Роман века - Иоанна Хмелевская

Сообщив капитану о визите я спустилась к мужу, проверить ситуацию. Он сидел на произведениях искусства, опершись локтями о стол, и с отреченным выражением лица ворошил волосы на голове.

– Можешь идти, у меня это заберут только вместе с жизнью. Не знаю, что они там нахимичили, но он такой же тяжелый, как раньше. Если что и пропадет, то не по моей вине. Я не разбираюсь в шайках контрабандистов, к этому не привык, абсолютно ничего не понимаю, и вообще, с меня хватит. Больше ничего не хочу, только бы избавиться от этого омерзительного свинства!

Я оставила его и вернулась наверх. Минут через десять позвонил капитан и поручил оставить омерзительное свинство в покое. Я выволокла мужа из подвала, а минутой позже телефон зазвонил снова, мы побежали, он на лестницу, а я к аппарату. Оказалось, что это не капитан, а пан Паляновский. Сотрудничество с милицией показалось мне вдруг очень обременительным.

– Сокровище мое, – металлическим голосом произнес заботливый любовник. – С кем это ты встречаешься на прогулках? Ты же знаешь, какой я ревнивый!

Овладение всеми возникшими эмоциями потребовало от меня некоторых усилий.

– Это ни к чему, – ответила так убежденно, как смогла. – Он прогуливается там иногда, видел меня, мы поговорили и ничего больше.

– Ты ему много про себя рассказывала? Он не будет слишком настойчив?

– Еще чего. Он даже не знает, как меня зовут.

– Ты в этом уверена, дорогая? Он не станет приходить к тебе домой? Он не интересуется тобой… слишком настойчиво?

– Да ну! Парень как парень, спокойный, вежливый… Вовсе он мной не интересуется. Я им тоже.

Одновременно я подумала, что если бы небеса реагировали на каждую ложь, гром с ясного неба звучал бы не умолкая, временно меня заинтересовало это метеорологическое явление. Но пан Паляновский стоял на своем:

– Он не собирался проводить тебя домой? Не шел за тобой? Дорогая, я обеспокоен!..

В это можно было поверить безоговорочно. В качестве Басеньки я составляла фундамент безопасности всей преступной шайки, и в голосе пана Паляновского звучала неподдельная искренность. Прошло довольно много времени, прежде чем он согласился, что блондин ничем ему не угрожает.

– Тебе этот гад звонит как бешеный, – обиженно сказал муж. – А мне Мачеяк – ни разу. Как воды в рот набрал!

– Мачеяк не твой любовник, не требуй от него слишком много. Как ты себе это представляешь? Официально Мачеяк это ты, будешь звонить сам себе? Они же все время думают о прослушивании телефона.

– Чертовски все позакручено… Как ты думаешь, правильно считают?

– Понятно, что теперь правильно. У капитана неплохое развлечение.

– Подожди, когда я подумаю, начинаю понимать. И поэтому они могут общаться только с тобой, а не со мной? Тебе может позвонить соскучившийся любовник, а мне некому?

– Вот видишь, каким умным ты постепенно становишься! Еще немного и сам сможешь организовать такое веселенькое предприятие…

– Как же, разогнался. Такие вещи не для моих нервов. А если между нами, что здесь собственно происходит? Ты понимаешь этот контрданс вокруг пакета?

– И слону понятно. Просто в глаза бросается, что шеф человек осторожный и предусмотрительный, он допускает возможность, что милиция охотится за его шедеврами, и не один человек, а двое. Сам видел, что он вытворяет. Он предусмотрел, что один из следящих помчится за одним посыльным, а второй за другим, после чего будет чисто и за третьим не помчится никто. Капитан разобрался в этом сразу и приказал нам посторожить барахло, пока он пришлет еще парочку. Кажется, уже прислал…

– Это он тебе сказал?

– Чокнулся? Я просто догадалась! Можешь быть уверен, даже если я спрошу, мне ничего не скажут. Не откажутся, но и не подтвердят, и бейся лбом в стену. Они всегда так делают, и когда-нибудь меня в могилу вгонят.

– Значит теперь должен прийти третий, настоящий? А на кой черт надо было тащить его в подвал?

– Не знаю, возможно, что на всякий случай…

Согласно инструкции капитана мы сидели в кухне, погасив свет во всем доме. Третий посланник неоправданно сильно опаздывал. Было уже пол-одиннадцатого, напряжение возрастало, мы выдвигали различные гипотезы, прислушиваясь к звукам из подвала, поскольку существовала возможность, что в дело вмешаются конкуренты, форпостом которых был взломщик. Может завязаться драка… Я как раз успела налить себе свежего чая, когда к дому подъехала какая-то машина. Мы одновременно сорвались с мест и бросились к окну в темной комнате.

Из черного фиата высаживался мужчина.

– Идет сюда, – неизвестно зачем конспиративно прошептал муж, я и сама это видела. – Заберет он наконец это чертово дерьмо или нет?..

Мужчина медленно подошел к дверям, посмотрел вокруг, постоял с минуту на дорожке и наконец позвонил. Мы подскочили так, будто он взорвал дверь. Муж, нервничая, побежал открывать. Я зажгла свет в прихожей и остановилась в дверях на кухню.

Неправдоподобно старомодный человек в больших затемненных очках поклонился нам в реверансе. Он выглядел как вырезанный из довоенных журналов. У него был соответствующий котелок, куцый шарфик, зонтик и, бог свидетель, настоящие белые гетры!!!

– Извините пожалуйста за поздний визит, произнес он удивительно старым пронзительным дискантом. Разрешите представиться, мы с вами незнакомы. Моя фамилия Шеф. У вас, если я не ошибаюсь, есть для меня посылка…

Мы бы удивились намного меньше, если бы он назвался бароном фон Жоперштангелем. Муж явно поглупел и онемел, поэтому пришлось говорить мне:

– Вы вовсе не ошибаетесь, есть посылка, – с некоторым усилием ответила я. – Мы так рады, что вы появились, потому что не знали, куда ее послать, а это, кажется, срочно.

– Не очень, не очень, – снисходительно сказал мужчина, кланяясь и размахивая зонтиком. – Отправитель преувеличил…

– Муж вдруг овладел собой:

– Сейчас я вам принесу, – поспешно сказал он и направился к лестнице в подвал.

– Мужчина остановил его таким жестом, будто хотел задержать его ручкой от зонтика.

– Минутку! Прежде всего я должен попросить прощения за эти хлопоты и поблагодарить вас за необычайную любезность. Так редко случается встретить таких милых и учтивых людей! Действительно, я чувствую себя очень обязанным, я использовал вашу любезность в недопустимой степени. Я позволил себе слишком много, слишком много! Могу я надеяться, что вы не будете на меня в обиде?

Пронзительный дискант скрипел монотонно и назойливо, остановить его было невозможно. Несколько ошеломленные, мы с мужем общими усилиями уверили его, что он будет прощен. Мужчина изгибался в поклонах как тонкая березка при ураганном ветре, производил какие-то размашистые жесты, ногами выполнял такие движения, будто танцевал гавот, а голос его постепенно приобретал громыхающие интонации.