Войны и эпидемии. Благо для человечества? - Томас Роберт Мальтус

К этим поразительным и многочисленным фактам необходимо еще прибавить, что ни теория, ни опыт не показывают ослабления или искажения плодородия вместе с развитием общества и что в такой стране, как Северная Америка, не отличающейся особенно здоровым климатом, население возрастает быстрее, чем в других странах, а средства существования распределяются с большей равномерностью. После всего этого не вправе ли мы заключить, что затруднения, вызываемые содержанием семьи, и последствия этих затруднений – самообуздание, порок и нищета – являются истинными причинами неодинакового размножения населения в различных странах? Не вправе ли мы по аналогии предположить, что размножение населения в Северо-американских Штатах не только не представляется необыкновенным и неестественным по своим размерам, но, наоборот, во всей Европе, быть может, не найдется ни одной страны, в которой население не могло бы точно так же и даже быстрее возрастать, если бы в ней браки заключались в столь же раннем возрасте и если бы средства для содержания семьи были столь же обильны, а занятия рабочих классов – столь же здоровы?

Вейланд прибегает и к другим сравнениям. Он утверждает, что физическое стремление цивилизованного народа к усваиванию своего населения в двадцатипятилетний период исчезает также несомненно, как “исчезает способность боба подымать свой стебель, когда рост его прекратился”; что основывается на продолжительности и силе такого стремления, это то же самое, что принять пустой призрак за основание для теории, “которая не может быть подтверждена наблюдением и находится в противоречии с фактами. Подобной теории можно доверять в такой же мере, как расчету генерала, который, основываясь на одной лишь возможности существования пушки с дальностью боя, вдвое превышающей расстояние, на которое способны стрелять его собственные орудия, надеялся бы уничтожить неприятеля с недоступного расстояния”.

Я не знаю, кто из нас двоих ошибся на счет дальности пушечного выстрела, т. е. на счет действительного возрастания населения в различных странах и каким образом можно применить ко мне ошибку генерала. Употребляя сравнение Вейланда, мои рассуждения представляются в следующем виде: наблюдая за дальностью полета ядер, выпущенных из пушек одинакового калибра и при одинаковом заряде, и найдя в этой дальности большое различие, я стал отыскивать причину такого явления; заметив на пути полета препятствия и найдя, что дальность была тем больше, чем слабее были препятствия, я счел себя вправе сделать на основании умозрения и опыта заключение, что естественное стремление ядер одинаково, но дальность полета изменяется в зависимости от препятствий. Такое заключение представляется мне более правильным, чем попытка приписать колебания в дальности полета ядер какому-то таинственному изменению в силе, когда орудия одинаковы во всех остальных отношениях.

Не останавливаясь более на этих сравнениях, приводимых для разъяснения различной величины возрастания населения в различных странах, заметим лишь, что пока человеку для существования будет необходима пища, до тех пор неминуемо будут проявляться эти различия, обусловленные истощением средств существования. Делать из различной степени размножения тот вывод, что “население имеет естественное стремление удерживать себя на уровне средств существования, доставляемых землей во всякую эпоху его существования”, – это то же, что сказать о человеке, заключенном в темницу, будто он обладает естественным стремлением к тюремной жизни или что стесненные со всех сторон сосны в густых лесах Норвегии не имеют естественного стремления пускать ветвей. Тем не менее таково именно главное положение Вейланда, на которое опирается все его сочинение.

Хотя Вейланд не доказал, что существуют границы для естественного стремления населения к размножению, и не представил ни одного аргумента для подтверждения вероятности, что при отсутствии влияния самообуздания, порока и нищеты население в тысячу миллионов может также легко удвоиться в течение двадцати пяти лет, как и население в тысячу человек, – тем не менее необходимо согласиться, что часть приведенного им против меня возражения могла бы иметь значение при известных условиях, а потому, не опровергая моих воззрений, могла бы изменить делаемые из них заключения.

Возражение это формулируется следующими словами: разделение труда, являющееся следствием успехов цивилизации, в особенности в странах, отличающихся плодородной почвой и высоким развитием земледельческой техники, может направить в город к нездоровым занятиям такую значительную часть населения, что препятствия к его размножению окажутся слишком сильными, и их нельзя будет парализовать изобилием продовольствия.

Такой случай, действительно, возможен, а потому практический вопрос, заслуживающий внимания в моем споре с Вейландом, состоит в следующем: нужно ли смотреть, подобно мне, на эти случаи как на редкое исключение или, соглашаясь с Вейландом, можно принять их за нормальный порядок вещей, свойственный всем последовательным периодам существования человеческих обществ? При обоих предположениях население будет сдержано одним из указанных мной трех препятствий, но нравственное и общественное значение некоторых из них будет различно: при первом предположении нравственное самообуздание будет полезной и более всего необходимой добродетелью, при втором оно, наоборот, будет менее всего полезно и необходимо.

Этот вопрос может быть решен прошедшим опытом. Вейланд, по-видимому, основывает свое мнение на рассмотрении общественных условий одной только Англии и этого одного обстоятельства достаточно для опровержения его теории. Он приводит множество цифр для доказательства того, что рождения с трудом удовлетворяют требованиям городов и фабрик. У того, кто стал бы руководствоваться этими вычислениями, могла бы явиться тревога и опасение относительно предстоящего быстрого обезлюдения страны и во всяком случае сложилась бы уверенность, что мы находимся на границе того непроизрождения, которое, по мнению Вейланда, разом останавливает естественное возрастание населения, еще до наступления времени, когда прекратилось бы возрастание средств существования.

Эти вычисления сделаны на основании наблюдений над довольно отдаленной от нас эпохой, а потом они были применимы двадцать лет тому назад в такой же мере, как и теперь. Что же, однако, произошло в течение этих двадцати лет? Несмотря на увеличение городов, чрезвычайное развитие фабрик и относительного количества занятых на них рабочих, несмотря на необыкновенное требование людей для пополнения армии и флота, словом, несмотря на осуществление такого порядка вещей, который, по теории Вейланда, давно уже должен был вызвать в Англии непроизрождение, ее население возрастало в более сильной степени, чем когда бы то ни было. В десятилетие с 1800 по 1811 г. население Англии увеличивалось в такой прогрессии, которая обусловливает удвоение в двадцатипятилетний период.

Мне кажется, что этот факт служит явным опровержением теории, будто, по мере развития общества, отвращение к браку и смертность в городах и на фабриках возрастают в такой степени, что оказывают постоянное преобладание над силой, стремящейся увеличить население, или, говоря словами Вейланда, что население не только не отличается пагубным стремлением достигать до уровня средств существования, но, наоборот, приближается в нему с чрезвычайной медленностью.