Прага. Инструкция по соблазнению - Анастасия Градцева

Всю дорогу до Староместской площади он пытался перестроиться с «вы» на «ты», но периодически сбивался.

— Смотри, ёлка! — потянул он Лару за рукав и хвастливо добавил. — Вот видите, я наконец правильно сказал.

Потом сообразил, что со второй фразой промахнулся, развел руками и рассмеялся. Лара подхватила его смех, но он тут же застыл у нее на губах, потому что из толпы показался… Мирек. Рядом с ним шла невысокая короткостриженая блондинка.

— Мирку! — Тонда единственный из всех обрадовался этой неожиданной встрече и сразу заговорил с другом на чешском. Тот отвечал сквозь зубы, сверля глазами Лару.

Лара в свою очередь с каменным лицом разглядывала спутницу Мирека.

Симпатичная, значит. И молоденькая. Понятно…

Девушка, видимо, ждала, что ее представят, но так и не дождалась, поэтому протянула руку сначала Тонде, потом Ларе и назвала себя:

— Наталка.

— Лара, — изобразила она приветливое лицо, напрягла мозг и извлекла из него чешскую фразу. — Těší mě![34].

— Ого, ты уже и по-чешски умеешь! — искренне восхитился Тонда.

— Ты?! — голосом Мирека можно было сейчас резать металл, зеленые глаза угрожающе прищурились.

— А что такого, — деланно удивилась Лара. — Ты ведь со мной тоже не на «вы» общаешься.

Наталка недоуменно смотрела на них, переводя взгляд с одного на другого: русский она не понимала и ощущала себя лишней.

— Mirku, už mám jít[35], - попыталась слиться она, но тот наклонился и что-то яростно зашептал ей на ухо. У Лары, которая со сладкой вежливой улыбкой за этим наблюдала, внутри все корежило и шипело, будто кто-то щедрой рукой плеснул туда кислоты. Хотелось немедленно развернуться и убежать отсюда, и плевать с высокой крыши на вежливость и правила хорошего тона.

К сожалению, никто никуда не ушел. Ни она, ни Наталка. Как-то так получилось, что они все вчетвером пошли сначала за глинтвейном, потом дождались зажигания елки — там была красивая иллюминация под рождественскую музыку, потом зачем-то остались послушать концерт на площади… Всем было неловко, разговор получался скомканный и напряженный, ребята говорили на чешском, Лара изредка вставляла корявые фразы и искренне недоумевала, почему бы им не разойтись снова по тем парам, которыми они встретились изначально. Все равно вечер уже испорчен, и волшебная рождественская красота вокруг совсем не радует.

Наконец Наталке кто-то позвонил, она сделала страшные глаза, погрозила Миреку кулаком и очень быстро убежала. А он даже провожать ее не пошел, остался с Ларой и Тондой.

— Теперь можем говорить на русском, — объявил Антон.

— Теперь можем ехать по домам, — мрачно сказала Лара. — Я устала.

— Я провожу, — Мирек допил сваржак, который все еще был у него в руке, и швырнул стаканчик в урну. От вина губы у него были темные, словно зацелованные.

Он машинально облизнул их, и Лара едва не задохнулась. Во рту стало горячо и сухо.

Коварный глинтвейн хоть и был сладким, как компот, а в голову шибал, как надо — там было уже тесно от запретных мыслей и фантазий, в каждой из которых фигурировал Мирек в главной роли. И все же это был не повод сходить с ума.

— Не надо меня провожать, — отказалась она. — Я прекрасно дойду до метро сама.

— Я с тобой, — спокойно кивнул Тонда, — мне тоже надо áčkem ехать[36].

— И мне, — не уступал Мирек, неприязненно глядя на друга.

— А что, зеленую ветку теперь до Модржан продлили? — невинно осведомился Тонда, пряча усмешку. Смотреть на ревнующего Мирека было безумно прикольно, а провоцировать его — еще лучше. Прекрасно отвлекало от собственных неудач на личном фронте.

— Я не домой, — процедил тот и добавил вполголоса несколько крепких чешских ругательств.

— Тогда, конечно, пойдемте все вместе, — широко улыбнулся Тонда, отмечая, как зло блеснули Ларины глаза и как губы у Мирека сжались в непреклонную упрямую линию. Хорошо бы они не поубивали друг друга, пока дойдут до метро.

Но он не ожидал, что Лара дернет его за руку и почти насильно заставит идти рядом с собой, затеяв разговор про его двуязычие и про то, кем он себя больше ощущает: русским или чехом. Эту тему для беседы Мирек точно не мог поддержать, так что Антон в полной мере оценил Ларино коварство.

Мирек молча шел сзади, и Тонда спиной чувствовал, как в том копится мощная, как шквальный ветер, ярость. Пожалуй, стоило оставить этих двоих друг с другом и доехать на трамвае. Дольше, но зато спокойнее.

Они спустились в метро и стали ждать поезд, Ларе и Тонде нужен был тот, что шел в сторону Nemocnice Motol. В какую сторону нужно было Миреку, оставалось неясным, потому что он по-прежнему молчал. Но когда приехал нужный им поезд, и Тонда, обменявшись коротким рукопожатием с другом, шагнул к вагону, он вдруг услышал возмущенный Ларин вскрик. Мирек крепко схватил её за руку, не пуская к поезду, и кивнул Тонде: мол, езжай, мы сами разберемся. Тонда замешкался, такое насилие было ему не по душе и он уже собирался вступиться за Лару, но тут она вырвала руку, прошипела Миреку что-то злое и осталась стоять на платформе. И тоже махнула Тонде рукой, чтобы её не ждал. Что ж, пусть так. Он пожал плечами, проскочил в закрывающиеся двери и пару секунд, пока поезд не тронулся, видел сквозь стекло две фигуры, которые стояли друг напротив друга.

* * *

— Какого хрена ты себе позволяешь? — Лара не хотела говорить громко, чтобы не привлекать к ним излишнее внимание, но ярости в ее голосе было столько, что лучше бы кричала.

— Почему ты гуляла с Тондой?

— Не твое дело! Ты тоже, знаешь ли, не один был!

— Ты волэ, — выругался Мирек. — Он твой студент! Со мной ты не хотела ходить, боялась, что в университете узнают, а с ним можно?

— С тобой я даже спала, если ты забыл.

— С ним тоже спала? И как? Больше понравилось?

Лара сама не поняла, как залепила ему пощечину. Просто ощутила резкую боль в ладони и увидела красный след на щеке Мирека, который даже не подумал перехватить её руку или увернуться. Просто неподвижно стоял, с трудом сдерживая тяжелую темную злобу, которая в нем билась.

— Антон — твой друг, — ровным голосом сказала Лара, стараясь на него не смотреть. — Так что тебе должно быть стыдно за те гадости, которые ты сейчас сказал.

— Если он с тобой спал, он мне не друг, — выдохнул яростно Мирек.

— А почему я или он должны тебе отчитываться? Я же не спрашиваю, кто была та девушка, с которой ты гулял.