Пылающая башня - Андрей Воронин

Клиент поморщился, но спорить ему явно не хотелось. Пожав плечами, он закатал рукав и вытянул руку вперед. Пульс и давление оказались как у космонавта. Наверное, у него, Дорогина, показатели хуже.

– Порядок. Работа, извините, такая: беспокоиться за клиента.

Мужчина кивнул, избавляя Сергея от необходимости объясняться. В голове промелькнуло подозрение: вдруг это тот самый контролер, которого обещал Кащей? Но Дорогин тут же его отверг: контролер скорее всего постарался бы не выделяться из общей массы клиентов, быть таким же возбужденным и многословным, как все.

– Тогда вперед.

После первых пятидесяти метров подъема мужчина стал часто поглядывать вниз. Он и в этом отличался от других. Взгляд с высоты на землю обычно вызывал у клиентов всплеск эмоций. У кого-то преобладал неподдельный ужас, у кого-то – восторг. Человек, в чьем договоре стояла фамилия Шувалов, посматривал вниз деловито, будто отсчитывал в уме пройденные метры. В его движениях не было особенной сноровки, но ледяное спокойствие в процессе восхождения позволило почти восемьдесят метров пройти без единого срыва.

Первый срыв случился на отметке «четыреста двадцать». Дорогин потихоньку протравливал веревку. Между его рукой и «карабином» на поясе Шувалова ее длина не превышала четырех-пяти метров.

– Правее цепляйся. Ноту ставь на козырек, но всю тяжесть на нее не переноси.

В помещении Дорогин общался с клиентами на «вы». На маршруте обычно переходил на «ты», чтобы не тратить время на окончание « – те».

Вместо того чтобы остановиться, клиент вдруг предпринял самостоятельное продвижение, уйдя намного правее от места нахождения проводника.

Упругая веревка натянулась, и Дорогин выпустил ее еще на метр, чтобы не создавать клиенту проблем. Он едва успел открыть рот, собираясь сделать замечание, как Шувалов, сорвавшись, вдруг полетел вниз. Полетел странно. Другие во время падения инстинктивно размахивали руками, пытаясь ухватиться за антенны, несмотря на предупреждение о том, что это может привести к травмам. Шувалов падал иначе: он как будто специально оттолкнулся, чтобы траектория полета вниз прошла как можно дальше от поверхности башни и всевозможных выступов на ней. Ни малейшей попытки притормозить падение он не сделал. Наоборот, вначале поджал ноги к животу, а потом с силой распрямился. При всей упругости веревки рывок оказался таким сильным, что Дорогин едва удержал равновесие.

Если бы он выпустил веревку, Шувалов, конечно, не разбился бы. Пролетел бы еще метра три, прежде чем его удержал бы страховочный узел.

Ругаться Дорогин не стал. Привычный к срывам, он просто потянул веревку вверх. И вдруг похолодел. Когда это случилось, черт возьми?

Карабин клиента оказался отсоединенным от пояса. По всем законам Шувалов должен был упасть с высоты в четыреста двадцать метров. Но упругая веревка каким-то чудом обвилась вокруг его шеи и захлестнула ее петлей. Через пару секунд это могло послужить причиной гибели клиента. Лицо его, изменилось до неузнаваемости: распухло, побагровело, язык вываливался изо рта, глаза вылезали из орбит.

Дорогин тащил клиента вверх, понимая, что еще больше затягивает петлю, но другого выхода не было. Наконец он рукой ухватился за страховочный пояс Шувалова и перерезал веревку ножом.. Багровый цвет лица клиента за несколько секунд сменился пепельной бледностью.

Теперь следовало каким-то образом перевести пострадавшего в более или менее горизонтальное положение, чтобы провести сеанс искусственного дыхания. Надежно прицепив к себе ношу, Дорогин спустился чуть ниже. Здесь находился мощный кронштейн ретрансляционной антенны – частое место привалов при подъемах и спусках.

Размеров кронштейна, конечно, не хватало, чтобы уложить Шувалова в полный рост. Главное при искусственном дыхании – правильное положение верхней части тела.

Клиент приоткрыл глаза, посмотрел перед собой ничего не выражающим взглядом.

– Не надо, со мной все в порядке.

– Я сделаю укол сердечного. У меня тут с собой походная аптечка.

После укола Шувалов окончательно пришел в себя, даже хотел встать на ноги.

– Тихо-тихо. Не надо пока резких движений.

На очереди краткий разбор полета. Ты ведь понимаешь, что чудом уцелел. Бог ради тебя полностью выложился, его реакции нам всем поучиться надо.

Шувалов что-то неразборчиво проворчал. Его лицо постепенно принимало прежнее выражение, С плотно сжатыми губами он смотрел куда-то мимо проводника.

– Давай все-таки разберемся, что случилось с карабином. Он абсолютно целый, так? Так. Перед подъемом я лично его проверял, так? Так. Самопроизвольно такая штука раскрыться не может.

Какие у тебя версии?

– Я готов идти дальше, – тихо, но уверенно произнес Шувалов.

– А я нет. Я должен выяснить причину происшествия. Даже если этот разговор тебе не очень приятен.

– Не знаю. Сорвался вниз, думал, сейчас повисну на веревке. Вдруг чувствую: она меня душит.

Больше из клиента не удалось ничего вытянуть.

– Чудеса… – констатировал Дорогин. – Мне очень жаль, но придется спускаться. Думаю, острых ощущений тебе хватило с избытком. Спускаться будем рядом, бок о бок.

Клиент не возражал. Убедившись, что он крепко стоит на ногах, Сергей еще раз напомнил:

– Без команды ни шагу. Здесь, как в горах, нужна железная дисциплина. Даже в троекратном размере: на отвесные склоны новичков не берут, а здесь мне такие фрукты попадаются…

Дорогин говорил больше обычного, чтобы побыстрее успокоиться. Дыхание смерти только что пахнуло в лицо. Что это было? Происки Кащея?

Предупреждение? Слишком рискованное. Клиент мог сорваться вниз, а спустить на тормозах второй за короткое время смертный случай «Эвересту» вряд ли удалось бы.

Вдруг недоразумение разрешилось в один момент. Шувалов теперь спускался справа, совсем рядом. Раз за разом Дорогин придерживал его за пояс, правильно выставлял чужую ногу. Вдруг клиент резким рывком выхватил нож из накладного кармана дорогинских штанов и полоснул по веревке.

Ничего не поняв, Муму успел схватить его, притиснуть к поверхности стальной «трубы», еще теплой после долгого солнечного дня. В следующую секунду он сообразил, что оказался на высоте рядом с самоубийцей. Веселенькое дело: попробуй удержать над пропастью человека, который поставил себе целью туда упасть.

– Отвали, отстань! – плотно сжатые губы приоткрылись и брезгливо изогнулись. – Отвяжись, тебе говорю. Я оставил записку, написал, что это моя воля. Ни проводник не виноват, ни фирма.

Я сам…

В голосе его слышалась ненависть. Второй раз подряд он не смог выполнить свое намерение. Дорогин понимал состояние клиента. Прощание с жизнью, калейдоскоп картинок прошлого в последний миг. И.., осечка.