Роспись по телу - Анна Данилова

Он шагал по Старомонетному переулку и озирался по сторонам в поисках стрип-бара. Когда же увидел за невысокой чугунной оградой увитую зеленью беседку, за которой в глубине ухоженного дворика стояло одноэтажное строение с роскошной стеклянной вывеской «Черная лангуста», сердце его словно остановилось. Он вдруг испугался. Но и отступать было поздно. Клочки письма жгли карман. Его успокоило одно обстоятельство: нигде не было написано, что это стрип-бар, а это означало, что он мог принять это заведение за кафе, куда он якобы зашел, чтобы просто перекусить. Поэтому он уже более уверенно толкнул перед собой калитку, вошел в тенистую прохладу беседки, за столиками которой сидели посетители (почти перед каждым из них стояли пол-литровые стеклянные кружки с желтым пенным пивом и черные огромные пепельницы), прошел по дорожке, присыпанной розовым керамзитом до самого крыльца, и вошел в бар.

Открыв глаза и зажмурившись от яркого солнца, Юля поняла, что эту безумную ночь они провели в квартире Бахраха. Невиданное легкомыслие, граничащее с цинизмом и припахивающее преступлением. Игорь, целуя ее, сонную и теплую, еще не окончательно пришедшую в себя после сна, насчитал несколько уголовных статей, по которым они могли нести ответственность. Во-первых, они находились в чужой квартире. Во-вторых, квартира опечатана, что само по себе говорит о многом. В-третьих, квартира набита дорогими, антикварными вещами, и присутствие здесь посторонних можно всегда истолковать соответствующим образом. К тому же о том, что они здесь или пусть только пытались проникнуть в квартиру, знал тот неизвестный любитель вишни, который покинул квартиру через окно, разбив его…

– Игорь, – Юля высвободилась из его объятий, быстро оделась и встала в задумчивости перед окном. – Послушай, а кому понадобилось опечатывать квартиру? Ведь Бахраха не убили.

Игорь пожал плечами и тоже оделся, прошел в переднюю и там, стараясь не шуметь, открыл дверь… Он вернулся к Юле с полоской бумаги, украшенной фиолетовой печатью.

– Нас обманули. И не только нас. Это простая бумажка с обычной размытой печатью, которую можно заказать на каждом углу.

– Ты хочешь сказать, что человек, которого мы спугнули, специально оставил на дверях эту полоску бумаги…

– Нет, он не мог оставить это, потому что, войдя в квартиру, сама понимаешь, ему не удалось бы приклеить снаружи эту бумажку.

– Следовательно, ее приклеил кто-то другой. Но кто?

– Тот, кто не хотел, чтобы в квартиру проникли. Возможно, это друг покойного Бахраха. Или наоборот – враг. Но я все же склоняюсь к мысли, что эту бутафорию придумали исключительно для того, чтобы в квартиру не пытались попасть соседи или просто мародеры, пожелавшие поживиться имуществом покойного. Хотя в первую очередь здесь должен был, конечно, появиться наследник, Дмитрий.

Юля промолчала. Ей не хотелось комментировать тот факт, что Дмитрий до сих пор не появился в квартире отца, квартире, каждая вещь в которой стоила немалых денег. От такого легкомыслия и полного отсутствия любопытства с его стороны веяло опять-таки болезнью.

– А ключи? – вдруг вспомнила она. – Кто-то же должен был передать ему ключи от квартиры. Пусть даже Роман Георгиевич. Вот с кем бы поговорить…

Она боялась признаться сама себе, что не знает, с чего начать. Сейчас в ее руках было несколько нитей, с помощью которых можно было работать по самым разным направлениям. Сначала разобраться с Олегом Хмарой, который звонил в агентство и просил о встрече с ней. Все-таки его мать первой наняла ее, чтобы найти настоящего убийцу Кати Уткиной, и тот факт, что Олега отпустили под залог, не дает ей право расслабляться. Дальше. Надо срочно лететь в Москву с Гел, чтобы встретиться там с Германом или тем человеком, который сейчас разыскивает в Москве «Черного мангуста». Возможно, что уже этим утром этот человек, которого они с Шубиным назвали Фиолетовым, листает какой-нибудь рекламный журнальчик и вот-вот догадается, если еще не догадался, что бар называется «Черная лангуста». Кроме того, надо просить Корнилова прислать человека, который бы снял отпечатки пальцев с бумажных пакетов из-под вишни и следы пальцев человека, который избивал в «Охотничьем» ресторане Дмитрия. Эти «пальчики» надо бы сопоставить. Разыскать в Москве Марину Смирнову! И на все это требуется время.

– Юля, нам нужно уходить отсюда. Я не уверен, что Корнилов нас подстраховывает. Скорее всего, он заспал твой звонок и ничего не помнит.

– Подожди… – взгляд ее скользнул на оживленную улицу Московскую, на вывески и витрины магазинов и ателье. Квартира Бахраха находилась в самом центре города, и прямо напротив его окон, расположенных на втором этаже, темнели окна биржи!

– Игорь, не торопись. Уйти мы всегда успеем. Даже если за нами придет наряд милиции, я все равно сумею все объяснить, и мы как-нибудь выкрутимся. Давай еще раз хорошенько осмотрим квартиру. Я просто уверена, что должна быть, понимаешь, обязательно должна быть связь между тем, где живет Бахрах, и тем обстоятельством, что он знакомился с женщинами именно с биржи. Вот представь себе, что ты живешь здесь и каждый день видишь людей, которые заходят и выходят из этой двери. Ты знаешь, что они приходят сюда не от хорошей жизни. Ведь так?

– Предположим. Что дальше?

– А то, что у тебя, к примеру, много денег, а у них, – она махнула в сторону здания биржи, – их нет совсем. Они получают лишь жалкие пособия и выстаивают очереди в надежде получить место. Тебе пока ничего не пришло в голову?

– Пока нет.

– Значит, ты человек еще не испорченный. – Она опустила голову, словно не решаясь признаться в своих мыслях. – А я, если мне в голову пришло такое, – испорчена…

– Юля, не тяни. Я бы не хотел, чтобы нас здесь повязали как воров и пришили ограбление. К тому же наследник «по прямой», что называется, твой Дмитрий – шизик. И если он узнает, что мы были здесь, он из вредности или по какой другой причине скажет, что мы у его отца что-то украли. Первый раз нахожусь в такой квартире. Ты посмотри, это же отличная копия Родена. А это – настоящая египетская кошка. А эта ваза… страшно сказать… Это же этрусская ваза! У меня дома альбом есть…

– Игорь, не зли меня. Сядь и успокойся. Я понимаю, конечно, у тебя никогда не было много денег, поэтому ты и представить не можешь, какими возможностями располагают те, кто их имеет. И какого рода удовольствия они могут извлекать из обычных, казалось бы, вещей… Ты еще не догадываешься, о чем я?

– Нет…

– Хорошо. Слушай. Ты – одинокий человек, у тебя нет семьи, зато есть деньги. У тебя есть сын, который открыто презирает тебя. К тому же ты подозреваешь его в том, что у него не все в порядке с головой. В сущности, ты где-то несчастен… Но ты каждый день видишь перед собой людей, которым еще хуже, понимаешь?

– Ну и что?

– А то, что тебе доставляет удовольствие смотреть на них и думать о том, что они в тысячу раз несчастливее тебя. Что у них нет еды, им нечем платить за квартиру, у них нет теплых вещей… Но еще большее удовольствие ты получаешь, когда не только видишь их, но и…