Приквел - Евгения Пастернак

– Мы избранные, – говорила Мари, – мы прилетели сюда от имени всех землян. Мы прошли жесткий отбор на своей планете. Мы продолжали проходить этот отбор, пока летели. Тысячи людей мечтали оказаться на нашем месте. Еще пару десятков сейчас спят на орбите, им не хватило совсем чуть-чуть, они проснутся опять на Земле и только тогда узнают, что их подсознание заблокировало, возможно, самое важное в их жизни. Вспомните наши сны на корабле. Это же были не просто сны. В школе мы доказали всем, что не боимся монстров и готовы нарушать любые правила. И как же это пригодилось нам здесь! Мы нарушили все правила и выжили только благодаря этому опыту. А потом, на втором этапе, в безумном мире, где все друг друга убивали, мы выжили, потому что умели объединяться и умели любить. И каждый из нас пожертвовал собой, спасая другого! Каждый! Я специально опросила почти всех членов нашего экипажа.

Яна всхлипнула. И ей показалось, что синхронно с ней всхлипнули все. А Мари продолжала:

– Фриц, я сейчас обращаюсь к тебе. Мы были вместе с самого начала – это редкий случай. Мы связаны неразрывно, мы пришли сюда не просто так, мы пришли сюда оба. Неужели все это было зря? Монстр в школе был гораздо страшнее, там каждый из нас был один. Сейчас мы вместе, и мы сила. И мы можем победить. Год назад мы ничего не знали про эту планету, сейчас она стала для нас родной, мы не можем сдаться! Эта непонятная «грибница»… Посмотрите, как она светится сейчас, теперь она есть даже здесь, на поверхности… Эта планета не хочет, чтобы мы улетали.

Яна даже на расстоянии чувствовала эмоциональный накал на Земле-2. Она представила себе «грибницу», которая светится. И почувствовала, что вот он ответ, через секунду она до него додумается, но ее опять отвлек голос Фрица.

Он тихо сказал:

– Если ты обращаешься лично ко мне, то я отвечу. У Галика нет скафандра. И если еще что-то случится, а корабль улетит, то мы выживем, а он нет.

Голос Мари тоже подсел:

– Он улетит вместе с кораблем.

Яна дернулась.

– Он улетит и проживет долгую и счастливую жизнь на Земле, – продолжала Мари, – зная, что его родители герои, а он уникальный и единственный в своем роде. А когда он вырастет, то, возможно, захочет сюда вернуться.

У Яны в голове пронесся вихрь мыслей. Да, анабиоз для взрослых проходит безболезненно, но для младенца? Полтора года сна в критично важном для мозга возрасте? Он будет почти двухлетним ребенком с мозгом трехмесячного? Наверное, потом это восстановится, а если нет?

Яне захотелось заорать на Мари, но она заткнула себе рот руками. Мари – мать. Это ее решение. Яна не имеет никакого права вмешиваться.

– Я считаю, что ради всех землян, которые отправили нас сюда, мы должны остаться, – сказала Мари. – Ставлю вопрос на голосование. Кто за?

В эфире повисла пауза.

– Яна? – спросила Мари.

– Я воздерживаюсь, – тихо сказала Яна.

– Это невозможно, – сказала Мари. – Да или нет?

Яна обернулась на Галика, он улыбался во сне.

– Яна, милая, – тихо сказала Мари, – я понимаю, тебе тяжелее всех. Но мы все шли к этой экспедиции всю свою жизнь. Ты должна принять не эмоциональное, а разумное решение.

«Мне тяжелее всех? – мелькнуло в голове у Яны. – Это тебе тяжелее всех, ты же мать. И Фрицу, конечно».

Яне до боли захотелось быть там, с ними, на поверхности, где мерцает загадочная «грибница», где эмоции переживаются гораздо легче… И тут…

– Я поняла! – воскликнула Яна.

– Мы ждем твоего решения, – поторопила Мари.

– Потом, – отмахнулась Яна. – Я только что поняла главное. Это симбиоз, и она питается нашими эмоциями.

– Что? – спросил Фриц.

И Яна начала объяснять, захлебываясь словами.

– Эта «грибница» – это не грибница и не нервы. Это мозг. Я только сейчас сообразила, когда Мари сказала про эмоциональное и разумное. У нас симбиоз. Она питается нашими эмоциями, а за это делает нам хорошо. Фриц, помнишь экстремумы частоты? Она подстроилась под наш мозг. Она успокаивает нас, но дает сигнал опасности, если мы лезем не туда. Потому что мы ей нужны на этой планете.

– Что? – удивился Фриц.

– Это разумная жизнь, капитан, – сказала Яна. – Только это эмоциональный разум, а не логический.

Яна пару секунд слушала тишину и решилась объяснить еще раз.

– «Грибница» – это огромный мозг, который растет, питаясь нашими эмоциями. Он заинтересован, чтобы нам здесь было хорошо. Поэтому излучает нужную нам частоту. Если мы делаем ему больно – как тогда, когда пропустили ток, – или лезем не туда – как с ледником, – он предупреждает об опасности, отпугивает. Потому что не заинтересован в том, чтобы мы вымерли. Он хочет, чтобы мы здесь жили.

И тут Яна поняла кое-что еще.

– Мы не первые жители этой планеты! Вы же видели остатки живых существ? «Грибница» явно жила с ними в симбиозе. Потом они почему-то вымерли, а она осталась. И скучала. Тысячи лет… Сотни тысяч… И вдруг мы! Она нам очень обрадовалась, постаралась помочь! Нам нужны растения – она взращивает их. Или как-то по-другому договаривается с ними. Я не знаю… Возможно, у нее с растениями свои счеты и разговоры. Возможно, растения тоже излучают эмоции.

– То есть это эмоциональный интеллект в чистом виде? – спросил Олаф.

– Эмоциональный интеллект, – начала объяснять Варя, – это другое…

Но сейчас ей не хотелось разбираться в терминах, поэтому она перешла к сути:

– Давайте назовем его эмоциональным разумом. Эмоциональный космический разум.

– Голосуй! – Это вновь настаивала Мари.

Яна больше не колебалась. Улететь после того, как выяснил, что можешь контактировать с инопланетным разумом? Невозможно!

– Голосование закончено, – подытожил Фриц. – Мы остаемся.

Наверное, это говорил Фриц. Потому что Яна его голос не узнала.

Дневник Яны

417-й день.

День отлета. Я до сих пор на корабле, потому что нужно быть с Галиком до последней секунды. До того мгновения, когда опущу его в ванну с гелем и нажму кнопку «Сон». Сутки со мной провели три специалиста, которые проверяли, подойдет ли младенцу стандартная капсула для анабиоза. Что-то тестировали, настраивали. Примерно миллион раз объяснили, что с Галиком ничего не случится, именно потому что капсула стандартная. Ее разрабатывали так, чтобы в ней мог поместиться человек любого возраста.

Сердце все равно не на месте, но я успокаиваю себя тем, что ждет меня внизу.

Как только устраним последствия аварии, заставлю Фрица мне помочь. Это и Фрицу пойдет на пользу – он уже скучает по сыну, что же будет, когда Галик улетит? Мы начнем посылать по «грибнице» кодированные сигналы минимального напряжения. Я уверена, что нам ответят.