Титановая поступь десятиклассницы - Игорь Евгеньевич Кулаков

кто-то напугал… иль на бревно наткнулась. С телеги лампа сгрохотала и на дорогу… Там даже масло протекло. Я кубарем вперёд… аж зубы щёлкнули.

— О! Хорошо ещё не занялось огнём, — почесал затылок собеседник.

— Да лучше бы сгорело! Ты слушай дальше. Сон у меня, — Торсак поднял руку, и махнул, — …разом отступил. Я факел хвать, зажёг его, чтобы получше осмотреться… Ну и гривастую малёха успокоить. У-у-у, как она ржала! Но самое чудное… — рядом ни души. А эта дура фыркает, орёт.

— А что вторая?

— Шла за повозкой. Она сначала тихая была, потом, видать узрела, как та, что впереди бесилась, и тоже… Ох и разошлись они. На задние ноги вставали, передними в воздухе перебирали. Как-будто их проклятием каким-то подстегнули. Телеги заскрипели. Думал, развалятся… Там такое началось. Я «светлому» молиться. О-о-о-о! — мужик схватился руками за голову, — … Пока их успокоил… думал сам помру! А что? Копытом про меж глаз и поминай как звали… Потом вновь тихо стало, — рассказчик протёр лоб ладонью, — Я поднял лампу, зажёг её, повесил у телеги. Сел отдышаться. Осмотрелся вокруг — ни души… Кого кобылки испугались? — он пожал плечами, — Что это было? То не знаю, — он помял губами… — Собрался ехать. Хотел уже факел загасить. И тут вдруг слышу… ти-и-ихо так… — он ладонью потряс в воздухе, — …из леса — «помоги-и-ите». Девчачий писк… Думал, что почудилось. Прислушался. А она снова… — выпучил глаза Торсак, — …со стороны леса — «помоги-и-ите». Едва слышно… Будто бы деваха какая… обессилившая на морозе помирала.

— И снова бабы! — сплюнул Дерен.

— Да… я уже много раз сегодня пожалел, что идиот такой, пошёл в лес на этот голос… Вернулся бы назад или у Нелиасса ждал тебя. Так нет же… — он помотал головой, — И главное, представь… иду… снег под ногами хрум-хрум. Глядь вокруг, а следов-то бабских не видать… И голос девкин всё зовё-ё-ёт… зовё-ё-ё-ёт.

— Проклятие какое-то!

— Я думал вот она… сейчас ещё шагну, увижу. Факелом машу туда-сюда… Вот где-то здесь… совсем близко прозвучало. Глядь…снова никого… А потом слышу… за мной кто-то тихонечко крадётся… — прошептал Торсак, — У меня вся спина разом вспотела, а потом в холод бросило… Я себе уже такого напридумывал. Ну… точно живым не выбраться. Сжал крепче факел, и свободная рука сама под одёжу к амулету потянулась.

— И?

— Я резко развернулся и остолбенел… от страха… Чувствую, как подкашиваются в коленях и немеют мои ноги. Бежать бы прочь, а они, сволочи, не слушаются совсем… Кричать бы, звать на помощь… а голоса-то нет… Ты представляешь — рот открывается, а крикнуть не могу.

— Так кто ж там был? Деваха? «Тёмные»?

— Нет! Стая диких… не наши хифы… Пострашнее были… Пасти огромные! У-у-у! — мужичок расставил ладони, — … Вот такие! Клыки длиннющие, острющие и с них слюна так кап-кап… И глаза горя-я-ят… Рычали хлеще наших хифов. Сами лохматые, взъерошенные. Злые! И вот… остановились твари, лапы расставили в стороны и скалились… прямо на меня… Ну думал я тогда — сожрут…

— А баба?

— Да что ты всё заладил, девка… баба! — рассердился Торсак, — Вот, Дерен, ты дурной. Да я о ней к тому моменту уж и думать перестал. Сердце колотилось так, что в Лодфусе наверное… — он передёрнулся, — …ну в Нелиассе точно было слышно… Холод и страх пробрали меня до самых пальцев, самых кончиков волос. Вот… посмотри, — он цапанул пальцами клок, — Седой?

— Да не…нет вроде…

— Фу-у-ух… Я ж думал — как бы ноги унести, чтобы не стать пищей этим тварям. А ты всё — «баба-баба».

— А дальше… что?

— Я факелом размахивал, чтоб саблезубых отпугнуть…

— Ну, а они?

— А что они? Они по кругу начали ходить. Казалось — вот-вот прыгнут и порвут… Слюна стекала… сами бешеные… рычали, скалились, дразнили твари, но не нападали…

— Хм… — Дерен призадумался… — с чего бы это? А может это той «бабы» хищники? Ну вроде, как она добычу подзывала.

— Ты обожди… Стою я значит… Стая вокруг бродит… И тут я вижу… — Торсак приутих…

* * *

Пока в моём мире «Эдна Мод» таяла, как шоколадная мороженка от оперы «Князь Игорь», здесь, на моих глазах, в «моём королевстве» собиралась своя туса и была уместна совсем иная музычка. Но не рок…

О, как она сурово отображала этот движ!

Э. Григ «В пещере горного короля» из музыки к драме Г. Ибсена «Пер Гюнт».

Наконец-то я её рассмотрела поближе местную «коняшку» с мордой ослика! Зачётная такая копытная. Но пришлось её малость припугнуть… чисто для того, чтобы разбудить мена.

Я просто приказала «Разуму»… дёрнула за телегу сзади и отпустила. Коняшка брыкнула. Мужик упал. Потом, чтоб не уехали, утяжелила обе повозки гравитацией.

— Хм… тоже мне извозчик, — наблюдая из-за дерева, как провернул кувырок вперёд этот «гимнаст», я тихо давилась от хохота.

Но он-то мне и нужен был, как основной зритель! После меня, конечно же.

Хотя… в этот раз я действовала беспалевно. Даже кое-как самолично выдавленный войс той «бедной разнесчастной где-то там среди деревьев», никак не разоблачал мои козни.

И пока доверчивый идиот в лесу ловил хоррор и «мечтал о памперсах» в невидимой колбе, под присмотром диких «собачек», на ржание кобылок шустро припёрся первый любопытный чел из Неилиасса.

Зыркая по сторонам, он как крысёныш навернул пару кругов возле телег, а после, убедившись, что шухера нет, и хозяина след простыл, стырил какой-то огромный мешок и как «Дед Мороз», попёр его за спиной в сторону домишек. Мужик конечно оказался редкостным жадиной, но мне сейчас на это было глубоко и далеко наплевать. Всё шло по плану. Уже пару минут спустя, он вновь попёрся к повозкам, однако, на обратном пути спалился местным. Те быстро просекли тему и ломанулись к дороге…

Бли-и-ин! Я видела как-то в родном лесу муравьёв возле огромной кучи! Это ништяк! Каждый мелкий приделывал ноги ко всему, что плохо по его мнению лежало. И эти чудики из Нелиасса, были сейчас точь-в-точь, как те самые мураши…

— Тын-дын-дын-дын… Тын-дын-дын… Тын-дын-дын… Тын-дын-дын… — и скоро уже вся деревня втихаря растаскивала мой клёвый вечерний подгон, а в моей голове играла та самая музыка Грига!

Спотыкаясь, расталкивая друг друга и иногда отвешивая по морде самым ушлым, народишко суетился, пытаясь отхватить халявку да побольше себе родимому… и только.

Ржака!

Спустя тридцать наших земных минут, последний… видать самый наглый, но обделённый «Дедморозовским подарочным» мешком, повёл первую из обоза кобылку с телегой в сторону деревни.

Ну и правильно. А чё мелочиться-то? Тем более, что за первой самостоятельно увязалась и вторая.

Бинго! —