Обреченные на вымирание - Деткин Андрей

где, Михалыч? Ну, ты, везунчик! - воскликнул Андрей, поедая воспаленным взглядом сложенные в ряд калашниковы.

- Здесь, здесь, Андрюшка! Смотри, - со срывающимся на визг голосом я показывал ему очередной автомат. Дрожащей, исцарапанной в кровь рукой, суетливо смахнул со ствольной коробки остатки травы. Не скрывая волнения, Андрей бережно принял оружие. Получилось очень даже торжественно.

- Вот они калашики, родные АКашечки, - тихо, любовно проговорил Андрей. С минуту рассматривал оружие: каждую загогулинку, каждую черточку, как самурай редкой работы меч. Затем прислонил его к камню, крепкими руками схватил меня за плечи и привлек к себе. Я дернулся, словно капризная девица и оказался в его бесцеремонных лапищах. Он от души, смачно поцеловал меня в щеку, при этом уколол жесткой щетиной и окунул в облако ядреного мужицкого пота.

- Команда? - жалобно просипел я.

- Команда! Держи пять. - Он отпустил меня, и мы хлопнули ладонями, как старые приятели. Андрей широко улыбался, его глаза блестели радостным блеском. В ответ на все это я издал звук… Не могу описать, как-то сам по себе он вырвался из горла. В то мгновение он точно соответствовал моему настроению. Больше ни разу не получилось его повторить. Он походил то ли на сдавленный визг, то ли на вой, но был исключительным. Тогда я, может быть, впервые по-настоящему поверил в ПЛАН. Если он не соврал про оружие, то и самолет с кораблем где - то ждут нас. Нет чувства светлее, чем ощущать себя причастным к великому делу. А мы именно на такое и замахнулись…

Глава 16. Рисковая коммерция

Мы вытаскивали один автомат за другим. На некоторых обнаруживались царапины и вмятины. На это Андрей сказал, что для такого «неубиваемого карамультука» это пустяки. Попадались обломки деревянных ящиков, находили магазины, скоро наткнулись на первый «цинк». Андрей, как погремушку потряс у уха железный контейнер, набитый патронами - заулыбался. А когда стали попадаться рубашки Ф-1, а чуть ниже по склону и капсюли детонаторы, восторгу Андрея не было предела. Он едва удержался от искушения взорвать одну немедленно.

Высказанная мною мысль, дескать, звук привлечет нежелательное внимание, его остановила. Он похвалил меня за сообразительность и сказал, что ради такого дела могу покурить. Курить не хотелось, но я перечить не стал.

- На сегодня последняя, - сказал я, прикуривая. Потом мы снова лазали по склону среди деревьев и кустарников, осыпали камнепады, выискивали оружие и боеприпасы. С горящими глазами продирались сквозь колючки, и орали, когда находили очередной трофей. К вечеру прочесали склон до основания. Благо, что оказался не высоким.

Всю радость приобретения мы ощутили, когда навьюченные оружием полезли обратно через гору к машине.

Ночь быстро опускалась на землю. Солнце прищуренным кровавым глазом мстительно взирало на нас из-за горизонта, словно грозило скоро вернуться, припомнить наше упрямство и дожарить с особой жестокостью завтра. И некуда было спрятаться от этого дьявольского ока, выжженная земля раскинулась до самого края.

На пути к самолету Андрей врубил кондиционер на полную мощь.

- Вот, теперь можно транжирить углеводороды, - довольный пропел он.

Я дремал, когда подкатили к Лашке. Самолет за день нагрелся, и о ночевке внутри не могло быть и речи. Открытый кузов тойоты стал нашей постелью. Автоматы решили перегрузить утром.

Андрей все же не удержался от соблазна. Под предлогом проверки стрелковых качеств, свете фар, он вскрыл «цинк» и снарядил магазин. Затем, снял с предохранителя, передернул затвор и дал очередь в сторону гор. Громкий грозный звук ударил по ушам, отозвался в груди, прокатился над пустыней, заставляя песчанок, антилоп, и всяких там муфлонов, замереть в страхе и прислушаться.

- Калаш, - Андрей потряс оружием, - штука мощная и безотказная.

В ту душную звездную ночь мы спали в кузове внедорожника под открытым небом, кинув на дно тонкое шерстяное одеяло, которое нашлось в самолете под сиденьями. Я долго ворочался. Ноющая боль в ногах и пояснице, духота, металлический профилированный кузов, богатырский храп возле уха спугнули посланников морфея. Казавшийся глубокий сон Андрея, на самом деле оказался весьма чутким. Едва стоило скрипнуть пружине задней подвески - результат моих шевелений, как он дернулся, приподнялся на локоть и недовольный спросил, какого рожна я «вошкаюсь». Я прошептал, что отлить надобно и соскочил на землю. Отойдя от внедорожника метров на двадцать, поднял голову и взглянул на чистое черное небо, испещренное мириадами звезд. Подумал, где-то там, за миллионы километров от Земли, наши собратья летят к планете, где начнут новую жизнь. Гордость за человечество, за способность выживать, созидать, мыслить, сплотиться перед лицом опасности всколыхнула в груди особые фибры, на глаза навернулись слезы. За спиной, перекрывая стрекот цикад, послышался храп.

Мои мысли рухнули на землю, и неожиданно оказался под окном с палисадником. Из раскрытых настежь фрамуг смотрела прекрасная далека. Сердце беспокойно забилось: «А не влюбился ли я?» - небезосновательная догадка, застала меня врасплох. Я внутренне замер. Совершенно не заметил, как незнакомка стала для меня большим, чем просто прекрасной и далекой. «Неужели втрескался?». От этих мыслей на лбу выступила испарина. «Нет же, что за глупости. Она жена мэра». Отмахнулся я от сладостных мечтаний, но они, как муха на мед, возвращались с настойчивым упорством. И я сдался. Память услужливо подкидывала скудные фрагменты: изгиб шеи, покатость плеч, правильные черты лица... Воображение рисовало намного больше, чем приоткрылось взору, но я не возражал, мне это было томительно приятно.

- Где ты, бродишь, Михалыч? - послышался из темноты сонный голос Андрея.

- Здесь я. Иду.

Не смотря на усталость я долго не мог заснуть.

Разбудил меня Андрей. Точнее я сам проснулся, от возни и кряхтения, потом колыхнулась машина, скрипнула пружина. Со стонами, скрюченный я сполз с машины и замер, опершись о бампер. Вчерашние нагрузки давали о себе знать. Андрей заставил меня повторять за ним движения. Я раскалывал остекленевшие мышцы, ломал хрупкие, словно пемза кости, рвал высохшие сухожилия, но после разминки чувствовал себя несравненно лучше. Сразу, пока еще тепленькие перегрузили оружие и боеприпасы в самолет. После чего перекусили и стали планировать день.

Главной задачей было собрать и перетащить остатки оружия в машину, а затем и в самолет.

У заднего погрузочного люка я наткнулся на табличку с указанием максимальной полезной нагрузки самолета. Она оказалась восемьсот килограммов. Там же, почерпнул сведения о дальности полета с полными баками и огрузкой -