Легион Грома - Стэн Николс

Показались двое Стражей и, тяжело топая, направились в их сторону. Пока они не прошли мимо, охотники за удачей молчали.

— Давай займемся делом, Мика, — нетерпеливо сказал Аулэй.

— Верно. Как и договорились, ты отправишься разыскивать орков. Не забывай, они должны пытаться что-то продать. Поэтому ищи на базарах, в кварталах торговцев драгоценностями, поспрашивай и там, где торгуют информацией. Короче, везде, где они могут найти покупателя.

Аулэй кивнул.

— А мы с Джабезом тем временем подыщем для нее нового хозяина. — Лекманн ткнул пальцем в Коиллу. — Встретимся на этом же месте не позже чем в полдень.

— А куда вы пойдете?

— В восточный квартал, там живет один тип, имя которого я слышал. А теперь пошевеливай задницей, у нас нет лишнего времени.

Бандиты разошлись.

— А что мне делать, Мика? — спросил Блаан.

— Присматривай за сучкой. Если слишком оживится, покажешь ей где раки зимуют.

Они заставили Коиллу идти между ними. Росомаха привлекала к себе взгляды прохожих. Многие смотрели настороженно. В конце концов, она была орком, а все знали, что с орками лучше обращаться уважительно.

— Есть вопрос, — сказала она.

— Тебе будет лучше, если он стоит ответа, — отвечал Лекманн.

— Кто этот работорговец, к которому мы идем?

— Его зовут Разат-Киг.

— Имя гоблинское.

— Ага, он гоблин и есть. Она вздохнула:

— Чертов гоблин…

— Что, между орками и гоблинами не слишком горячая любовь?

— Не слишком горячая любовь между орками и всеми остальными, дерьмовая морда.

Блаан фыркнул. Лекманн бросил в его сторону взгляд, от которого тот поперхнулся. Повернули за угол. Там собралась небольшая толпа. Громко спорили двое эльфеев.

По слухам, эльфеи были плодами союзов между эльфами и феями, и обычно и те и другие относились к ним как к братьям и сестрам. Эльфеи были очень хрупкого сложения, с остроконечными, слегка вздернутыми носами, маленькими изящными ротиками и черными пуговками глаз. Когда они говорили, открывались крошечные округлые зубки. От природы агрессивность эльфеям была не свойственна, а уж воинственной расой их точно бы никто не назвал.

Парочка орала во всю глотку, пьяными голосами. Вопя, они награждали друг дружку жалкими подобиями тумаков. Судя по виду, пострадать не должен был никто, разве что один из противников случайно споткнется и расшибет себе голову о мостовую.

Охотники за удачей расхохотались.

— Во как, не могут своего пыла сдержать, — с издевкой произнес Лекманн.

— Это твоя раса принесла на Марас-Дантию такие нравы! — с испепеляющей язвительностью ответила Коилла. — Вы разрушаете мой мир.

— Он больше не твой, дикарка. К тому же теперь он называется Центразия.

— Как же, называется!.. Подотрись своей Центразией.

— Да вы должны рыдать от благодарности. Благодаря нам вы можете пользоваться плодами цивилизации.

— Такими как рабство? До прихода вашей расы этого здесь почти не знали. Обитатели Марас-Дантии не владели друг другом.

— А как насчет вас, орков? Вы ведь уже рождаетесь, чтобы кому-то служить, разве нет? Или это не рабство? Это пошло не от нас.

— Вы превратили служение в рабство, заразив мир своими идеями. Раньше было правильное устройство мира: орки могли делать то, для чего рождены — для битвы.

— Вон тебе битва… — Лекманн кивком указал на другую сторону мостовой, где эльфеи по-прежнему награждали друг друга хилыми тумаками.

Блаан засмеялся идиотским смехом.

— Видишь? — уколол Лекманн. — Вам, варварам, ни к чему учиться у нас насилию. Оно здесь, на поверхности.

Никогда в жизни еще Коилла так не нуждалась в мече.

Один эльфеи выхватил из кармана нож и стал им размахивать. Но было очевидно, что оба слишком пьяны, чтобы представлять собой какую-либо серьезную угрозу.

Внезапно появился патруль Стражей; может быть, те самые, кого они видели раньше: не различишь. Коиллу поразило, как быстро они передвигаются. Это не вязалось с их громоздким видом. Откуда ни возьмись появились еще четверо гомункулусов и занялись буянами. Те были настолько пьяны и поглощены дракой, что времени убежать от Стражей у них уже не осталось.

Мощные руки схватили хрупких эльфеев и подняли в воздух. Те в бессильном гневе сучили крошечными ножками. Чтобы разоружить бузотера, у которого был нож, особых усилий не потребовалось.

Толпа в молчании наблюдала. Двое Стражей выступили вперед и зажали в массивных лапах головки вопящих эльфеев. Потом, совершенно непринужденно, эльфеям сломали шеи. Даже с того места, где стояли охотники за удачей и Коилла, можно было услышать треск костей.

Стражи загрохотали прочь. Трупы они несли как рваные тряпичные игрушки. Толпа быстро поредела.

Лекманн свистнул:

— А здесь серьезно относятся к закону и порядку…

— Мне это не нравится, — посетовал Блаан. — У меня тоже, как у того дохлого эльфея, припрятано оружие.

— Так не показывай его никому.

Блаан все жаловался, а Лекманн поучал его. Это отвлекло их от Коиллы. И она использовала выпавший шанс.

Лекманн загораживал ей дорогу. Она вмазала сапогом ему в пах. Громко застонав, Сифилисная Морда согнулся напополам. Коилла бросилась бежать.

Тут же чья-то рука железными клещами сжала ее шею. Блаан затащил сопротивляющуюся Коиллу в ближайший переулок. Со слезящимися глазами, бледный как смерть, следом прихромал Лекманн.

— Ах ты сука! — прошептал он.

Он посмотрел назад, в сторону улицы. Похоже, никто ничего не заметил. Повернувшись к Коилле, Лекманн с размаху ударил ее по лицу. Потом еще раз.

Она ощутила во рту горький привкус крови.

— Еще раз выкинешь что-нибудь вроде этого, и плевать на деньги! — прорычал Сифилисная Морда. — Я убью тебя.

Удостоверившись, что пленница успокоилась, он приказал Блаану отпустить ее. Коилла вытирала струйки крови, вытекавшие из ее носа и рта. Она не произнесла ни слова.

— А сейчас вперед, — приказал Лекманн.

Путешествие возобновилось, только теперь охотники за удачей не сводили с Коиллы глаз.

Через девять-десять поворотов они оказались в восточном квартале. Улицы здесь были еще уже и еще больше запружены народом. Квартал представлял собой лабиринт, для неискушенного гостя почти непроходимый.

Они стояли на углу улицы, Лекманн пытался сориентироваться. В этот момент внимание Коиллы привлекла высокая фигура. Через два-три дома от них фигура двигалась сквозь толпу. Как и накануне, когда Коилле показалось, что она видит орков, видение было столь же мимолетно. Однако фигура напомнила ей Серафима, человека-сказителя, того самого, кого они встретили на равнине. Он сказал тогда, что едет из Хеклоу. С какой стати ему возвращаться? Коилла решила, что ошиблась. В конце концов, это вполне возможно, ведь все люди для нее — на одно лицо.