Второй шанс для мажора или Фей-крестный поневоле - Анна Литвинова

– Так получилось, – пожала она плечами, чуть улыбнувшись, – несколько лет назад нашим соседом был настоящий байкер. Большой бородатый мужчина в косухе и бандане долго смущал двор, пока не выяснилось, что он вполне себе интеллигентный и приятный человек. Повар в ресторане, кстати. А мотоциклы были его страстью, чуть ли не с детства. Я, тогда еще подросток, часто останавливалась посмотреть на то, как он полирует свой «Харлей», хотя за марку не поручусь. И однажды, заметив мой неподдельный интерес, он предложил прокатиться.

Янка вздохнула, мечтательно уставившись куда-то в темноту, будто заново переживая те мгновения, а затем продолжила:

– Та поездка оказалась потрясающей. Пустая дорога, ветер, бьющий в лицо, иллюзия свободы… Кажется, будто ты летишь на крыльях в мягких объятиях самой природы, как птица. Для меня с тех пор мотоциклы так и остались олицетворением этой самой свободы… Впрочем, повторить так и не удалось. До сих пор.

Ее лицо вновь озарилось таким счастьем, что я невольно засмотрелся. Удивительно, как такое незначительное, с моей точки зрения, событие, могло подарить настолько сильные впечатления. Я чувствовал себя всемогущим джинном, даже словно выше стал.

– Если так любишь, то почему не купишь себе байк? – без задней мысли поинтересовался, не понимая проблемы. Мягкая улыбка тут же сменилась ехидной ухмылкой, наказывая меня за недогадливость.

– Действительно, чего это я? – картинно всплеснула руками Лазутина, – всего лет пять работы без сна, отдыха и жратвы, и все! Подумаешь, ерунда какая! Зато собственный мотоцикл под жопой… а то я все думаю, на чем бы мне на работу ездить?

Я ругнулся про себя. Грудь привычно обожгло, но мне не надо было оголяться, чтобы понять, почему. Табличку «Болван» от ангела видел уже не в первый раз.

– Извини, – поспешил сгладить неловкость, удостоившись короткого фырканья.

Вновь темнота окутала нас, нарушаясь лишь тихим шелестом нашего дыхания. Лазутина отрешенно сбрасывала мелкие камушки в реку, набрав целую горсть тут же, у ограждения. А меня распирало от дебильного желания поговорить.

– Ну, что, Лазутина, – от резкого хлопка в ладоши, прозвучавшего неестественно громко, девушка дернулась, недоуменно обернувшись, – минус один! Точнее, одно. Теперь не отвертишься, придется раскрыть карты. Колись, давай, какое второе желание?

Я весело хохотнул, но чуть не подавился, закашлявшись, увидев, как внезапно смутилась девушка. И это Кобра, которую бы даже ректор со страпоном наперевес не смутил бы. Во, дела…

И опять появилось чувство, что делаю что-то неправильно. Не замечал раньше за собой подобного.

– Да ладно тебе, – значительно спокойнее начал я, становясь впритык к ней и легко толкая плечом, – это же я. Мне можно.

Усмехнулся, ловя ответное тепло зеленых глаз. Когда же мне стало важно, что она думает обо мне и моих словах?

Янка еще немного помолчала, собираясь с духом. Я и не торопил ее, рассматривая ночной город. Неоновые вывески, как огни на новогодней елке, дарили ощущение какого-то праздника. Красиво…

– Волков, – раздалось сбоку, я даже сначала подумал, что мне послышалось. Но нет. Чуть кашлянув, девушка сказала уже куда отчетливее, – Ромка Волков.

– Что, Волков? – попугаем переспросил я.

– Нравится мне… – Лазутина окончательно стушевалась, а я со стоном уронил голову на ладони.

Мало мне роли доброй феи! Теперь еще и купидоном работать…

Осуждать выбор Лазутиной при всем желании не мог. Хотя желание почему-то возникло. Причем такое, что хотелось этому распрекрасному Роме прописать в челюсть с ноги. Зачем? Да хотя бы из чувства противоречия.

С Волковым я был не слишком близко, но в целом неплохо знаком. Несколько раз сталкивались на вечеринках в одной компании, да и по учебе иногда. Парень был умным, по-настоящему и со всеми вытекающими. Гордость университета. Перспектива красного диплома и блестящего будущего. Он не был ботаником, как это ни странно. Успешная учеба прекрасно совмещалась с кружком по хирургии, секцией по футболу и активной общественной деятельностью. Внешностью природа его тоже не обделила, отвесив свои дары щедрой рукой. Ростом чуть выше меня, с удлиненной блондинистой шевелюрой до ушей в модной рваной стрижке, почти постоянно смеющимися голубыми глазами и спортивной, чуть худощавой фигурой, он привлекал к себе немало внимания. А если добавить харизму и чувство юмора, получался почти идеал. Но при всем при этом, бабником он не слыл. У всех на слуху звучали только два его романа – со второго курса со Светой Латышевой, мисс универа, в течении двух лет, и затем, около года, с Ритой Румянцевой, солисткой молодежной рок-группы, выступающей периодически для «своих» и в небольших барах. Обе девушки учились в нашем же университете, только Света – на педиатрическом факультете, а Рита – на нашем, на год младше. Сейчас же, насколько я помнил, Волков был свободен, что играло нам на руку.

– И что? – разрушил я неловкое молчание через пару минут, когда перестал в очередной раз поминать всуе всю поднебесную братию.

– Что что? – отозвалась девушка, а меня пробило на истерический хохот. Высокоинтеллектуальный разговор впечатлял.

– Что ты хочешь от меня конкретно? – пояснил я, поворачиваясь к ней лицом, – если проводить к алтарю, то извини, времени мало, не успею. Если связать и оформить ценным грузом с доставкой, то пожалуйста. Я готов.

Лазутина косо мазнула по мне взглядом, отворачиваясь. Видеть ее смущенной было все еще странно, но облегчать задачу я ей не собирался. В конце концов, именно мне все это расхлебывать и каким-то чудом доводить до хэппи энда.

– Лазутина, не томи! – поторопил я ее, отчего-то раздражаясь, – времени осталось меньше месяца, тем более, что Новый Год через две с лишним недели уже. Ставь задачу, да пошли. Холодно.

Последние слова прозвучали почти зло. Стоим тут, как идиоты, посреди моста. Ночью. В мороз. Будто заняться больше нечем! А еще и устройство личной жизни Кобры на повестке дня. Дурдом!

Было видно, что мои слова и тон задели девушку, вдруг сжавшуюся в тугой комок. Мне на миг показалось, что сейчас острые и длинные иглы, как у дикобраза, проткнут тонкую кожу, окутывая ее целиком. Но решительно отмел зарождающееся чувство вины, сложив демонстративно руки на груди в ожидании ответа.

– Свидание. Это должно быть одно свидание, – отчеканила Янка, повторяя мой жест.

– Легко, – отмахнулся с легкой ухмылкой. Невероятное облегчение нахлынуло вдруг, возвращая хорошее настроение. Это будет намного проще, чем я ожидал.

– Но никаких договоренностей за моей спиной, – добавила она, понимающе усмехнувшись, – если я узнаю, что это ты попросил Ромку со мной встретиться, то тут же идешь в задницу со всеми своими проблемами. Он должен сделать это сам. Только настоящий интерес.

Твою ж… не проще. Черт!

Привычно шикаю на резкую боль в груди, продолжая войну взглядов. Если она ждет от меня признания и раскаяния, то не дождется! Не при чем я. Показалось ей! Вот точно говорю – показалось!