Секс, ложь и фото - Светлана Алешина

— Вам не поступало предложения продать свои акции? — решила я не дожидаться ответа на поставленный мной щекотливый вопрос и не пускать беседу на самотек.

— Поступало, — сдержанно сказал Белкин.

— От кого? — загорелась я.

— От Марусева, да и от других. Авдеев тоже выразил желание приобрести хотя бы часть моих акций, — нехотя продолжил Белкин.

— А вы что же?

— Отказался.

— Нет, я все-таки не понимаю, — задумчиво произнесла я, — как они могут предлагать продать им акции прибыльного предприятия. Откуда вдруг такая уверенность, что вы захотите расстаться с акциями?

— Вы рассуждаете по-дилетантски, — усмехнулся Белкин, взглянув на меня скептически и одновременно покровительственно, — бизнес — это такая деятельность, когда идет постоянная борьба за сферы влияния, прибыль…

— Да, да, мы в школе проходили стадии загнивания капитализма, по мере своего становления принимающего форму империализма, — рассмеялась я, — или, как это у Ницше, «воля к власти». Когда бизнесмены начинают говорить с дилетантами вроде меня о бизнесе, я не могу отделаться от впечатления, уж простите меня, что их взгляд на бизнес не лишен романтики. Как представишь себе все эти сногсшибательные баталии, все эти разделы и экспансии, тайны ремесла — прямо романтика и мистика какая-то получается!

— Вы — интересный собеседник, Ольга Юрьевна, — тепло посмотрел на меня Белкин, — так вот, всегда есть вариант, что кто-то из акционеров может захотеть продать свои акции. Тем более что и «Металлоконструкция» не такое уж прибыльное предприятие, как может показаться со стороны.

— Вот так откровение! — поразилась я, — неужели убыточное?

— Да нет, — усмехнулся Белкин, — мы пока держимся на плаву, но года через два-три, если все так пойдет и дальше, кто его знает… — неопределенно закончил Станислав Сергеевич.

— Значит, может создаться ситуация, при которой ваши акции упадут в цене, — продемонстрировала я крохи экономических знаний.

Белкин кивнул и устало вздохнул.

— Вы имеете влияние на Людмилу Николаевну?

— Хотите этим сказать, — напрягся он, — что я с ней в сговоре?!

Глаза Белкина стали настороженно-холодными.

— К чему вы клоните? — дрогнувшим голосом спросил он после минутной паузы.

— Станислав Сергеевич, не нужно думать, что у меня есть намерение в чем-то обвинить вас. Я, хотите верьте, хотите нет, чувствую обеспокоенность по поводу этих самых акций. Мне кажется, что собака зарыта именно здесь.

После сказанного двустворчатая дверь гостиной распахнулась — и на пороге возникла стройная фигура Белкиной.

— Какого черта, Стас? — с возмущением произнесла она, глядя на нас.

За ней в гостиную заглянул Марусев. Прямая и надменная, Белкина дошла до середины комнаты и замерла с настойчивым вопросом в своих продолговатых карих глазах. Александр с очаровательной непринужденностью уселся на диван рядом со мной.

— Я смотрю, вы напрочь лишены приличий, — ядовито усмехнулась Белкина, обращаясь ко мне.

Я беспокойно заерзала, краем глаза ловя многозначительный взгляд Марусева. Мне показалось, что это взгляд заговорщика, он словно говорил: «Спокойно, детка, эта мадамочка еще и не на такое способна».

— Людмила, — сухо сказал Станислав Сергеевич, — тебе лучше…

— Что лучше?! — заорала Белкина. — Выйти вон?! Это мой дом! Видеть не желаю больше эту вертихвостку!

Я внутренне собралась, чтобы не нахамить и не послать эту ставшую со смертью мужа обладательницей контрольного пакета акций богачку куда подальше. Но похожее усилие, видимо, сделала над собой и Людмила Николаевна, потому что прекратила истерику и села в ампирное кресло, оказавшееся слева от нас. Как только Марусев понял, что в поле зрения Белкиной находятся лишь его лицо и верхняя часть корпуса, первое, что он сделал, — накрыл ладонью мою похолодевшую от волнения руку.

Сердце бешено заколотилось. Короче, этот успокаивающий по своей цели жест возымел обратный результат. Тревожное напряжение, вызванное ожиданием от Белкиной разного рода сюрпризов, только усилилось.

— Чувствую, беседа наша… — тихо сказал Белкин.

— Что ты там шепчешь, Стас? — с раздражением спросила Белкина.

Я возблагодарила бога за то, что у нее был довольно низкий голос, ибо, если бы его отличала звонкая сила, как, например, у Маринки, я бы не выдержала визгливого напора.

— Позвоните мне, — Белкин достал из портмоне визитку и передал мне. — Завтра после обеда я буду в офисе. Мы сможем продолжить наш разговор, если это вас еще интересует.

Этот невинный жест спровоцировал у Людмилы Николаевны новый приступ бешенства, своей завершающей стадией имевший ураган уничижительной иронии и открытых посыланий на…

Александр помог мне одеться и, сославшись на неотложные дела в офисе, вышел за мной.

— Уф, — облегченно вздохнул он, когда поравнялся со мной на третьем этаже, — это еще цветочки.

— Она что, всегда такая или горе ее «подкосило»? — поинтересовалась я.

— Ты должна понять, — молитвенно возвел он глаза к потолку. — Муж погиб, менты приходят, берут подписку о невыезде, а она в тур по Средиземному морю собиралась.

— Так что же ее больше опечалило: смерть мужа или сорвавшийся круиз? — ехидно уточнила я.

— Да, тебе палец в рот не клади! — засмеялся Александр. — Я уже начинаю сомневаться, получится ли что у нас с тобой?

— А что у нас должно получиться? — с насмешливым вызовом сказала я.

— Ну ты даешь! — весело присвистнул мой спутник. — Ладно, поживем, увидим. Выйдешь из подъезда, иди дальше, я догоню тебя у поворота. А то эта… — он замялся, потом хитро улыбнулся и отвел глаза.

— Ревнует? — не удержалась я от провокации.

Александр умоляюще посмотрел на меня: не доставай, мол, меня этим!

— Я сама за рулем.

— Прекрасно, тогда выходи и отчаливай. Где «Мехико», знаешь?

— Слышала, — в тон ему ответила я.

— Вот и ладненько, — он открыл дверь и задержался на некоторое время на пороге, пропуская меня и выжидая, когда я отъеду.

Я представила себе прячущуюся за тяжелой бархатной шторой кабинета, следящую за нашими маневрами Людмилу Николаевну, полную ненависти и ревнивой обиды. Представила и с новой силой ощутила страстное желание жить.

Клуб с экзотичным названием «Мехико» располагался в самом центре города, и уже через десять минут я открыла стеклянную дверь, за которой оказался маленький уютный холл. По замыслу дизайнера, проектировавшего это заведение, оно должно было соответствовать духу мексиканских аборигенов.

Это я так решила, взглянув на облицованные темным деревом стены и другие атрибуты интерьера. В дальнем углу холла стоял меленький мягкий диванчик, отделанный тканью с пестрым национальным орнаментом. Сама я в Мексике не была, но почему-то мысленно согласилась с проектировщиком, решив, что именно так и должна выглядеть мексиканская забегаловка начала века.