Хищный. Наглый. Холостой - Алина Ланская

Я сама от себя не ожидала такой тирады, не то что Паша. Он явно обиделся, а меня все еще трясло от гнева.

— Ну значит, не зря я решил пожить отдельно, — наконец выдал он. — Я чувствовал, что ты уже не такая как раньше…

— Какая как раньше, Паш? — Мне хотелось орать и плевать, что мы в офисе. — Какая? Это я твоего кота сбагрила Савве?! Это я полночи не понятно где шлялась? Ты даже не соизволил объясниться! Ты так хочешь на мне жениться, что никак не найдешь время встретиться нам всем вместе с родителями и обсудить свадьбу!

— Да не кричи ты! — Пашка испуганно заозирался. Мы стояли не так уж и далеко от приемной Тимура, наверняка меня там слышали. — Понял, я. Понял! Только не забывай, что я по-прежнему живу в нашей квартире. И… в любое время могу вернуться. И вообще, эту ночь я буду спать в своей постели!

— Да спи где хочешь, — фыркнула я, а Пашка болезненно скривился, словно я ему в лицо плюнула. — Ты обидел меня, очень сильно обидел. Я понимаю, все бывает в жизни, у нас всегда гладко все было, мы и не ругались особо, а тут прорвало… я не против пожить отдельно, но вот без этой беготни туда-обратно, ясно?

— Просто скажи, что любишь меня, Кать, — грустно прошептал Пашка. — Скажи, что не разлюбила, что по-прежнему хочешь за меня замуж.

Я растерялась. Стало настолько жалко Кальянова, что раздражение, которое еще мгновение назад выплескивалось из меня, сейчас куда-то испарилось. В груди стало тесно от тоски.

— Паш…, - я запнулась, на секунду прикрыла глаза и заставила себя сказать ему то, что чувствовала. — Ты… ты мне очень дорог, мы четыре года вместе и ты очень много для меня значишь… я точно тебя не разлюбила, но то, что между нами происходит, мне очень не нравится. Наверное, мы изменились и те чувства, которые были, которые есть, меня не устраивают.

— Ясно. Ты не любишь меня, Кать. И ты ревнуешь — ревнуешь меня ко всему этому, — голос Кальянова звучал твердо, даже зло. — К тому, что у меня теперь снова есть работа, что меня здесь приняли, что Савва помог мне.

— Чего?!

— Ты бесишься, что я больше не твоя комнатная собачка! — последние слова Пашка почти выкрикнул, но тут же пришел в себя. — Я надеюсь, ты все-таки вспомнишь, что я, несмотря ни на что, тебя люблю. И тебе станет стыдно за все, что ты сейчас мне сказала, и за эти последние дни тоже!

Я опешила, не знала даже что сказать. Я опять виновата? Да как он мог подумать, что я ревную, что не радуюсь его успехам? Пока я приходила в себя, Паша отвернулся и медленно пошел по коридору к лестнице. Я молча наблюдала за ним — он не торопился, похоже, ждал, что я побегу за ним. Я же снова и снова прокручивала в голове наш разговор и безуспешно пыталась, как мы докатились до такого.

Остаток дня прошел в обычной текучке — я старательно игнорировала все разговоры о предстоящем конкурсе, о том, что Тимур наверняка расщедрится и выпишет всем внеплановые премии, если удастся замутить крутой проект с IKEA. На расспросы про вчерашние «переговоры» я отвечала односложно, Серега явно остался недовольным. Его больше других интересовали подробности.

А вот Диля вообще в полпятого собрала вещи и отпросилась домой у Баринова. Интересно, что она хотела рассказать мне про Пашку? С Кальяновым я встреч не искала — вообще решила снова напроситься к Инге с ночевкой, а потом вспомнила, что один раз уже испортила ей свидание с загадочным незнакомцем.

Что-то слишком много тайн стало в моей жизни!

Телефон пискнул принятым сообщением. Я быстро провела пальцем по экрану и не смогла сдержать улыбку — на меня смотрел Самсон! Не знаю, как так его подловил Савва, но рыжая мордочка была такой жалостливой, что захотелось успокаивающе почесать его за ушками.

«Я заказал столик в «Пушкине», Савелия оставим дома».

Баринов! Я покачала головой — вот упрямый! Но приятно — я не могла вспомнить, когда Пашка приглашал меня в ресторан просто так, без повода. И в «Пушкине» я не была сто лет…

Пока я раздумывала, что ответить, пришло следующее сообщение: «Буду ждать тебя в восемь».

Я не могла удержаться от довольной улыбки. У меня вечером свидание! С тем, кого я столько лет на дух не переносила и кто целуется намного лучше моего жениха. Совесть молчала. Приятно иногда побыть плохой девочкой.

В Москве, как в любом, наверное, крупном городе, есть свои дорожные «черные дыры». Это когда ты встаешь в пробку и можешь стоять в ней часами. Кругом все будет ехать: соседние улицы и переулки, проспекты и проезды, но именно тебя угораздит оказаться запертой со всех сторон в плотном кольце автомашин, в которых будут сидеть и чертыхаться такие же бедолаги, как ты. И они тоже будут яростно смотреть в навигатор, который показывает загруженность дорог в городе всего в три балла из возможных десяти.

Моя персональная «черная дыра» в Москве — это Тверской бульвар. Поэтому я старательно избегаю его каждый раз, когда оказываюсь поблизости, готова дать крюк километров в десять, лишь бы не попасть туда.

Интересно, знал ли Баринов об этой моей «фишке», когда позвал сегодня в «Пушкинъ», который как раз находится на Тверском бульваре?

Я думаю, что да!

— Давайте я выйду здесь. Дальше уже пешком дойду. — Я протянула таксисту деньги и осторожно открыла дверь. Теперь главное — быстрее добраться до тротуара.

Я шла не торопясь, хотя уже опоздала — на часах было начало девятого. Не то чтобы мне хотелось заставить понервничать Викинга (хотя и это тоже, разумеется), просто я хотела растянуть то ощущение легкости и свободы, которая испытывает любая женщина, уверенная в своей привлекательности. Темно-синее вечернее платье больше двух лет висело в шкафу и ждало этого дня. Я была в нем всего один раз — на новогоднем корпоративе в «Мариотте». И никогда бы не поверила, что второй раз надену его на свидание с ненавистным Саввой Бариновым.

Высокую широкоплечую фигуру Викинга я заметила сразу, он стоял у входа и задумчиво смотрел в мобильный. На Савве был уже другой костюм — значит, как и я, успел переодеться. Мне было приятно. Вот только легкость и свобода улетучивались с каждым шагом, который приближал меня к Баринову, я начала нервничать. Викинг был ослепительно хорош в черном строгом костюме и безукоризненно белой рубашке. Верхние пуговицы были расстегнуты, галстук отсутствовал.

Прямо в пасть к хищнику, Кать. Он же проглотит тебя и не заметит! Раньше, когда я подавляла в себе желание нравиться ему, было намного проще и безопаснее.

— Кого-то ждешь? — Я решила не топтаться на месте и не ждать, пока он поднимет голову.

Баринов ответил не сразу — он с полминуты, не меньше, медленно водил по мне взглядом, явно ничего не упуская.

— Уже дождался. — Он, наконец, кивнул, его лицо было невозмутимым. Вот ведь! А так хотелось увидеть восторг в его глазах.

Савва предложил мне руку, и мы зашли в ресторан.