Вредная привычка жить - Юлия Климова

– Аня… – тихо пробормотала Вера Павловна.

Ну что оставалось делать, только зажигать!

– Вера Павловна! Это вы! Вот так встреча, – начала я, радушно раскидывая руки в стороны и наступая на растерявшуюся женщину.

Стоп-краны вырваны с корнем, я мчусь со скоростью триста километров в час, меня уже не остановить.

– Так рада вас видеть, а то все дела, заботы, никогда не хватает времени для друзей и просто хороших знакомых! Вы здесь какими судьбами? Я вам все сейчас покажу, я же здесь работаю, – возбужденно затараторила я. – У нас и торговый зал есть, и склад, вы когда последний раз были на складе? О! Это очень интересно, школьные экскурсии никогда не дают нужного объема информации, пойдемте, пойдемте…

Бедный Тусик вцепился в свою супругу и вообще не понимал, что происходит.

– Да мы, собственно, по делу… – забормотала растерявшаяся Вера Павловна. – Нам Селезнева повидать…

– Валентина Петровича? Так это невозможно, – прижимая руку к сердцу и всем своим видом сочувствуя своим соседям, сказала я, – он, как бы это сказать… теперь здесь не работает…

Воронцов молча следил за происходящим.

– А где он работает? – подал голос Макар Семенович.

– А он нигде не работает, он умер, не жив, то есть. Вот здесь, – я ткнула в пол, – лежал вот так…

Я раскинула руки, закатила глаза и для пущей наглядности свесила изо рта язык.

– Как – так?! – повышая голос, спросила Вера Павловна.

– Так не по своей же воле, – пожала я плечами. – Идет следствие… Милиция вечно здесь толчется, всем повестки выдают, и…

– Мы, наверное, пойдем, – сказала Вера Павловна, – мы же на минутку только и зашли…

– Подождите, – остановил их Воронцов, – Валентин Петрович был моим родственником, и я хотел бы знать, кем вы ему приходитесь?

– А мы знакомые, просто знакомые, – сказала Вера Павловна, пятясь к двери, – а ты, значит, Анечка, здесь работаешь?

– Ага, – кивнула я, пытаясь вспомнить какую-нибудь молитву.

Потугины выскочили за дверь, а Воронцов взял мобильник и, набрав номер, заговорил:

– Стас, сейчас выйдут двое, она – такая полная, неуклюжая, с ужасным пучком на голове, он – лысый, неприметный. Проследи за ними: куда пойдут и где живут.

Воронцов бросил телефон на стол и, посмотрев на меня, спросил:

– Я так понимаю: отгулы тебе больше не нужны?

Мы отправляемся в мое родовое гнездо, где хранительницей музейных экспонатов по-прежнему является моя мама

– Я бросаю курить, – сказала я, выкидывая недокуренную сигарету в окно Альжбеткиной машины.

– Это отчего так? – поинтересовалась Солька.

– У меня такое чувство последнее время, – ответила я, – что я стою в длинной очереди за раковыми опухолями.

– Тьфу на тебя, дура, – Солька отвернулась к окну.

– А мама твоя знает, что мы приедем? – поинтересовалась Альжбетка.

– Ты что, хочешь, чтобы она забила дверь гвоздями? – удивилась я.

– Неправда, – вступилась за мою мама Солька, – Мария Андреевна всегда рада, когда мы к ней приезжаем.

– Потому что редко приезжаем, поэтому и рада, – отбилась я.

– Твоя мама – очень интересная и внимательная женщина, немного требовательная, но все матери такие…

– Раз ты ее так любишь, вот и будешь с ней общаться, пока мы с Альжбеткой поищем отмычки.

– Да, кстати, – спохватилась Солька, – а ты узнала, где у Селезнева гараж?

– Это было не так уж и трудно: позвонила ему домой, представилась сотрудником милиции и гнусавым голосом спросила все, что хотела.

Солька медленно повернула голову в мою сторону.

– Ты это серьезно?

– Абсолютно. Некогда мне было там бумагами трясти: Потугины эти своим появлением довели меня до нервного срыва, Воронцов мне явно не доверяет, вот и приходится идти напролом. Сказала, что нам необходимо хотя бы приблизительно знать размер его благосостояния… Да жене его вообще все равно было, о чем у нее спрашивают, она назвала адрес и трубку положила. Плевала она, по-моему, и на мужа умершего, и на милицию.

– С Потугиными забавно получилось, – сказала Солька, вспоминая мой рассказ.

– Забавно ей! Ты бы видела меня, когда они дверь открыли, я просто с жизнью простилась.

– Они ведь тоже удивились, когда тебя увидели, – сказала Альжбетка. – Интересно, о чем они теперь думают и что намерены делать?

– Уж эта жаба, Вера Павловна, так просто не отступится, – сказала Солька, – так ведь и тянет ручки к нашим денежкам, так и тянет!

– Я думаю, они пока затихнут, им требуется время, чтобы прийти в себя и сделать выводы, – сказала я, – и вот как раз за это время мы должны добиться очень многого.

– А если Потугины как-то свяжут труп Федора Семеновича с тобой? – спросила Альжбетка.

– Пусть связывают, не пойдут же они в милицию…

Я просто храбрилась. На самом деле теперь, когда карты были открыты, я в глубине души очень боялась, что Потугины от меня не отстанут.

– У них теперь все мысли только о деньгах, – сказала Солька. – Думаю, они ломают сейчас голову – где их искать? Хорошо, что мы их опередили.

– Рано радоваться, мы пока ничего не нашли, – сказала я.

– Ну и что, не найдем в гараже, будем искать в другом месте, главное, верить и не останавливаться, – оптимистично заявила Солька.

Мама как назло оказалась дома. Смерив нас рентгеновским взглядом, она недовольно сказала:

– Хотя бы одна из вас мне как-нибудь позвонила!

Моя мама всегда забывает, что у нее одна дочь, а не три.

– Мама, – сказала я, – два дня тому назад я звонила тебе и полчаса слушала про связь космических импульсов с твоим коленным суставом в правой ноге.

– В левой, – поправила меня мама, – ты никогда не была внимательной дочерью.

Мы прошли в коридор, разделись и начали неловко переминаться на месте, ибо команды «Вольно!» мама не давала.

– Зачем приехали, гости дорогие? – поинтересовалась моя родительница.

– Мне надо кое-что забрать.

– Ты и так уже вынесла половину того, что я нажила нелегким трудом.

– Ты же всегда говоришь, что половину вынес мой отец!

На самом деле папа ушел, прихватив только потертые шахматы, свое скромное бельишко и термос.

– Мария Андреевна, – вмешалась Солька, – пусть Аня возьмет, что ей нужно, а мы с вами пока обсудим проблемы молодежи, так сказать, поговорим, как учительница с учительницей.