Обещание - Джоди Пиколт

Гас кивнула, но к телефону не поспешила, а направилась за Джеймсом в столовую. Кейт сидела за столом и плакала. Криса сдернули со стула. Один из полицейских надевал ему наручники, второй зачитывал его права. Глаза у сына были огромные, лицо — белым как мел. На верхней губе дрожала кокосовая стружка.

Полицейские взяли Криса под руки и повели из дома. Он слепо, спотыкаясь, шел между ними: брови недоуменно сдвинуты, глаза не в состоянии задержаться ни на одном знакомом домашнем предмете. На пороге столовой, где стояла Гас, полицейские помедлили, ожидая, что она даст им пройти. В этот краткий миг Крис взглянул прямо на мать.

— Мамочка! — прошептал он.

Гас попыталась прикоснуться к сыну, но полицейские двигались слишком быстро. Рука ее ухватила лишь воздух, потом сжалась в кулак — и Гас прижала кулак ко рту. Она слышала, как Джеймс мечется по дому и звонит Макфи. Слышала, как в соседней комнате рыдает Кейт. Но все эти звуки перекрывал голос Криса, ее восемнадцатилетнего сына, который звал «мамочка», — он так не называл ее уже лет десять.

В конце концов, что есть ложь? Замаскированная правда. Лорд Байрон. Дон Жуан

Нет иного способа уйти от признания, кроме самоубийства, а это и есть признание. Даниэль Вебстер

Конец ноября 1997 года

Криса трясло, пока он сидел на заднем сиденье полицейского автомобиля. Обогреватель был включен на полную, но Крису пришлось сесть вполоборота, чтобы наручники не давили в спину, и как он ни старался взять себя в руки, его все равно продолжало трясти.

— Как ты там сзади? Нормально? — спросил полицейский, сидевший рядом с водителем.

Крис заверил, что все в порядке, однако голос его треснул, словно спелая дыня, когда он произнес лаконичное «да».

Ничего нормального с ним не было. Даже близко. Он еще никогда в жизни не был так напуган.

В машине витал аромат кофе. По радио что-то болтали на диалекте, который Крис не понимал, и на мгновение происходящее обрело истинный смысл: если рушится весь его мир, разве не логично, что он больше не может говорить на родном языке? Он замер на сиденье, опасаясь, что намочит штаны от страха. Это какая-то ошибка. Отец с адвокатом встретят его возле полицейского участка, и Джордан Макфи, подобно Перри Мейсону, выступит с убедительной речью, и окружающие поймут: произошла ошибка. Завтра он проснется и посмеется над этой ситуацией.

Машина резко свернула налево, и Крис увидел, как в окне блеснули огни. Он полностью потерял ощущение времени и пространства, но догадался, что они подъехали к полицейскому участку.

— Идем! — велел тот полицейский, что повыше, открывая заднюю дверцу автомобиля. Крис подполз к краю сиденья, опираясь на скованные за спиной руки, чтобы не упасть. Опустив одну ногу на тротуар, он попытался выбраться из патрульной машины, но упал лицом прямо на асфальт.

Полицейский, ухватившись за наручники, рывком поставил его на ноги и не церемонясь поволок в участок. Криса втолкнули в заднюю дверь, которую он раньше не заметил. Полицейский запер свое табельное оружие в ящик и связался с кем-то по внутренней связи. Потом послышалось жужжание, и двери открылись. Крис оказался у стойки дежурного, где за письменным столом сидел заспанный сержант. Крису разрешили сесть и стали задавать вопросы: имя, возраст, адрес. Он отвечал как можно учтивее, пытаясь хорошим поведением заслужить их благосклонность.

Потом патрульный, который доставил Криса в участок, поставил его у стены и всучил карточку с номером и датой, как в кино. Он поворачивался налево, направо, пока делали снимки.

По их приказу Крис вытащил все из карманов и протянул руки, чтобы у него взяли отпечатки пальцев, двадцать один отпечаток — в картотеку местной полиции, полиции штата и ФБР. Потом полицейский вытер ему руки влажной салфеткой, забрал его обувь, ремень и по внутренней связи велел открыть третью камеру.

— Шериф уже едет, — сообщил он Крису.

— Шериф? — удивился Крис, и его снова пробрала дрожь. — Зачем?

— Ты не можешь остаться на ночь в участке, — объяснил полицейский. — Он отвезет тебя в окружную тюрьму в Графтон.

— В тюрьму? — прошептал Крис.

Его отправят в тюрьму? Вот так, за здорово живешь?

Он остановился, преградив дорогу идущему следом полицейскому.

— Я никуда не пойду! — заявил Крис. — Сюда едет мой адвокат.

Полицейский рассмеялся.

— Серьезно? — И подтолкнул его вперед.

Камера оказалась размером полтора на два метра и находилась в полуподвальном помещении. Честно признаться, Крис уже бывал здесь ранее: когда он был в лагере скаутов, их возили на экскурсию в полицейский участок Бейнбриджа. В камере имелась раковина из нержавейки, унитаз и койка. Дверь из стальных прутьев, система видеонаблюдения.

Полицейский заглянул под матрас — искал клопов, оружие? — потом расстегнул наручники и втолкнул Криса внутрь.

— Есть-пить хочешь? — спросил он.

Обескураженный тем, что полицейский заботится о таких земных благах, Крис удивленно уставился на него. Есть он не хотел, от происходящего тошнота подступала к горлу. Он отрицательно покачал головой, пытаясь не обращать внимание на лязг запираемых камерных засовов, подождал, пока полицейский отойдет от камеры, встал и справил малую нужду. Ему хотелось признаться полицейским, которые его арестовали, тем, кто бросил его в эту камеру, что он, Крис, не убивал Эмили Голд. Но отец велел ему хранить молчание, и это отцовское предупреждение оказалось даже сильнее липкого страха, сковавшего Криса.

Он вспомнил о праздничном торте, который испекла мама, о свечках, которые оплавятся до глазировки на нетронутом куске, оставшемся на его тарелке. Куске торта с клубничной начинкой, такой же алой, как кровь.

Он провел рукой по шершавым шлакобетонным стенам камеры и стал ждать.

Джордан Макфи больше всего любил исследовать женское тело.

Он быстро и энергично действовал под одеялом, оценивая губами и руками полученную информацию, словно готовясь нанести ее на карту.

— О да, — шептала она, зарываясь руками в его густые черные волосы. — О боже!

Она кричала все громче и громче. Неприлично громко. Он погладил ее рукой по животу.

— Тс-с, — пробормотал он ей в бедро. — Забыла?

— Как, — произнесла она, — я… могла… забыть!

Она обхватила его голову и прижала к своему телу в то самое мгновение, как он приподнялся, чтобы зажать ей рот рукой. Думая, что это такая игра, она его укусила.

— Черт! — выругался он, скатываясь с нее.

Джордан бросил взгляд на женщину, сердитый и затуманенный. Он покачал головой, даже желание пропало. Обычно он лучше разбирался в женщинах. Он потер укушенную ладонь, решив, что никогда больше не будет встречаться с подругами своей помощницы, а если и будет, то уж точно не станет напиваться за ужином и приглашать их домой.