Глубже - Брайан Уильямс

Я не собирался с ними спорить и потому сделал то, что мне велели. Я пошел в сторону от них, поначалу очень быстрым шагом, но затем, когда вышел из их поля зрения, остановился. Я не был уверен, что иду в правильном направлении. Я подозревал, что они хотели, чтобы я запутался в лабиринте туннелей, поэтому вернулся назад и…

Здесь доктор Берроуз вновь прищелкнул языком и покачал головой.

…пытаясь найти дорогу, потерялся окончательно.

Доктор резко перевернул страницу, словно все еще был недоволен собой, а затем просмотрел описание обнаруженного им пустого дома с окружавшими его хижинами.

Он пропустил эту запись, словно она особо его не интересовала, открыв захватанную, грязную страницу. Здесь его почерк, и в лучшие времена не слишком разборчивый, казался даже хуже обычного, и второпях написанные предложения пересекали бумагу под самыми разными углами, словно в тетради не существовало разлинованных строк. Кое-где одни предложения были написаны прямо поверх других, скрещиваясь и перепутываясь, как горка бирюлек. В конце трех страниц подряд огромными, все более кривыми и косыми буквами значилось: Я ЗАБЛУДИЛСЯ.

— Да, непорядок, — укорил себя доктор Берроуз. — Но я был не в лучшем состоянии.

Затем его внимание привлек один абзац записи, и доктор прочел его вслух:

Не могу точно сказать, как долго я бродил по мешанине туннелей. Порой я терял всякую надежду и начинал мысленно принимать тот факт, что, возможно, мне никогда из них не выбраться, но теперь я знаю, что оно того стоило…

Сразу под этими словами красовался гордый подзаголовок: КАМЕННЫЙ КРУГ. На следующих страницах друг за другом шли наброски камней, составлявших подземный монумент, на который наткнулся доктор Берроуз. Он не только обозначил местоположение и форму каждого камня, но и тщательнейшим образом зарисовал в кругах на углу страниц (как обозначают увеличенные фрагменты) символы и странные надписи, вырезанные на их поверхности. Найдя древние письмена, доктор заметно воодушевился, несмотря на все усиливавшиеся голод и жажду. Поскольку он не знал, насколько ему придется растянуть свои припасы, он каждый день заставлял себя пить и есть как можно меньше.

Когда доктор разглядывал эти страницы, на его лице появилась самодовольная улыбка — он наслаждался плодами своего труда.

— Отлично, просто отлично.

Перейдя к следующей странице, он остановился, раскрыв губы в немом «О-о-о!», когда прочитал заголовок.

ПЕЩЕРЫ С ТАБЛИЧКАМИ

Ниже было написано несколько строк:

Я думал, мне крупно повезло, когда нашел Каменный круг. Я и не знал, что мне предстоит обнаружить нечто, с моей точки зрения, столь же или даже более важное. Пещеры были доверху заполнены табличками, десятками табличек, и на всех имелись надписи, отчасти похожие на те, что вырезаны на менгирах круга.

Далее следовали десятки страниц с изображениями табличек с мастерски зарисованными письменами, которые были на них вырезаны — каждая буква была тщательно скопирована. Но по мере того как доктор пролистывал страницы, наброски становились все менее аккуратными, и под конец казалось, что их рисовал ребенок.

Я ДОЛЖЕН ПРОДОЛЖИТЬ РАБОТУ — было написано под одним из последних, неряшливых изображений с такой силой, что карандаш продавил бумагу, а кое-где даже порвал.

Я ДОЛЖЕН РАСШИФРОВАТЬ ПИСЬМЕНА! ЭТО КЛЮЧ К ТЕМ, КТО ЗДЕСЬ ЖИЛ! Я ДОЛЖЕН УЗНАТЬ, Я ДОЛЖЕН.

Доктор провел пальцем по глубоким бороздам, оставленным карандашом на страницах, пытаясь припомнить, каким тогда было состояние его ума. Все как в тумане. Запасы пищи закончились, а он лихорадочно продолжал свою работу, практически не обращая внимания на то, сколько у него осталось воды. Когда и она вся была выпита, для доктора это оказалось полной неожиданностью.

Все еще пытаясь припомнить события того дня, он взглянул на заметку, нацарапанную второпях, но куда аккуратнее, почти без надежды, прямо посредине силуэта каменной таблички, рисовать которую он так и не закончил.

Я должен продолжить работу. Силы покидают меня. Камни, которые я вытаскиваю из кучи для осмотра, становятся все тяжелее. Очень боюсь уронить один из них. Я должен ост

На этом все закончилось. Доктор Берроуз не помнил, что случилось потом: разве что, уже на грани потери рассудка, он, шатаясь, отправился на поиски источника и, не найдя его, каким-то непостижимым образом сумел вернуться в Пещеру с табличками.

За пустой страницей следовало ДЕНЬ? и такие строки:

Копролиты. Я все думаю, удалось бы мне выжить, если бы два юных копролита случайно не наткнулись на меня и не позвали бы взрослых. Скорее всего, нет. Дела мои были плохи. Я припоминаю две странные фигуры, склонившиеся над моим журналом: они скрестили свои лучи, глядя на страницы, на которых я рисовал свои наброски. Но я не уверен, что действительно их видел — возможно, мой разум сам рисует картины того, что могло бы там произойти.

— Я отвлекаюсь. А это неправильно, — строго сказал доктор сам себе, покачав головой. — Вчерашняя запись! Нужно закончить вчерашнюю, именно вчерашнюю запись. — Он принялся быстро перелистывать страницы, пока не нашел ту, на которой начал писать, и поднес карандаш к бумаге.

Доктор Берроуз продолжил:

Утром, натянув защитный костюм, я прошел к продовольственным складам, чтобы забрать свой завтрак, через общую территорию, на которой несколько маленьких копролитов играли в нечто вроде нашей игры в шарики. Там их было десяток или больше, все разных возрастов: дети сидели на корточках и катали большие шары, сделанные из породы, напоминавшей отполированный сланец, по чисто выметенному участку земли. Они старались сбить вырезанную из камня кеглю, отдаленно напоминавшую человеческую фигуру.

Дети по очереди бросали в нее шары, но и после того, как каждый из них сделал свою попытку, кегля осталась на месте. Один из детишек поменьше протянул мне шар. Он был легче, чем я ожидал, и для начала я его несколько раз уронил (все никак не привыкну к перчаткам), а потом с некоторым усилием наконец сумел правильно расположить его между большим и указательным пальцами. Я как раз неуклюже пытался прицелиться, когда — представьте себе мое удивление! — серый шар вдруг ожил! Он развернулся и поскребся о мою ладонь! Это была огромная мокрица — я таких в жизни не видел.

Должен сказать, я был так поражен, что выронил ее. Она напоминала Armadillidium vulgare, мокрицу-броненосца, только сидящую на стероидах! У насекомого имелось несколько пар членистых ног, которыми оно воспользовалось на все сто, удрав от меня со скоростью звука, причем несколько ребятишек тут же бросились в погоню. Я услышал, как другие захихикали за своими защитными шлемами: им случившееся показалось очень забавным.

Позднее в тот же день я заметил пару более взрослых членов лагеря, готовившихся к отъезду. Они наклонились к друг другу, соприкоснувшись шлемами защитных костюмов, — вероятно, разговаривая, хотя их языка я никогда не слышал. Насколько мне известно, они, возможно, говорят по-английски.