Герой на подработке. Ищи ветра в поле - Елена Тихомирова

Время «Х» – это время «умереть», засыпая мертвецким сном. Мне пришло в голову, что самое рациональное в моей ситуации, это помочь Бронту упокоиться. Как я уже писал ранее, ни черта он не был мёртв! Если бы оно было так, то джинири давно бы дотянулась до его духа. Поэтому мне требовалось добраться до его могилы и провести небольшое расследование, чтобы подтвердить свою догадку о том, что этот мерзавец преспокойненько дрыхнет в своей ямине. Если оно бы вышло именно так, то я бы аккуратно умертвил его, джинири получила бы положенную ей душу и ушла на свой план бытия, а мне оставалось бы позаботиться о пыльце пикси. И всё. Думаю, у меня получилось бы спрятать всю эту мерзость куда-нибудь подальше. Если же моё мнение было ошибочным, и Бронта бы в земле не оказалось, то… чего я терял?

Так что вот так. Однако самый первый шаг в этом плане был самым трудным. Для его достижения самыми главными я выделил сразу два обстоятельства. Итак, первое. Конечно, для «Сна Смерти» нужен компаньон. Увы, но факт. Несмотря на то, что сам я никакого рецепта зелья для впадения в летаргию не помнил, зато прекрасно знал, что принцип их составляло одно – яд и противоядие. А противоядие, когда ты «мёртв», дать самому себе проблематично.

«Ладно. Выкручусь как-нибудь», – подумал я и к собственному изумлению выкрутился, не прилагая никаких усилий. Сумел расшифровать рецепт Бронта. Оказывается, не один я был солидарен во мнении, что то, что знают двое, знает и третий, а сохранить тайну на троих возможно только если двое из них мертвы.

Правда, простая расшифровка заставляла совсем не простецки нервничать. Ведь рецепт был не проверен и оттого не внушал никакого доверия. Я элементарно мог неправильно понять некоторые названия. Или же сам Бронт вдруг поскрытничал да не указал какие-либо жизненноважные моменты! В конце концов, быть может, маг крови и сам напортачил. Из успокаивающего у меня имелись только логичное рассуждение, что другого выхода, как «вперёд ногами», у Бронта не было, а, значит, он какой-либо свой рецепт на себе испробовал. Ну, и факт утешал, что джинири чувствует, что этот мерзавец жив.

Вот второе обстоятельство выглядело сложнее. Оно заключалось в том, что мне предстояло внушить окружающим необходимость погребения моего тела не абы где, а в месте совершенно определённом. Да ещё и так, как мне хочется. Но, к счастью, моя новообретённая репутация «психа» тут сработала на ура.

В общем, в полдень второго дня из выделенных мне джинири я сидел на крыльце своего дома, ел жидкую кашу и порой хитро косился на Рика и его напарника (меня начали караулить по двое). Они зацепились языками. Служивые пережёвывали пищу и хохотали. Меня это устраивало. Их внимание стало рассеянным, а потому я незаметно вытащил из‑под половицы крыльца прикрытое крышечкой блюдце.

Уверенности в хранимом в нём веществе у меня не было ни малейшей, но я определённо не намеревался возвращаться в дом к третьей ночи. Ни при каких обстоятельствах! Джинири действительно могла сожрать меня заживо. Неторопливо и с наслаждением. И всё же идти на сделку было ещё дороже. Это была дорога не в один конец, а в полный звездец. А потому, ликуя, что всё-таки вышло так шустро подготовиться, я втёр часть порошка из блюдца себе под ногти, чтобы иметь в случае острой необходимости возможность продлить «Сон Смерти», а часть слизнул с пальцев. По моим прикидкам, этой порции хватило бы на сутки. Двадцать четыре часа казались мне идеальным временем, чтобы люди уверились в моей гибели и успели собрать похоронную команду.

… Главное, всё же потом воскреснуть.

– Беда! Беда! – спрятав блюдце обратно, вдруг истошно завопил я и сорвался с места.

Рик с товарищем чертыхнулись и бросились за мной со всех ног. Я же, гремя цепями ручных и ножных кандалов, выбежал на свободное от построек пространство, которое можно было бы назвать даже площадью, столько людей его постоянно пересекало, а затем резко замер.

– Беда, люди! Беда, – провозгласил я. – Беда будет, коли не похороните меня, как я говорил вам!

Конечно, беда. Если меня кинут в болото, то жижа затечёт внутрь лёгких, и я умру. Да и не было во мне уверенности, что из очень глубокой ямы я смогу выкарабкаться.

– Рот закрой! – нервно прикрикнул кто-то.

– Ах! Сердце!

Я напоказ схватился за грудь, хотя ладонь опустить хотелось гораздо ниже. Живот нещадно скрутило тупой болью до звона в ушах.

Треклятье, только бы не закончилась моя выходка прилюдным неукротимым расстройством желудка!

– Свет в глазах погас. Срок мой отмерен, – продолжал стонать я, вспоминая некогда увиденную театральную постановку.

Увы, после таких шикарных слов грациозно растянуться на земле не получилось. Меня согнуло в закорючку. Кожа без зеркала ощущала, как побелела сродни первому снегу. Громкий протяжный звук из нутра никак не напоминал сердечный приступ.

– Эй, ему кажется действительно плохо! – сообразил кто-то.

А мне действительно было паршиво. На миг стихнувшая резь вернулась и походила по силе на удар зазубренного меча, который ещё и проворачивали, чтобы превратить мои внутренности в кашу. Я разом забыл не только все слова, что рассчитывал произнести, но и все известные. А после вообще истошно заорал во всю глотку.

Испуганные люди столпились вокруг меня. Они были растерянны. Судорожно осеняли себя защитными знаками. Не знали, что делать и не спешили вытаскивать меня с того света. Понимание, что они и не могут помочь, а также остатки разума заставили меня попытаться засунуть дрожащие пальцы в рот, чтобы желудок всё же вывернуло на изнанку, потому что травить себя непроверенным рецептом было плохой идеей.

Очень плохой идеей!

Данрад! Почему я не дождался тебя, Данрад?! Почему не заумолял отправить меня в шахты подальше от джинири, а решил справиться со всем самостоятельно? Какой именно ген виноват, что я такая упрямая высокоинтеллектуальная тварь? Выковыряйте его немедленно хоть даже через жопу!

Я ведь мог…

Я ведь мог…

…Остаться

      в живых.

***

Не дай вам Тьма очнуться так же, как довелось мне.

Представьте, ваше сознание легко и невесомо, а вдруг такое – бум! Резко вы понимаете, что у вас есть тело, и весит это тело тонну. Вы не можете ни пошевелиться, ни даже воздух в горящие лёгкие толком вдохнуть. Вы пытаетесь открыть хотя бы глаза, но что-то так сильно давит на них, что ваши веки остаются неподвижны. И тогда вас переполняет паника. Вы думаете, что, быть может,