Гробница судьбы - Том Харпер

Элли ничего не увидела. Бланшар сделал шаг в сторону и убрал ключ под рубашку.

– За твоей спиной.

Элли обернулась. Двери лифта все еще были открыты, но вместо задней стенки с зеркалом появилась массивная дубовая дверь. Они снова вошли в лифт. Бланшар вынул тот же ключ и вставил его в замочную скважину. Черный железный замок выглядел слишком старым и массивным для блестящего золотого ключа. Где-то на уровне подсознания Элли отметила, что на сей раз Бланшар повернул ключ по часовой стрелке, будто запирая замок.

Дверь распахнулась без скрипа – ни единого признака ржавчины на петлях. Банкир пригласил Элли войти.

Девушка переступила порог и замерла, покачиваясь в темноте, словно былинка на ветру. Она вытянула вперед руку, ощупывая темноту в поисках возможных препятствий, и ничего не почувствовала. Однако ее рука, должно быть, пересекла какой-то невидимый луч. Зажглись скрытые фонари, как до этого в комнате, осветив длинную галерею с низким сводчатым потолком. Два ряда квадратных колонн делили ее на три коридора на всю длину. Здесь не было ни полок, ни сокровищ. В нишах боковых стен располагались железные двери, как в печах для выпечки хлеба. На каждой из них был изображен свой герб.

– Здесь покоились останки монахов. – Бланшар говорил почти шепотом, будто души монахов все еще присутствовали здесь. – При переоборудовании подвалов мы убрали кости.

Элли испытала острый приступ жалости, и ей даже показалось, будто до ее слуха доносятся стенания непогребенных мертвых. Ее начала бить мелкая дрожь. Здесь, в недрах города – очень древнего, несмотря на все небоскребы и оптоволоконную связь, – представить подобное было довольно легко.

Она обернулась.

– Зачем вы привели меня сюда?

– Я хотел, чтобы ты поняла, в какие глубины уходит история банка. «Монсальват» занимает это место на протяжении пяти столетий. Ты слышала историю о том, что этот дом был возведен на руинах здания ложи тамплиеров?

Элли кивнула.

– А здание ложи было построено на фундаменте норманнской церкви, которая, в свою очередь, имела подвал, сооруженный еще саксами. – Бланшар кивнул на кирпичную кладку, а затем на располагавшиеся ниже более мелкие, грубо обработанные камни, – на каком месте они строили, кто знает? Здесь время неотделимо от пространства.

Бланшар провел девушку дальше, где между каменными плитами пола еще сохранилась древняя мозаика.

– Мы думаем, эта мозаика имеет римское происхождение. Разумеется, ни один археолог никогда здесь не был.

В двух третях длины галереи ее под прямым углом пересекал второй коридор. Элли поняла, что, должно быть, он отражал форму церкви, которая некогда высилась над ним. Она попыталась вспомнить расположение коридоров «Монсальвата» и понять, сколько осталось от древнейших планов здания, похороненных под современной планировкой.

Что же связывало современную историю банка с прошлым? По предположению Элли, это был железный люк, расположенный в полу в дальнем, восточном конце. Она увидела в тусклом свете изображенный на нем герб банка – хищного орла с копьем в когтях. Приближаясь к одному из склепов в стене, Бланшар постарался обойти этот люк. Он явно испытывал к нему нечто похожее на священный трепет. Произведя несколько быстрых движений по поверхности, он повернул ручку и открыл склеп. Приподнявшись на цыпочках, Элли заглянула через его плечо, но ничего не увидела.

– Существует и другая причина, почему я привел тебя сюда.

Бланшар достал из склепа небольшую кожаную коробку и протянул ей. Элли развязала кожаную ленточку, и коробка раскрылась на две половинки, словно птица, распластавшая крылья. Между ними на подушечке из грубой шерсти лежало золотое кольцо с красным камнем размером с лесной орех.

– Я хотел, чтобы оно стало твоим.

Для ее безымянного пальца оно оказалось слишком большим, но идеально подошло к среднему пальцу. Элли воззрилась на матовый отблеск золота на фоне своей белой кожи и огонь, пылавший внутри рубина. Внутри у нее все оборвалось. Неужели он?..

– Это отнюдь не предложение руки и сердца, – проговорил Бланшар таким тоном, словно для него подобные вещи были сущей банальностью, – это старинное кольцо, принадлежащее моему роду. Оно освящает наши привязанности, приносит нам удачу, – он улыбнулся. – Это кольцо власти.

Комната наполнилась ревом, будто долго спавший дракон проснулся в своем логове и обнаружил, что часть его запасов похищена. Стены сотрясались. Элли в ужасе прильнула к Бланшару. Он обнял ее и ухмыльнулся.

– Центральная линия подземки проходит совсем недалеко отсюда. Когда в девятнадцатом веке прокладывали туннель, мы приложили все усилия, чтобы изменить его направление, дабы он не прошел через наш подвал. Как любит говорить мистер Сен-Лазар, настоящее всегда вторгается в прошлое и наоборот.

Вивиан наклонился и поцеловал Элли. Прикосновение его холодных губ вызвало у нее дрожь, но его язык был влажным и теплым. Она ощутила во рту вкус табака. Бланшар притянул ее к себе и сжал в объятиях.

– Тебе понравилось кольцо?

Элли подняла руку, наслаждаясь тяжестью драгоценности.

– Даже не знаю, что сказать.

– Я не буду говорить тебе, когда оно было сделано. Но ты должна беречь его.

Дверь подвала зазвенела, словно колокольчик, когда Бланшар закрыл ее. Он взял Элли за руку, повел обратно к лифту и вдруг остановился.

– Министерство финансов Люксембурга объявит о решении по поводу «Талуэт» на следующей неделе, двадцать второго декабря. Мишель Сен-Лазар пригласил меня провести Рождество в его доме в Швейцарии. Он спрашивал, не захочешь ли приехать и ты.

Он сказал это как бы между прочим, но пристальный взгляд не оставлял сомнений в его решимости добиться от нее согласия. Элли почувствовала себя экзотической бабочкой, распятой на булавке коллекционера.

– Для меня это значило бы очень многое, – Бланшар отбросил свою обычную отстраненность, и его слова прозвучали так, как будто они приносили ему боль. – Рождество в Альпах – это настоящее волшебство. Разделить его с тобой было бы… идеально.

Элли никогда не видела снежного Рождества. Она подумала о своем обещании, данном матери, и о том, как та расстроится из-за того, что опять не увидится с дочерью. Но взгляд Бланшара обладал гипнотической силой и способностью подчинять своей воле всех, на кого он был обращен. Все другие обязательства показались ей не столь важными. Девушка поймала себя на том, что уже сочиняет отговорку для матери.

Люксембург

Рождество высветило немецкую часть Великого герцогства. На Пляс д’Арм, в сердце города, гигантская ель возвышалась над красочным рынком, заполнившим каждый уголок площади. Деревянные палатки, украшенные лампочками и искусственным снегом, предлагали пестрый набор ярко окрашенных сластей, неприлично длинных колбасок, рождественских картинок и орнаментов. Пар, поднимавшийся над чанами с глинтвейном, перемешивался в воздухе с ароматами пряников и жареного лука, со звуками рождественских хоралов, ярмарочной музыки и смеха.