Испытательный срок для киллера - Наталья Александрова

Мельников хмыкнул. Надо же, Синицкий, приличный человек, коренной петербуржец, тридцать лет проработал в крупном закрытом институте, там все люди проверены-перепроверены, дослужился там до начальника отдела – и на тебе! Связался с самым что ни на есть махровым уголовником! С чего бы это его потянуло на такие знакомства? Больше мужички никого не вспомнили. Говорят, что ходили к Халяве, конечно, всякие люди, но кто такие – они не знают. А Синицкий, значит, встречался там на Верности с дамой, как ее? Трофимова Е. А. И она недавно умерла, никто не знает от чего. Отравление неизвестным ядом – придумают же эти медики. Ничего себе диагноз! Очень интересно получается, это не считая смерти самого Синицкого. Там, в институте, никто ничего не знает и ни в чем не признается. Тычут бумажки какие-то, ведомости, вот видите, говорят, никого ночью на этаже не было, все опечатано. Завтра он еще раз туда оперативников пошлет, а на послезавтра надо вызвать жену Синицкого и попробовать все-таки что-то у нее выяснить.

После ужасной ночи к утру Марьяна несколько успокоилась, поспала немного, встала поздно, зато все-таки отдохнула после этого ночного кошмара. Она занялась своей внешностью и уборкой и к вечеру удовлетворенно оглядела себя в зеркале и все вокруг. Она была спокойна, собранна и деловита. Они встретились с Итальянцем вечером, причем Марьяна попросила отвезти ее в спокойное место, он привел ее в квартиру, где жил сам. Слежки за собой Марьяна не обнаружила и успокоилась: маловероятно, что у этого пожилого пахана работают такие профессионалы, которых она, Марьяна, не смогла бы обнаружить. Скорей всего, будут следить за ней тот высокий дебил да дерганый Васенька, а уж этих-то она как-нибудь заметит.

Итальянец выслушал ее очень внимательно, похвалил за то, что не потеряла головы, потом велел переходить с Богдановым к активным действиям. Он дал ей несколько дельных советов насчет него, а потом они поужинали, и она осталась у него ночевать, потому что от одной мысли провести еще одну такую ночь, как предыдущая, волосы у нее вставали дыбом. Конечно, могли позвонить родственники с соболезнованиями и, узнав, что она не ночует дома, мягко говоря, удивились бы, но Марьяне было на родственников наплевать.

Виктор Викторович Богданов уже несколько дней был в дурном настроении. В институте творилось черт знает что, народ гибнул пачками. Его и так потрясла трагедия с Сущенко, так еще после этого несчастный случай с Синицким – это уж слишком! Самое плохое то, что он не знал, как в этой ситуации ему вести себя с Марьяной. Простая порядочность требовала, чтобы он был с ней рядом, утешал, поддерживал ее в тяжелый момент ее жизни, но, во‑первых, надо было соблюдать конспирацию, а во‑вторых, ему этого очень не хотелось. Как все мужчины, он не выносил женских слез, один вид рыдающей женщины наводил на него страх. Жена ему попалась с хорошим здоровым характером, она никогда не устраивала ему сцен и плакала очень редко. На похоронах мужа Марьяна держалась хорошо, он подошел, как все, выразил соболезнования, с ужасом ожидая, что она бросится ему на шею, заливаясь слезами, но она посмотрела равнодушно, поблагодарила, как всех, и с тех пор он больше ее не видел. Он заставлял себя ей позвонить, но все тянул, ему ужасно не хотелось продолжать с ней какие-либо отношения, о сексе он и не думал. А вдруг она захочет, чтобы он жил с ней? Ведь она теперь свободна, без мужа, очень им увлечена, а он все-таки человек с положением, может составить счастье такой женщины, как Марьяна.

Виктор Викторович явно переоценивал себя, но в этом была виновата исключительно Марьяна: при встречах она неустанно внушала ему, что он замечательный, что в постели ему нет равных и так далее. Марьяна иногда сама удивлялась, как этот старый идиот всему верит? А у Богданова между тем развилась мания величия. Но после всех этих смертей он немного отрезвел и понял, что ему совершенно не хочется расставаться с домом и ничего менять. И даже жена, корова, его больше не раздражала, хотя была полной противоположностью Марьяны: толстая, громкоголосая, какого-то деревенского вида. Раньше он как-то этого не замечал, но после знакомства с Марьяной стал обращать внимание на такие вещи. И одевалась жена ужасно, он не выдержал, даже сказал ей, что он все-таки замдиректора крупного института, что, денег у нее нет, что ли, чтобы одеться прилично? Купила к осени пальто, светлый беж, говорит, модный цвет, так это же не на шестидесятый размер! А она говорит, что ты, размер вполне приличный, пятьдесят четвертый, сама даже удивилась, как в него влезла. Так это же фасон такой расклешенный, пальто должно складками спадать, а не в обтяжку быть! Он на нее кричит, а она даже не обижается. Что ты, говорит, Витюша, сердишься, ты ведь и сам не тростиночка, что делать, раз мы покушать вкусно любим. Готовит она действительно хорошо, этого у нее не отнимешь.

Пока он колебался и заставлял себя снять трубку телефона, Марьяна позвонили сама.

– Здравствуй, дорогой, это я.

– Здравствуй… – Он замялся, – Как ты?

– Ну, как тебе сказать? Не будем о неприятном. Когда же мы увидимся, дорогой?

– Ты понимаешь… – Он был противен сам себе. – Я сейчас так занят, командировка серьезная предстоит, дела всякие надо решать.

– А когда командировка? – заинтересованно спросила Марьяна.

– На будущей неделе, – ответил он, радуясь, что они отошли от опасной темы, может, Марьяна все-таки не будет настаивать на встрече, но его ожидания не оправдались.

– Дорогой мой, – с чувством проговорила она, – ты уедешь надолго, я же не выдержу разлуки, если мы не увидимся перед ней.

Он запаниковал и решил перенести разговор, а потом можно что-нибудь придумать, говорить, что его нет на месте, и так далее.

– Ты извини, я сейчас не могу говорить, у меня люди, совещание у меня.

– Хорошо, – спокойно ответила Марьяна, – тогда я вечером позвоню, ты будешь дома после восьми?

Он понял намек и испугался. Ей ведь ничего не стоит позвонить и рассказать все его жене, терять-то ей теперь нечего, мужа у нее нет! Богданов проклял тот день, когда он впервые увидел Марьяну. Все-таки все бабы стервы!

– Что ты хочешь?

– Хочу тебя видеть, милый, и как можно скорее.

– Хорошо, сегодня после работы, я на машине.

Она назвала ему место в центре, где будет его ждать, и повесила трубку.

Марьяна грохнула трубкой о рычаг, ну надо же, эта старая свинья пытается сорваться с крючка! Все ясно: он испугался, она теперь одна, смерть Синицкого еще не забыта. Ее чары не в силах его удержать. Ну, это мы еще посмотрим! Она вышла из будки телефона-автомата и оглянулась по сторонам. Так и есть, та «Тойота» с затененными стеклами тут как тут. Марьяна была готова прозакладывать собственную голову, что за ней следят люди ее пожилого ночного гостя и что в машине сейчас находятся дерганый Васенька и светловолосый олигофрен. Похоже, что с людьми у них напряженка, а может, просто не хотят посвящать лишних. Сейчас ее главная задача не привести их к Итальянцу. Пусть они думают, что она работает одна. Пусть увидят ее с Богдановым и убедятся, что все идет по плану. Она полезла в сумочку за платком, на глаза попалась повестка, которую утром она вытащила из почтового ящика. Тоже еще забота, завтра идти к тому противному следователю и отвечать на вопросы. Она перебежала дорогу и скрылась в дверях общественного туалета. На дверях буква Ж, туда бандиты за ней не побегут. Закрывшись в кабинке, она вытащила из сумки мобильный телефон и шепотом договорилась с Итальянцем, чтобы он подвез ей ключи от новой, снятой сегодня квартиры. Она собиралась встретиться в этой квартире с Богдановым для последнего решающего разговора, надо, чтобы бандиты видели их там. Он сказал, что может к четырем оставить ключи в абонентском ящике на почте. Марьяна опять отпросилась с работы пораньше, директор посмотрел косо, что-то пробурчал, но Марьяне на него тоже было плевать. Если все выгорит, она пошлет подальше и работу, и хама-директора, и всю эту страну, она добавила про себя нелестный непечатный эпитет и сама удивилась, очевидно, общение с бандитами не прошло даром, она научилась разговаривать, как они.