Укрощенная горцем - Пола Куин

Мейри бросила на него удивленный взгляд — странно, что Коннор так нелюбезен. И тут до нее дошло — Коннор злится, что она была с Генри. Мейри вцепилась пальцами в юбку. Она так долго сердилась на Коннора, что от обиды не могла разглядеть очевидного — Коннор ревнует, ревнует с того дня, когда она в первый раз танцевала с Генри. Конечно, она заподозрила неладное, когда Коннор сообщил, что ходил к королеве из-за ее предполагаемого брака с Оксфордом или Седли, — в конце концов, она же не полная идиотка! Но тогда Мейри отнесла его поступок к чувству собственника, которое он к ней, безусловно, испытывал.

Конечно, он целовал ее так, как будто имел на это право. Боже, как здесь жарко. Мейри мотнула головой, отгоняя воспоминания о поцелуях. Нельзя терять самообладание в присутствии леди Элизабет.

Однако дело не только в чувстве собственности. Коннор едва не лишился жизни, разыскивая ее в парке. Значит ли это, что он все еще любит ее? А если да, то как ей следует поступить?

— Лорд Оксфорд хотел кое-что со мной обсудить, — честно ответила Мейри. — Мы уже поговорили.

— И что же важное он тебе сказал? — вмешался Коннор. — Сообщил о намерениях королевы?

Ага, это он о браке с Оксфордом. Казалось, из Коннора сейчас пойдет пар. Мейри улыбнулась, но тут со своего места поднялась Клер:

— Коннор, мне надо тебе кое-что сказать. Наедине.

И она выразительно посмотрела на сестру Генри.

— Позже.

Коннор поднял руку, останавливая мать, а потом, не сводя с Мейри глаз, попросил мать выйти и увести с собой леди Элизабет.

Если бы кто-нибудь другой попытался вывести Элизабет из спальни, на это потребовались бы физические усилия, но Клер бросила лишь один грозный взгляд, и возмущенная дама удалилась.

Когда они остались вдвоем, Мейри обошла кровать, придвинула к ней стул и села.

— Мы не говорили о свадьбе.

— А почему?

Мейри пожала плечами и сложила руки на коленях.

— Вдруг он не хочет на мне жениться?

Коннор стиснул челюсти, слегка потемневшие от золотистой щетины. На щеке появилась эта проклятая ямочка!

— Не хитри. Почему ты не сказала ему, что…

— Что? Что не выйду за него замуж, потому что люблю тебя?

Мейри улыбнулась, а Коннор растерянно отвел взгляд.

— Я этого не говорил.

— Очень мудро с твоей стороны.

Он метнул на нее быстрый взгляд, но промолчал.

— А почему ты не сказал, чтобы леди Элизабет убралась из этой комнаты и никогда больше не возвращалась?

— Потому что, — начал Коннор ледяным тоном, — мне было очень интересно послушать, как ты проводишь время с ее братом. Я понимаю, это достойно сожаления, — протянул он. Улыбка Мейри стала шире. — Но не буду злорадствовать.

— Прости меня.

Мейри опустила глаза, но улыбка не исчезла с ее лица. Проклятие! Неужели она и правда способна наслаждаться его затруднительным положением? Коннор действительно так хотел узнать, чем она занимается, что терпел общество леди Элизабет?

— Я ведь получил удар кинжалом.

Мейри подняла на него глаза. Коннор был так хорош сейчас, разве он мог погибнуть? При этой мысли она вздрогнула.

— Да, Коннор, я знаю.

— Тогда почему ты провела целое утро с Оксфордом? Он тебе на самом деле нравится?

Можно было бы сказать ему, что — да, нравится, и тогда Коннор бы ее выгнал. Что-то внутри шептало Мейри, что так надо и сделать. Она не выдержит, если снова его полюбит, станет мечтать о жизни с ним в Шотландии, а Коннор опять выберет Англию, а не ее. Ей нужно слушаться своего разума, который велит уйти, пока Коннор не нанес ей новую рану, но сердце приказало остаться.

— Нет, не нравится. Я пошла с Генри, поскольку у него есть сведения о камеро… — Мейри замолчала, потому что до нее вдруг дошло то, что она упустила в разговоре с леди Элизабет. — А ведь он знал, о чем говорить.

Мейри не заметила, что произнесла это вслух, а Коннор внимательно ее слушал. Ох, это ему не понравится.

— О камеронцах, — докончил за нее Коннор.

Мейри кивнула и увидела, как тот же вывод отразился на его помрачневшем лице.

— Его сестра хотела навестить тебя, и ей нужно было куда-нибудь меня спровадить. Генри встретил меня на пути сюда. И, как видно, отлично знал, что сказать, чтобы я не отказалась пойти с ним.

— Но, Мейри… — Коннор выпрямился в постели и мрачным тоном продолжил: — Откуда он может знать, кто твои враги? Ты ничего не рассказывала ему?

— Ничего. В разговорах с ним я никогда не упоминала камеронцев.

— Ты уверена?

— Конечно. Об этом я говорила только с тобой. — Мейри на мгновение задумалась и добавила: — Наверное, он нас подслушал. Или мог заметить мой интерес к ним, когда я разговаривала с герцогом Куинсберри.

Коннор хотел ответить, но тут кто-то тихо постучал в дверь. В спальню вошла Клер.

— Все хорошо? — с улыбкой спросила она сына, а потом перевела взгляд на Мейри. Подождав, когда оба кивнут, она заняла свое место. — А теперь я должна вам кое в чем признаться. — Клер расправила спину и сложила руки на коленях. — Я совершила кое-что дурное, а королева мне помогала.

Покидая через час покои Хантли, Мэри чувствовала смятение. Признание Клер выбило ее из колеи.

Она знала, что Клер ее любит и хочет, чтобы они с Коннором помирились. Но устроить ради этого заговор вместе с королевой Англии — это уж слишком! Они зашли так далеко, что ради осуществления плана привлекли даже капитана Седли, лишь бы только заставить их с Коннором ревновать друг друга. Это просто смешно! Мейри никогда не была ревнива! Разве что чуть-чуть, когда хотела проткнуть Элизабет де Вер кинжалом.

Мейри вспомнила, как Коннор сидел в кровати среди подушек и спрашивал мать о леди Элизабет. Значит, эта девица не так уж сильно была в него влюблена, как он думал? Но тут Коннор поймал яростный взгляд Мейри и смущенно улыбнулся. Однако сообщение, что на самом деле никто не обещал лорду Оксфорду руку Мейри, его явно обрадовало.

Кстати о лорде Оксфорде. Откуда Генри узнал, что разговорами о камеронцах можно помешать ей навестить Коннора? Понял ли он из ее разговора с Куинсберри, что Мейри интересуется ими? И если да, то почему раньше не упоминал об этом? Мейри замедлила шаг — новая мысль пришла ей в голову Возможно, Генри заподозрил, что она участвует в вооруженной борьбе против последователей Ричарда Камерона на равнине? Но как такое возможно? Мейри не задала ему ни одного вопроса, связанного с ними или с ковенантерами.

Нет, Оксфорд не может знать, что она состоит в милиции. Никто этого не знает, за исключением Колина, Клер, а теперь еще и Коннора.