Крест Иоанна Кронштадтского - Юлия Алейникова

– Где их комната? – глядя в темные недра коммуналки, спросил Николай.

– Вона, третья слева, – двинулся по коридору услужливый Петр Михайлович.

– Погодите, – остановил его за рукав пиджака Николай. – Я сам. Хотя нет. Лучше вы постучите, а уж дальше я сам.

Петр Михайлович покорно кивнул и осторожно стукнул в дверь двумя коротенькими робкими ударами.

Николай даже сквозь дверь почувствовал, как в комнате все замерло, хотя в ней и раньше было тихо.

– Кто там? – спросил из-за двери ломкий юношеский голос.

– Сёмочка, это я, Петр Михайлович.

Ответа Николай ждать не стал, а открыл дверь и решительно вошел в комнату.

Высокий худенький мальчик стоял возле кровати, из-за него выглядывало настороженное лицо Миры Вайдман.

Николай, не оборачиваясь, закрыл за собой дверь. В длинной, как чулок, неуютной комнате было сумрачно, занавески были сдвинуты, вероятно, в целях маскировки. На столе чайник, хлеб, две чашки.

– Она ничего не сделала, она просто в гости пришла, – заслоняя Миру нескладным телом, порывисто проговорил мальчик. Впрочем, уже и не мальчик, школа-то позади.

– Ничего, – согласился Николай. – Только ее тетя с дядей от волнения места себе не находят, и в МУРе ее сегодня ждали, – глядя мимо Семена на торчащее ухо Миры Вайдман, проговорил Николай.

Николай спокойно ждал, Семен стоял, молча заслоняя собой Миру, и не знал, что еще предпринять. На лице его были написаны отчаяние и растерянность, большие прозрачные уши покраснели, а худые руки с длинными музыкальными пальцами едва заметно подрагивали. Мира пряталась за Семеном и, кажется, вылезать из-за спины спасителя не собиралась.

– Мира, во время нашей последней встречи мне показалось, что вы храбрая и решительная девушка. Может, хватить прятаться? Я пришел один, хватать вас не собираюсь, просто хочу побеседовать, – по-дружески, ровным голосом проговорил Николай. Поведение Миры его разочаровало. Ему-то показалось, что он смог в прошлую встречу завоевать ее доверие, почти подружиться с девочкой. Оказывается, нет.

За спиной Семена послышался легкий шорох, и Мира, чуть передвинувшись на кровати, показалась Николаю. Сегодня она была бледнее обычного, с огромными синяками под глазами, вся осунувшаяся.

– Мира, что с вами? Чего вы так боитесь? – всматриваясь в лицо Миры, спросил Николай.

Он огляделся, увидел справа обеденный стол со стульями и, выдвинув один, присел, не дожидаясь приглашения. Семен продолжал топтаться рядом с Мирой, не зная, на что решиться. За дверью слышалось дыхание участкового и Петра Михайловича, иногда оттуда доносились тихие звуки возни.

– Мира? – спустя несколько минут позвал Николай, потеряв надежду что-то услышать.

– Я не хочу с вами идти. И домой не хочу, – тихо проговорила, почти прошептала Мира. – Мне надо было уехать. Я так и собиралась, я за деньгами пришла, занять хотела, – голос Миры становился громче, и в нем стали ясно слышны рвущиеся наружу слезы. – Меня Сема не пустил, сказал, все обойдется.

При этих словах Сема еще больше занервничал, он перетаптывался возле Миры с несчастным видом, желая оправдаться и стесняясь Николая.

– Это глупо, – покачал головой Николай, жалея обоих. – Вы свидетельница по особо важному делу. Да вас бы в два счета нашли, хоть в поезде, хоть где. – Тут он немного преувеличил. Если бы Мира осуществила свое намерение, найти ее было бы сложно. Конечно, если бы Семен не раскололся. А на это надежды было немного. Значит, все-таки нашли бы.

– Мира, к чему все это? Зачем? Вы свидетель, а не подозреваемая. Чего вы так боитесь? – искренне недоуменно пожал плечами Николай.

– Может, боюсь того, что случилось с Лидой? – вскинув на него глаза, воскликнула Мира.

Та-ак. Надо ее отсюда увозить, и прямиком к Кочергину. Эх, жалко он без машины, и телефона в квартире нет, волновался Николай, видя, что девушка находится именно в том состоянии, когда опытный оперативник сможет от нее получить любую информацию. Лучше это сделать на Петровке, подальше от посторонних ушей.

– Егор Еремеевич, – выглянул за дверь Николай, – позвоните, пожалуйста, по этому номеру, капитану Кочергину, скажите, что я нашел Вайдман, пусть срочно пришлет машину. Срочно! – тихо, но выразительно добавил Николай, и участковый, выпучив глаза и тихо агакнув в ответ, помчался выполнять распоряжение.

Мира с Семеном сидели молча, прижавшись друг к другу.

– А можно мне с ней поехать? – минут через десять спросил Семен.

– Можно. Но ждать придется на улице, – неохотно согласился Николай, понадеявшись, что ему за это не влетит.

– Ну что, Мира, здравствуйте, давайте знакомиться, – поднялся навстречу капитан Кочергин. Он, как всегда, каким-то седьмым чувством выбрал линию поведения с незнакомым человеком. Сердцу, ему виднее, его слушаться надо.

Мира, суровая, замкнувшаяся, готовая к встрече с врагом, на дружелюбный прием никак не отреагировала. Ее глаза словно не воспринимали Кочергина как одушевленный предмет, а смотрели на мертвое отображение вроде открытки.

Капитан взглянул на Николая. Тот взял Миру за руку и усадил на скрипучий, обтянутый черным вытертым дерматином стул.

Николай уже успел коротко переговорить с Кочергиным, пока Мира оставалась в коридоре под присмотром дежурного. Оставлять ее одну он боялся. Было совершенно неясно, что может прийти девушке в голову и на что она может решиться от отчаяния.

Пока они ехали на Петровку, Мира несколько раз переходила от приступов бурного отчаяния с безумными просьбами отпустить ее к окаменелой бесчувственности и никак не желала услышать Николая, на все лады пытавшегося объяснить ей, что ничего ей не грозит, что она лишь свидетель и никто ее обижать не собирается. И если она боится бандита, убившего Лиду, то может пожить у него, Николая, пока этого самого бандита не поймают, они с бабушкой Миру не обидят. А бандита они поймают непременно. Или если она не хочет жить у Николая, то вот можно у Семёна, чем заслужил горячую симпатию последнего.

Но, как это ни странно, Миру подобные перспективы не успокаивали. Она вообще вела себя, как помешанная, и без конца бормотала себе под нос. К тому же ее знобило, а руки и лоб у нее были, наоборот, горячие. Николай стал не на шутку опасаться, как бы она не заболела какой-нибудь страшной болезнью вроде чумы или тифа. Других страшных болезней он не знал, потому что был крепким парнем и никогда не болел ничем сильнее насморка. Но теперь, слава богу, точнее, слава труду, он сдал припадочную Миру Кочергину, и теперь пускай капитан с девицей сам возится.

– Мира, я не знаю, чего вы боитесь, но мне кажется, оттого, что вы молчите, легче вам не станет. Есть только одна возможность избавиться от страха – победить его. И мы готовы вам помочь, – стараясь поймать Мирин взгляд, проговорил Кочергин.