Скандал в вампирском семействе - Юлия Набокова

Внезапно до меня доносится шипение кобры. Я испуганно озираюсь и облегченно улыбаюсь. Да это же просто кофе сбежал! Кто-то поставил его на плиту и забыл. Вскакиваю на ноги и, спотыкаясь о Буша, торопливо снимаю турку с конфорки. Ай! Обожглась! Дую на покрасневшие пальцы, поражаясь — что ж так больно-то? Смотрю на обожженную кожу — что-то долго не затягивается!

— Обожглась, маленькая? — Чьи-то теплые руки ласково ложатся на плечи, разворачивают к себе.

Алекс… Сердце замирает от нежности. Какой он родной и любимый. Даже взъерошенный со сна, даже со следом от подушки на щеке и пушинкой в волосах, даже с отросшей за ночь щетиной на подбородке. А потом я замечаю его обнаженный торс и — ой, что это? не может быть! плавки! — и к щекам приливает румянец.

— Дай мне… — Алекс разворачивает мою ладонь, подносит ее ко рту, и его губы быстрыми и легкими, как крылья бабочки, поцелуями выпивают огонь, который жжет мою кожу. — Так лучше?

Я в удивлении смотрю на обожженные пальцы. Краснота никуда не делась, но ожог уже не болит.

— Ты волшебник, — растроганно шепчу я и боюсь расплакаться.

— А ты непоседа, — ласково улыбается он, привлекая меня к себе, и касается губами моего виска. — Зачем вскочила ни свет ни заря?

Я удивленно моргаю. Это я вскочила?

— Разбалуешь ты меня кофе в постель, — шепчет Алекс мне на ушко.

Я еще сильнее хлопаю глазами. Так это я кофе поставила?

…А губы Алекса уже на моей шее, уверенно и неторопливо спускаются вниз, оставляя дорожку из пылающих следов. Затем резко меняют направление и накрывают мои губы. Солнце за окном взрывается, окутывая меня теплым мерцанием. И больше нет ничего на свете, кроме этих умелых, жадных, ласковых, властных, робких, мягких, колких, сладостных, медовых, хмельных губ.

Алекс отстраняется, смотрит на меня долгим, ненасытным взглядом, мягким движением убирает с моего лица выбившуюся прядку волос, и у меня внезапно останавливается сердце. Не от этого полного нежности жеста, а от золотого ободка, который я замечаю на его руке. Рука — правая, палец — безымянный, кольцо — обручальное, механически фиксирует сознание, вынося суровый приговор: я — любовница женатого мужчины. Эта мысль пригвождает меня к позорному столбу. Поцелуи Алекса на коже теперь стянуло январским льдом, прикосновения рук — словно удары плети. Я вырываюсь из его объятий, отскакиваю к окну, за которым занимается розовое майское утро. На градуснике плюс двадцать, а мне холодно, будто я в склепе.

— Лиза, ты что? — доносится до меня ошеломленный голос Алекса.

Я обхватываю себя руками, пытаясь согреться. Тру озябшие плечи и натыкаюсь взглядом на фотографию, которая стоит на подоконнике. В золотой рамке с надписью «Just married» — счастливая пара. Она в шикарном белом платье, настоящая принцесса, лицо не могу разглядеть из-за набежавших на глаза слез. Рядом Алекс, его я узнаю даже через радугу слез. Статный, высокий, в светлом костюме цвета слоновой кости — настоящий аристократ. Наверняка у него в роду были князья. Алекс не смотрит в объектив — он целиком поглощен невестой, любуется ею, не отрывая глаз. Что же случилось с этой большой и искренней любовью, если сейчас он со мной обманывает свою жену?

— Ты здесь такая красивая, — шепчет Алекс.

О чем он?! Я в изумлении моргаю, смахивая с ресниц слезинку. Вместе со слезинкой с глаз падает пелена, и я могу разглядеть лицо невесты в профиль. Она тоже отвернулась от объектива и с нежностью смотрит на своего жениха. Она очень на меня похожа. У нее тот же вздернутый нос, тот же мягкий профиль, те же ямочки на щеках, те же светлые волосы. Ее высокая прическа напомнила мне мой первый бал. Как давно это было, больше ста лет назад. Тогда первый бал для барышни был не менее значимым событием, чем свадьба. А у современных девушек есть только один день, чтобы почувствовать себя принцессой. И невесте Алекса это удалось — редко у кого сейчас встретишь такую идеальную осанку, такой изящный поворот головы и такое… драгоценное колье с бриллиантами, которое принадлежит моей матери! От изумления у меня даже слезы высыхают. — Мало ей Алекса, она еще и колье Лидии себе присвоила! Я смотрю в лицо своей счастливой сопернице и немею. Не может быть, это же… Я тянусь рукой к фотографии, чтобы разглядеть поближе, но не успеваю коснуться рамки. Замираю, завороженная блеском золотого ободка кольца на своей правой руке. В точности такого же, как у Алекса. Невеста — это я.

Рука Алекса накрывает мою, обручальное кольцо на его пальце цепляется за мое. Алекс — мой муж.

— Так как насчет кофе?

И от этого незатейливого и естественного вопроса мне вдруг становится легко и хорошо. Что может быть естественней, чем готовить по утрам кофе для любимого мужа? Обжигаться о турку? Дуть на обожженные пальцы? Разве не это — самое большое счастье?

И еще я вдруг внезапно понимаю, что все это время за окном светит солнце. Что рядом со мной Алекс — теплый, живой, любимый. Он пахнет мятной зубной пастой и теплой кожей. И я не чувствую запаха его крови, она больше не взывает к моей жажде. Потому что я страстно, безумно, до колик в желудке хочу кофе!

Я проснулась на сбитых простынях в полном смятении. Сон закончился, оставив после себя горечь иллюзорного счастья. Этому никогда не бывать, этому никогда не случиться. Мне еще целую вечность жить вампиром и пить кровь. А Алекс уже совсем скоро начнет стареть и утратит свой молодецкий задор. Если только… Об этом даже и думать не хочу. Я не представляю себе Алекса вампиром. Не могу вообразить, как мы бесшумно бродим по ночным улочкам, выискивая припозднившуюся жертву. Не желаю даже представлять, каким холодным и бледным будет его бескровное лицо при свете луны. В Алексе меня привлекает именно жизнь. Наполовину мертвый Алекс-вампир мне не нужен.

Вот если бы мой сон мог сбыться и я стала бы человеком, воскресла для солнца, для майского рассвета, для морского отдыха! Но я достаточно долго живу на свете, чтобы понимать — это невозможно. Даже в легендах и сказках нет ни единого упоминания о том, чтобы когда-либо вампир вновь стал человеком. Если бы это было так просто и люди по малейшему желанию могли переходить от жизни к вампирскому бессмертию и наоборот, кто на свете смог бы отказаться от искушения вечностью? Но таких случаев нет. Смерть необратима. И хотя нас фактически нельзя назвать живыми мертвецами — наш мозг функционирует, некоторые жизненные процессы продолжаются, мы не разлагаемся, в нас теплится подобие жизни, которое у человека называется состоянием комы, а наша температура тела всего лишь на три градуса меньше нормальной человеческой, мы отравлены смертью и противоестественной для человека жаждой. Смертельно и необратимо отравлены. И только кровь позволяет нам поддерживать свое существование и сохранять силы. Бывших вампиров не бывает. Моему сну никогда не сбыться. Мне никогда не стать обычной девушкой. Но я могу сыграть ее. Хотя бы на один вечер.

Убив почти час на человеческий макияж и придав своей коже оттенок легкого загара, я поднялась наверх. Во дворе дома поздоровалась с незнакомым молодым папашей, ведущим ребенка из детского сада. Тот приветливо улыбнулся мне в ответ — как соседке. Похоже, мне все-таки удалось прикинуться нормальной. Надеюсь, что удастся провести и Алекса. Хотя бы еще раз.