Мастер карнавала - Крейг Расселл

И все же Бусленко был доволен: Саша его не подвел. После трех совместных дней работы восемь человек из их группы понимали друг друга так, будто они проработали вместе долгие годы. Наиболее выделялась из них Ольга Сарапенко. В отличие от остальных она была единственной, кто пришел из киевской милиции. Ее рекомендовал Саша, и Бусленко согласился ее принять. Вне всякого сомнения, она ничем не уступала другим, и Бусленко все время напоминал себе об этом, стараясь не замечать ее внешних данных.

Однако группа столкнулась с противником, еще более непредсказуемым, чем Витренко. Погода окончательно испортилась, а выпавший снег сделал дорогу непроходимой. Бусленко понимал, на какой риск шел, собирая группу в таком удаленном месте в условиях украинской зимы, но подумал, что отсрочку в пару дней они могут себе позволить. Если снег не прекратится, им придется прокладывать себе дорогу с лопатами в руках.

Бусленко решил, что третий вечер они посвятят отдыху и не станут говорить о предстоящем опасном задании. Крымский татарин Стоян разогрел оставшиеся вареники, и после ужина все сели играть в карты, сменяя друг друга в карауле на морозном воздухе. Когда на часах стоял Воробьев, Бусленко чувствовал себя особенно надежно. Он лично проверил его кандидатуру и назначил ответственным за обеспечение безопасности. За время службы в спецподразделении «Титан» Воробьев приобрел навыки эксперта по вопросам топографии и определения источника возможных угроз. Причем он мог одинаково успешно ориентироваться как в незнакомом городе Германии, так и в заваленном снегом лесу. Двухчасовая смена Воробьева уже несколько минут как закончилась, но он почему-то еще не появлялся.

В комнату вошла Ольга Сарапенко в накинутой на плечи дубленке. Она выходила на улицу подышать свежим воздухом и выкурить сигарету.

— Ты видела Воробьева? — спросил Бусленко.

Она пожала плечами:

— Нет. Но я стояла на крыльце. Может, он делал обход?

Бусленко взглянул на часы.

— Его до сих пор нет, а ведь он никогда не опаздывает.

Бусленко вызвал Воробьева по рации, но тот не отозвался. Он повторил вызов, и снова никакого ответа.

Приказа отдавать не потребовалось. Тенищев и Сердючка уже открыли молнию на огромной холщовой сумке, лежавшей в углу, и принялись раздавать новенькие украинские автоматы «вепрь» и запасные магазины. Себе они взяли АК-74.

— Свет! — скомандовал Бусленко и вытащил из кобуры пистолет «форт-17». В помещении стало темно. Луна была неполной, но ее отраженный от снега свет освещал дорогу, уходившую в лес. Никаких свежих следов. Бусленко бросил взгляд на своих подчиненных: настало время проверить их в деле. Он подал знак Тенищеву, и тот протянул ему прибор ночного видения. Бусленко внимательно оглядел окрестности, надеясь заметить какое-то движение. Ничего.

Он знаком подал команду разделиться на звенья и прочесать местность. Ольге он приказал остаться в доме.

Двигаться бесшумно было невозможно. Снегопад прекратился, но от усилившегося ночью мороза образовалась блестящая корочка, громко хрустевшая под ногами. Для любой засады они были легкой добычей. Бусленко лихорадочно анализировал ситуацию — он уже не сомневался в том, что возникли серьезные проблемы. Воробьев так и не появился. Две группы двигались вдоль обочин дороги; звенья, возглавляемые Тенищевым и Сердючкой, шли от леса, а Стоян и боец «Беркута» Белоцерковский направлялись со стороны реки. Сам же Бусленко, не скрываясь, продвигался по дороге, и те, кто его прикрывал, то и дело резко поворачивались, водя стволами автоматов в разные стороны. Бусленко напряженно вслушивался, пытаясь уловить каждый шорох, доносившийся из леса, что было совсем не просто из-за шума реки, казавшегося просто оглушительным.

Он добрался по дороге до поворота, оставив реку за спиной. Здесь стеной вокруг стоял лес. Он подождал, пока подтянутся остальные. Метров через триста от дома он обнаружил свежие следы на снегу, явно принадлежавшие Воробьеву, — он был единственным среди них, кто носил омоновские сапожищи. Бусленко склонился над ними и, подав остальным знак продвигаться вдоль флангов, пошел по следам в глубь леса, где сугробы были еще выше. Он понял, что Воробьев направился сюда что-то проверить. Бусленко чувствовал, как сильно колотится сердце. Его родной город находился всего в нескольких километрах, а здесь шла настоящая война. Похоже, Витренко не стал дожидаться прибытия Бусленко в Германию и решил покончить с ним прямо здесь. Неожиданно он замер на месте: впереди виднелась поляна, залитая лунным светом, как сцена в театре. На ее краю неподвижно сидел человек. Бусленко опустился на колено и прицелился в фигуру — та не пошевелилась. Тогда он потихоньку стал продвигаться вперед, стараясь не шуметь и по-прежнему держать фигуру на мушке. Он был готов выстрелить, если тот человек обернется. Нога Бусленко вдруг провалилась глубоко в снег и раздавила ледяную корку, покрывавшую лунку. В тишине раздался отчетливый хруст, которого нельзя было не услышать. Но фигура не шевельнулась. Бусленко продвинулся еще немного вперед и узнал черную куртку-«аляску» с надвинутым на голову капюшоном.

— Воробьев! — шепотом окликнул он. — Воробьев… с тобой все в порядке? — Ответа не последовало, и Бусленко подошел еще ближе. — Воробьев!

Он подал остальным знак подойти. Стоян и Белоцерковский появились как призраки, словно из ниоткуда.

— А где Тенищев и Сердючка? — спросил Бусленко.

— Только что были здесь… — ответил татарин.

Бусленко бросил взгляд на лес. Никаких следов двух спецназовцев. Никаких звуков.

— Прикройте меня! — скомандовал Бусленко. — Мы здесь точно не одни!

Он ползком подобрался по снегу к сидящей фигуре.

— Воробьев!

Он уже знал, чего ожидать. На снегу перед склонившим голову спецназовцем расплылось темное пятно. Бусленко дотронулся до его плеча, и тот завалился на бок. На горле проступала полоса, казавшаяся в лунном свете черной.

— Черт! — Бусленко тут же переключил внимание на окружавшие поляну деревья, высматривая прятавшихся за ними врагов. Однако кругом было тихо, и он вернулся на место, где оставил Стояна и Белоцерковского.

— Он мертв. Воробьев был лучшим в своем деле. Но тот, кто его зарезал, оказался половчее. Итак, у нас проблема.

— Это Витренко?

— Одному Богу известно, как ему удалось нас здесь выследить, но это наверняка он.

— А как насчет Тенищева и Сердючки? — спросил Белоцерковский. — Они тоже?

Бусленко вдруг вспомнил об Ольге Сарапенко.

— Немедленно возвращаемся. Быстро!

Он смотрел на тело, лежавшее на столе.

Для Оливера в смерти не было никакой тайны. Он привык к ней, потому что за годы работы видел очень много трупов, но по-прежнему помнил самое первое тело. Он смотрел на лицо мертвой женщины и вместо безжизненной плоти видел человека, имевшего свои мечты, смеявшегося и чувствовавшего тепло солнечных лучей. Он видел растяжки после нескольких родов, шрам на колене, полученный еще в детстве, морщинки в уголках губ от частого смеха. А потом он взялся за нож и, сделав первый надрез, принялся копаться в ее внутренностях. И она перестала быть человеком.