Психи - Энн Шеридан

ее в угол ванной, мокрая ткань издает резкий шлепающий звук по гладкому кафелю.

Мой взгляд скользит по его телу, отмечая упругие выступы его рельефного пресса и скользит по широкой груди, но когда он смотрит на меня в ответ, тихий вздох облегчения слетает с моих губ, когда я понимаю, что в этом нет абсолютно ничего сексуального, он просто избавляется от своей мокрой рубашки.

— Послушай, — наконец говорит он. — Ты… Ты не единственная, кого удерживают здесь против воли.

Мои брови поднимаются, когда я в ужасе смотрю на него.

— Сколько их? У тебя по всему твоему долбаному замку спрятаны маленькие секс-рабыни? Ты просто выбираешь одну любую каждый вечер, чтобы пойти и потрахаться, или мне просто очень повезло, потому что я новенькая?

Роман стонет, звук такой тихий, что если бы я не была внимательна, то пропустила бы его.

— Я говорю о себе и своих братьях, — огрызается он. — Наш отец запер нас здесь, в этом месте, потому что всякий раз, когда мы выходим на улицу, к нам привлекается слишком много внимания. Каждое гребаное убийство в городе вешают на нас, независимо от того, совершили мы его или нет, так что здесь мы и останемся. А ты, — продолжает он, — ты должна была стать подарком, который побудит нас не приходить в реальный мир.

— Что? — Я вздыхаю. — Это бессмыслица. Ты сказал, что я здесь, потому что мой отец заключил сделку и продал меня, чтобы списать долг.

— Он это сделал, — говорит Роман, снова подходя ближе к стеклу душа. — Долг был не у нас. Твой отец занял у семьи ДеАнджелис, а когда наш отец получил долг, он увидел в этом прекрасную возможность наладить отношения со своими сыновьями. В конце концов, он забрал ее у нас, так что, по его мнению, все просто — заменить ее кем-то другим.

Я поднимаю взгляд, чтобы встретиться с его.

— Почему он пытается держать вас здесь взаперти?

Глаза Романа темнеют, и мягкая улыбка тронула уголки его полных губ.

— Потому что каждый раз, когда мы покидаем границы этой собственности, мы учитываем все.

Меня пробирает озноб, и, несмотря на льющуюся на меня горячую воду, я, кажется, не могу избавиться от него.

— Ты болен, ты знаешь это? Ты и твои братья. Вы черствые, хладнокровные убийцы.

— Ну и что с того, что мы такие? Это захватывающе, тебе не кажется? Наблюдать, как жизнь угасает в глазах человека, пока он борется и умоляет о еще одном шансе на свободу? — Он улыбается, и его глаза злобно сверкают, как будто он говорит правду в каждом чертовом слове. — Не волнуйся, императрица. У тебя все еще есть шанс. Дай мне причину оставить тебя рядом, и я, возможно, просто позволю тебе править рядом со мной.

Я в недоумении отстраняюсь от него.

— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?

— Докажи свою ценность, Шейн, и, возможно, я не стану использовать тебя в качестве мишени. В конце концов, было бы расточительством вводить в дом еще одну девушку.

Ко мне приходит понимание, и я качаю головой.

— Я никогда не буду такой, как ты.

Роман смеется.

— Посмотрим.

И вот так он разворачивается на каблуках и направляется к двери в ванную.

— ПОДОЖДИ, — бросаюсь я, прижимаясь к стеклу, чтобы остановить его. Роман останавливается в дверях и оглядывается, его взгляд падает на то, как мое обнаженное тело прижимается к стеклу, идеально подчеркивая его.

Нетерпение появляется на его лице, когда я набираюсь смелости.

— Я не собираюсь снова спускаться в это подземелье. Если ты хочешь, чтобы я осталась и отнеслась к этому спокойно, тогда я останусь в той комнате наверху. В противном случае я буду ныть при каждом гребаном удобном случае.

Его глаза сужаются, и я медленно отхожу от стекла, когда он возвращается ко мне.

— Когда ты начала выдвигать требования?

На моих губах тоже появляется мерзкая усмешка, и я поднимаю подбородок, давая ему понять, насколько чертовски серьезно я к этому отношусь.

— Когда я поняла, что не ты дергаешь за ниточки.

Что-то зловещее мелькает в его глазах, и если бы взгляды могли убивать, я бы уже была мертва. Он смотрит на меня слишком долго, тишина заполняет комнату ровно настолько, чтобы заставить меня поежиться под его взглядом, но я быстро понимаю, что именно здесь его зона комфорта.

— Ты остаешься внизу, в камере, — говорит он мне, его тон наполнен смертельным ядом, когда вес моего комментария наполняет воздух, между нами. — Будь готова. Сегодня вечером у нас вечеринка, и ты наша главная достопримечательность.

Затем с этими душераздирающими словами он выходит из ванной и закрывает за собой дверь, оставляя меня ни с чем, кроме бесконечного множества больных и извращенных мыслей, проносящихся в моей голове, каждая из которых говорит мне, что быть главной достопримечательностью на вечеринке ДеАнжелис — это не то, чем хочет быть ни одна девушка.

14

Темнота овладевает замком, а унижение захлестывает меня до самых костей. На сегодняшний вечер мне выдали чертову униформу, состоящую из облегающего черного белья, сапог-шпилек на высоком каблуке и гребаного толстого чокера на горло. Если бы я собиралась на какую-нибудь развратную вечеринку в честь Хэллоуина, тогда бы я полностью соответствовала дресс-коду, но это уже слишком.

Я думала, что справлюсь с этим, что мне просто придется хвастаться своим телом перед их долбанутыми друзьями и скалить зубы каждый раз, когда кто-то пытается прикоснуться к товару. Но когда Маркус появился в дверях моей камеры и повел меня туда, где должна была проходить вечеринка, я быстро поняла, что все не всегда так, как кажется, во всяком случае, не там, где дело касается братьев ДеАнджелис.

Меня отвлек Леви, сидевший справа в комнате за полностью черной ударной установкой. Он бил по барабанам так громко, что каждый удар отдавался у меня в груди. Его глаза были закрыты, и это был первый раз, когда я видела, чтобы он выглядел таким умиротворенным сам с собой. Я не могла оторвать взгляд, и именно так я пропустила, что Маркус ведет меня прямо в центр полностью заполненного бара и берет тяжелую цепочку. Затем он в мгновение ока закрепил ее на моей шее и приковал меня к чертовой барной стойке.

Прошло четыре часа, а вечеринка пока только начинается. На ней собрались люди, от которых можно ожидать дружбы с братьями ДеАнджелис, — гребаные отморозки, наркоманы, грязные ублюдки, которых следовало бы запереть