Записки летчицы У-2. Женщины-авиаторы в годы Великой Отечественной войны. 1942-1945 - Ирина Дрягина

Упали оба самолета около речки, но по разные ее стороны. Похоронили мы Николая в городе Волау, рядом с могилой Графина.

А Любочке написали о героической смерти ее друга.

Я хочу послать на выставку «Комсомол в Отечественной войне» комсомольский билет Николая Климова, помятый обломками самолета, вдавившимися в его грудь… Я вам пишу все о потерях наших — уж очень они горьки, ведь это были самые последние дни войны, и в это время было особенно больно терять людей. Поэтому хочется рассказать о каждом, может быть, Вы всех их помянете в своей книге.

Но Вы не подумайте, что мы только жертвы несли в этих боях. Нет, мы хорошо воевали в это время, и у нас были просто замечательные примеры воздушных боев.

Так, например, 19 апреля в последнюю решающую операцию вылетела группа Сухова в составе восьми самолетов, там были знакомые Вам Березкин, Голубев, Бондаренко, Руденко и другие. Они встретили группу в восемнадцать самолетов «Фокке-Вульф-190». Благодаря тому, что перед вылетом Сухов тщательно разбирал предыдущие вылеты, говорил, как надо себя вести во всех случаях при встрече с противником, и о взаимной выручке, — этот неравный бой был проведен блестяще. Наши ребята сбили девять самолетов противника, никого при этом не потеряв, никто даже не был подбит! Сухов сбил два самолета, Голубев — два, Бондаренко — два, Березкин — один, и другие тоже сбили.

В этот же день опять отличился наш дважды Герой Дмитрий Глинка. Он вылетал с четверкой, за один вылет участвовал в двух воздушных боях. Сбил лично за этот вылет три самолета, да еще два сбила его группа.

Хорошо в эти дни воевал Вася Бондаренко, который работает в эскадрилье у Сухова. У него даже был такой замечательный, необычный случай. 22 апреля он с четверкой вылетал на прикрытие наших войск, которые уже подходили к Берлину. Идя домой, увидел двух «Фокке-Вульфов-190»; Василий атаковал их, но они, не приняв боя и перейдя на бреющий полет, ушли на свою территорию. Идя дальше, Бондаренко встретил еще одного «Фокке-Вульфа» и опять атаковал его. Этот гитлеровец тоже хотел уйти. Василий очень рассердился и решил посадить его на землю. Приказал ему: «Садись!» Немец удирал, но наша четверка наседала на него, не стреляя. Ну, в общем, поставили его в такие условия, что фашисту пришлось сесть на автостраду, и наши пехотинцы взяли его в плен.

Интересный случай был еще, когда так же на глазах у нас капитан Луканцев и Гольберг проводили воздушный бой с четырьмя «Фокке-Вульфами-190». Одного сбили и одного подбили. Летчик со сбитого «фоккера» выпрыгнул с парашютом и через двадцать минут был приведен военными регулировщиками к нам на аэродром.

Как раз в это время у нас работал знакомый Вам кинооператор, который вместе с Вами сопровождал Покрышкина, когда он летал к матери и жене в Новосибирск. Вот уж он был рад такому случаю, но страшно жалел, что не смог заснять воздушный бой, у него не было телеобъектива.

А в самых последних боях за Берлин погиб наш лучший комсомолец Петя Гучек. Может быть, Вы помните, когда мы в Мокшишуве проводили собрание комсомольского актива, где Покрышкин рассказывал о своих впечатлениях от поездки в Москву и Новосибирск, Петя читал проект постановления собрания. Славный был такой парень… Так вот, он был подбит гитлеровской зениткой и не хотел прыгать с горящего самолета — хотел дотянуть до нашей территории. Но не дотянул. Все же тело его не досталось фашистам на поругание: наши пехотные части быстро перешли в наступление и заняли тот участок, где упал сержант Гучек.

Похоронили мы его. У гроба его тоже ребята плакали. Да и не стыдно, товарищ Жуков, заплакать у гроба такого человека, каким был Петр Гучек. Скромный белорус. А ведь на него только что послали представление к званию Героя Советского Союза. Ведь к этому моменту он имел на своем счету двадцать лично им сбитых самолетов. Не осуществил он свою мечту быть архитектором — все говорил, бывало: «Кончится война, пойду учиться, стану строить хорошие дома, чтобы людям было в них удобно, приятно и весело жить…»

Какой он был замечательный человек, если бы Вы знали, товарищ Жуков! Такие все-таки мало встречаются, хотя много хороших людей у нас.

После Речкалова 16-м гвардейским полком стал командовать Иван Бабак — это наш комсомольский активист, которого вы тоже, наверное, помните. Хорошо он взялся за дело, и народ сразу полюбил его, хоть он еще очень молод. Но человек он горячий, пыл у него молодой, задор комсомольский. Когда объяснял, как надо драться, то не на чужой опыт опирался, а на свой собственный. И все сам летал, сам группы в бой водил. И вот как-то в один из почти «нерабочих» дней все-таки пришла на полк задача — выслать пару на свободную «охоту». Так что же Вы думаете? Он сам полетел, а ведомым взял совсем неопытного летчика Козлова.

Отштурмовали они один перехваченный ими эшелон очень отчаянно, пошли домой. И вдруг у Бабака загорелся мотор, а высота была совсем маленькая. Ну и сел он с горящим мотором у немцев, а Козлов еле прилетел домой. Рассказал обо всем. Полетели наши искать, но ничего не нашли. Жалко было Бабака!

А теперь вот, как кончилась война, привез Александр Иванович Покрышкин нам Бабака… Ох, как он похудел, весь черный прямо! Ребята, как бабы, плакали от радости при встрече с Бабаком. Тяжело ему пришлось в плену. Власовцы пытались его завербовать, но Бабак дерзко себя вел, бил в морду. Его пытали, избивали, а он объявлял голодовки. Сейчас хотим его отправить на курорт, но он ни за что не соглашается… Труда тоже сбили в начале операции, но он спрыгнул с парашютом удачно, хоть ранен был немного, и к вечеру привезли его к нам танкисты.

Сбивали и Торбеева Саню, он с парашютом приземлился на вражеской территории в лесу, через три дня перешел линию фронта и тоже был дома.

А помните, был такой в 16-м гвардейском блондин Пищальников, что самолет посадил на «живот» на аэродроме, когда у нас комсомольский актив проходил? Так он тоже погиб как герой во время воздушного боя с неравной группой противника (наших было четверо, а их до двенадцати самолетов)…

Березкин Славик — молодец! В начале Берлинской операции он в первый же день сбил три самолета противника. Теперь он ушел из кадров комсомольского актива, но приятно для меня — стал парторгом эскадрильи.

Голубев теперь у нас работает инспектором дивизии по технике пилотирования, живет так же, и характер не изменился.

Пал Палыч командует 23-й дивизией, как-то видела его — приезжал к нам по случаю награждения нашей части орденом Красного Знамени, а теперь ведь нас наградили еще и орденом Ленина. А сандомирцев наградили орденом Александра Невского за Берлин. За Берлин!.

Борис Глинка еще не прибыл, пока командует 16-м полком Федоров. Сейчас все учимся, учитывая опыт боев минувшей войны.

Хотелось бы поскорее вернуться на Родину, но пока приказ — быть тут. Поэтому если выберете время, то насчет литературы дайте кому-нибудь команду — прислать нам. Пишите, что вам надо конкретно для книги. Да, еще Мачневу напишите, а то он часто дает мне тысячу самых ненужных заданий по политотделу, чтобы, как он говорит, занять мое время, а комсомольской работой заниматься совершенно некогда. Все же не так давно мы провели собрание актива, посвященное итогам боевой работы комсомольцев за Отечественную войну. Александр Иванович Покрышкин хотел сам сделать доклад, но был вызван в Москву на Парад Победы. Актив был солидно подготовлен и прошел интересно».