Русь и Орда - Александр Широкорад

При этом Соловьев так и не уточнил, кто это «говорит». Может, ему во сне явился сам Дмитрий Иванович и поведал сию тайну?

На самом же деле у наших историков не было и нет достоверных данных о походе и намерениях Ягайло. Литовский князь действительно шел к Дону, но не через находившуюся под его властью Северскую землю, а через владения союзников Дмитрия Ивановича — черниговских князей. Естественно, что через враждебные земли литовское войско шло с боями.

Видимо, Ягайло и не торопился соединиться с Мамаем, ему было гораздо важнее использовать сложившуюся ситуацию для укрепления своего влияния в землях бассейна верхней Оки. В «Летописной повести» говорится, что литовцы «не поспеша… на срок за малым, за едино днище или менши», то есть, находились на расстоянии одного дневного перехода от места сражения. А по «Сказанию о Мамаевом побоище» выходит, что Ягайло дошел до Одоева, находившегося в 140 км от Дона, и, узнав о выступлении войска Дмитрия Ивановича к Дону, «пре-бысть ту оттоле неподвижным». Вполне возможно, что Ягайло просто хотел защитить свои земли от татар. И тогда, и позже татарские ханы часто шли на Русь, а потом сворачивали и нападали на Литву, и наоборот.

Тем не менее Соловьев сделал хорошую и добросовестную выжимку о Куликовской битве из трех вышеупомянутых источников. Поэтому я и приведу ее с небольшими сокращениями.

6 сентября 1380 г. русские войска достигли Дона. «Тут приспела грамота от преподобного игумена Сергия, благословение от святого старца идти на татар; «чтоб еси, господине, таки пошел, а поможет ти бог и святая богородица», — писал Сергий. Устроили полки, начали думать; одни говорили: «Ступай, князь, за Дон», а другие: «Не ходи, потому что врагов много, не одни татары, но и литва и рязанцы». Дмитрий принял первое мнение и велел мостить мосты и искать броду; в ночь 7 сентября начало переправляться войско за Дон; утром на другой день, 8 сентября, на солнечном восходе был густой туман, и когда в третьем часу просветлело, то русские полки строились уже за Доном, при устье Непрядвы. Часу в двенадцатом начали показываться татары; они спускались с холма на широкое поле Куликово; русские также сошли с холма, и сторожевые полки начали битву, какой еще никогда не бывало прежде на Руси: говорят, что кровь лилась, как вода, на пространстве десяти верст, лошади не могли ступать по трупам, ратники гибли под конскими копытами, задыхались от тесноты. Пешая русская рать уже лежала, как скошенное сено, и татары начали одолевать. Но в засаде в лесу стояли еще свежие русские полки под начальством князя Владимира Андреевича и известного уже нам воеводы московского, Димитрия Михайловича Во-лынского-Боброка. Владимир, видя поражение русских, начал говорить Волынскому: «Долго ль нам здесь стоять, какая от нас польза? Смотри, уже все христианские полки мертвы лежат». Но Волынский отвечал, что еще нельзя выходить из засады, потому что ветер дует прямо в лицо русским. Но через несколько времени ветер переменился. «Теперь пора!» — сказал Волынский, и засадное ополчение бросилось на татар. Это появление свежих сил на стороне русских решило участь битвы: Мамай, стоявший на холме с пятью знатнейшими князьями и смотревший оттуда на сражение, увидал, что победа склонилась на сторону русских, и обратился в бегство; русские гнали татар до реки Мечи и овладели всем их станом.

Возвратившись с погони, князь Владимир Андреевич стал на костях и велел трубить в трубы: все оставшиеся в живых ратники собрались на эти звуки, но не было великого князя Димитрия; Владимир стал расспрашивать: не видал ли кто его? Одни говорили, что видели его жестоко раненного, и потому должно искать его между трупами; другие, что видели, как он отбивался от четырех татар и бежал, но не знают, что после с ним случилось; один объявил, что видел, как великий князь раненый пешком возвращался с боя. Владимир Андреевич стал со слезами упрашивать, чтоб все искали великого князя, обещал богатые награды тому, кто найдет. Войско рассеялось по полю: нашли труп любимца Димитриева Михаила Андреевича Бренка, которого перед началом битвы великий князь поставил под свое черное знамя, велев надеть свои латы и шлем; остановились над трупом одного из князей белозерских, похожего на Димитрия, наконец, двое ратников, уклонившись в сторону, нашли великого князя, едва дышащего, под ветвями недавно срубленного дерева. Получивши весть, что Димитрии найден, Владимир Андреевич поскакал к нему и объявил о победе; Димитрий с трудом пришел в себя, с трудом распознал, кто с ним говорит и о чем: панцирь его был весь избит, но на теле не было ни одной смертельной раны».[139]

В битве погибли князь Федор Романович Белозерский и его сын Иван, князь Федор Тарусский, брат его Мстислав, князь Дмитрий Монастырев, двенадцать бояр, а также много тысяч простых ратников.

Примерно так же описывают Куликовскую битву и другие авторы, добавляя в большей или меньшей степени своей фантазии. Так, в книге «Куликовская 6итва»[140]в одноименной статье Л.Г. Бескровный дает карту движения русских и татарских войск, а также три (!) схемы Куликовской битвы (1-й, 2-й и 3-й этапы). Риторический вопрос, откуда взял сии схемы доктор исторических наук, профессор и обладатель еще дюжины титулов?

Да, действительно, профессор Бескровный лет 30 занимался исключительно военной историей России и приблизительно через каждые 5 лет выпускал монографии. Но, к примеру, пусть кто-нибудь на пари поймет, что он писал в очередном томе «Русская армия и флот в XIX веке» о вооружении русской армии и флота во второй половине XIX века. То же самое и с Куликовской битвой.

Если говорить честно, то сейчас никто не знает, где конкретно произошла знаменитая Куликовская битва. Согласно «Полному географическому описанию нашего Отечества», изданному в 1902 году под редакцией П.П. Семенова-Тянь-Шанского, Куликово поле представляло собой степную «поляну», протянувшуюся на 100 км по всему югу нынешней Тульской области с запада на восток (от верховья реки Сне-жедь до Дона) и на 20–25 км с севера на юг (от верховьев Упы до верховьев Зуши).

Любитель-турист спросит, а как же быть с памятником русским воинам, стоящим на Куликовом поле? Все очень просто.

Жил-был в начале XIX века дворянин С.Д. Нечаев — директор училищ Тульской губернии, тульский помещик, масон, декабрист, член «Союза благоденствия», близкий знакомый К.Ф. Рылеева и А.А. Бестужева. Как и все декабристы, он проявлял большой интерес к борьбе русского народа против Орды.

В июне 1820 г. тульский губернатор В.Ф. Васильев поставил вопрос о сооружении памятника, «знаменующего то место, на котором освобождена и прославлена Россия в 1380 году».

Надо ли говорить, что место битвы нашлось на земле богатого помещика С.Д. Нечаева.[141]В 1821 г. в журнале «Вестник Европы» (ч. 118, № 14, с. 125–129) Нечаев писал: «Куликово поле, по преданиям историческим, заключалось между реками Непрядвою, Доном и Мечею. Северная его часть, прилегающая к слиянию двух первых, и поныне сохраняет между жителями древнее наименование». Далее Нечаев указывает на сохранившиеся «в сем краю» топонимы — село Куликовка, сельцо Куликово, овраг Куликовский и др. В этих местах, по словам Нечаева, «выпахивают наиболее древних оружий, бердышей, мечей, копий, стрел, также медных и серебряных крестов и складней. Прежде соха земледельца отрывала и кости человеческие». Но «сильнейшим доказательством» (отметим это) своего мнения автор полагал «положение Зеленой дубравы, где скрывалась засада, «решившая кровопролитную Куликовскую битву». По мнению Нечаева, остатки дубравы и теперь существуют в дачах села Рожествена, или Монастырщины, «лежащего на самом устье Непрядвы».