Заземление - Александр Мелихов

Она дочитывала одну статью и тут же принималась за другую.

«В плане климата этот остров самый негостеприимный из всех субантарктических новозеландских островов. Флора острова Кэмпбелл смогла вернуть себе доминирующую позицию после борьбы за выживание во время выпаса овец. После исчезновения овец и крупного рогатого скота растительность начала восстанавливаться, но еще оставались дикие крысы, появившиеся здесь с первым китобойным кораблем, пришедшим сюда в 1807-м году. Со временем их численность составила около полумиллиона особей. Норвежские крысы убивали мелких птиц, причиняли большой ущерб буревестникам и пингвинам, поедали растения и семена. Для ликвидации этой угрозы пять вертолетов разместили на острове 120 тонн приманки для уничтожения крыс. Операция обошлась в 2 миллиона долларов, но она помогла лесу вернуться к первоначальному состоянию».

На фотографиях никакого леса не было видно, только скалы да заливы неописуемой мрачной красоты и величия. Савик правильно говорит, что ощущение величия замешено на страхе: если не верить, что все это создано Отцом небесным, то равнодушная природа и впрямь внушает ужас. А уж на острове Кэмпбелл даже травы, даже цветы дышат жесткостью и силой. Особенно когда видишь, до чего им безразличны наши беды и тревоги. Хоть спрашивай их, хоть не спрашивай, почему Димка не отвечает на письма, как туда попал папочка и чем они там занимаются.

Было уже ясно то, что было ясно с самого начала: в интернете про папочку с Димкой и даже про нарушение связи ничего нет. Однако она все искала и читала, искала и читала, сначала про остров Кэмпбелл, а затем и про Campbell island. Отвлекла ее только довольно противная клиентка во всем канареечном. Папочка с детства учил ее в каждом неприятном человеке непременно находить что-то хорошее, а если не найдешь, значит, ты и сам не особенно хороший. Поэтому она заставила себя принять эту миловидную свинку с утроенной любезностью, но взгляд сам собой прилипал к ее коротковатым ножкам, ужасно напоминавшим свиные окорока: сверху толсто, снизу тонко. Явно повидала виды, но выглядит вечной пэтэушницей, не расстающейся со жвачкой, с баночкой пива и пакетиком чипсов.

Проводила хрюшу к Савику в кабинет и вернулась на кухню к флоре и фауне острова Кэмпбелл, замкнувшегося в мрачном величии природного наследия ЮНЕСКО. Свинка же с ее психологическими проблемами — надо же, и у них есть психика! — была немедленно забыта. И когда та вновь возникла в прихожей, Сима с трудом ее узнала — вошел поросенок, а вышел человек, так преобразило ее страдание. А когда она, с трудом дотянувшись, по очереди промокнула коротенькими рукавами канареечной футболки сначала один, а потом другой глаз и совершенно по-детски шмыгнула носом, Сима бросилась к ней, забыв обо всем, — это самый большой грех, повторял папа, видеть в людях животных: каждый человек — образ и подобие Господа, а если ты этого не видишь, значит, ты ослеплен гордыней.

— Что случилось?..

— Ваш муж сказал мне, что мне голову отрежут и в мусорный бак выбросят…

Она уже открыто всхлипнула, краска потекла с ресниц на нижние веки.

— Как он мог это сказать?.. Это совершенно на него не похоже…

— Мне цыганка нагадала. Что если я буду оказывать эти… сексуальные услуги… То мне отрежут голову и в мусорный бак бросят. Я забыла, а он напомнил.

— Ну-ка, пойдемте на кухню, поговорим. Вам чай или кофе? Или знаете что — пойдемте наверх, там нам никто не помешает. Там квартира моего отца, он священник.

Она хотела этим задать серьезный тон, но не удержалась и от суетной похвальбы:

— Он очень известный священник. Отец Павел Вишневецкий, он раньше часто по телевидению выступал.

— Ой, я его видела, он и у нас на дозе выступал в Доме культуры! Такой красивый мужчина…

Она протянула это так, будто готова была обслужить его бесплатно.

— Как это на дозе?

— На деревообрабатывающем заводе.

Уже на первом пролете испуганная девочка-толстушка снова обратилась в свинку: где-то, оказывается, успела набраться, что сексуальные услуги такая же самая медицинская процедура и в цивилизованных странах проституция разрешается, только она не проститутка. Насколько можно было понять, проституция это профессия, а хрюшка считала себя любительницей. На миг возник соблазн отправить ее в родной свинарник, но как раз в этот миг дверь Лаэрта напомнила ей: не судите, да не судимы будете.

Папочка обставил свой кабинет так, чтобы не оставлять пошляков без слова Божьего — в будничной обстановке оно до них не доходит, а тут темный резной дуб, бронзовые совы — чистый кабинет Фауста, даже дураков настраивает на серьезный лад.

Однако хрюшка показалась разочарованной:

— Ой, он так бедно живет?.. Все такое старое!..

Симу это рассмешило:

— А богато это, по-твоему, как?

— Ну, должно быть много золота, мрамора… Джакузи должно быть, бассейн. Столики должны быть стеклянные…

— Это бы не подошло, отец здесь иногда службы проводит. Молебны.

— Тогда икон мало. И иконы должны быть в золоте.

Она с неодобрением посмотрела на папочкины иконы, с каждой из которых было связано что-то радостное или печальное, и очень истово, с перехлестом перекрестилась. Только не в ту сторону.

— Понятно, в золоте. А ты бываешь в церкви?

— Конечно! — и она снова перекрестилась, на этот раз правильно. — Свечки ставлю за всю родню. Чтоб они на том свете порадовались.

— Так ты веришь в тот свет? Садись, расслабься.

— Чего тут верить — ученые его уже описали. Душа сначала летит через туннель, вроде метро, а потом выныривает, и там свет, травка, виноград, всякое такое…

Она села на готический стул и недовольно поерзала:

— На таком не очень-то расслабишься… А зачем ему такой нож змеей?

— Это малайский крис. Ему часто дарят всякие красивые вещи.

На темном дубе извилистое лезвие смотрелось очень эффектно, чеканная ящерица.

— А чего в нем красивого? На штопор похоже. Ручка деревянная…

— Но это же тропическое дерево!

— И чего?

— А потом, смотри, какая красивая чеканка.

— А, ну да…

— Скажи, пожалуйста, в ад ты веришь? — Сима села за стол напротив; чай-кофе сделались уже неуместными; она и папочкину камилавку отодвинула подальше.

— Ну, может, тех, кто убивал, воровал — тех, может, куда-то и отправляют, но нормальных-то людей за что в ад, мы ничего такого плохого не делаем.

— А сексуальные услуги — в этом, по-твоему, ничего плохого нет?

— Чего плохого — мне платят, я обслуживаю. Им нравится. Правда, денег толком никогда нет. Понимаешь, вот есть такие девчонки, им дают много денег, а мне почему-то не хотят давать. Хотя я и делаю все очень хорошо, всем нравится, бывают такие, кто повторно, там, просят что-то сделать — а все равно не хотят мне много денег давать. Я не знаю, почему. Может, я как-то отталкивающе… вид у меня внешний… Не знаю. Хотя им со мной хорошо в постели. А как денег — так нет. Может, из-за ожогов? Как думаешь?