Случайный трофей Ренцо - Екатерина Бакулина

Ждать?

Лису можно говорить обо всем. Он был если не вторым отцом, то дядей точно, словно близким родственником.

— Я волнуюсь за него.

— Я понимаю, — сказал Лис. — Он тоже волнуется за тебя и любит тебя. Не смотри на меня так, это слишком бросается в глаза. Он совершенно не умеет скрывать свои чувства и не желает скрывать. Я давно хотел посмотреть на этого человека вблизи, много слышал о нем. Признаться, раньше я не все понимал.

— Что слышал? — Мэй было интересно. — О том, что было в Этране?

— Не только. Когда-то я встречался с его отцом, у того были торговые дела в Хатоге. Вот уж у кого была деловая хватка! Гроша ломаного не уступит, будет продавливать свои интересы до упора, снимет с тебя последнюю рубашку и так, что ты в любом случае окажешься ему должен. А этот… он ведь пришел продавать тебя, но так и не сказал ни слова про деньги, его интересовала только твоя безопасность. Я еще сомневался — что за игры, пока не увидел вас рядом, — Лис засмеялся. — И отлично понимаю Тарина. Будь ты моей невестой, я бы тоже взбесился! Как он смотрел на тебя! О! И, честно говоря, я только сегодня утром понял, каким образом ему удалось взять Этран.

— Что? — Мэй вздрогнула, не поняла.

— Упрямством, — сказал Лис. — Ни какими-то особыми полководческими талантами, ни хитрыми интригами, ни переговорами. Чистым упрямством. Для него существует только одна цель и он идет к ней не взирая ни на что. Он пришел передать тебя, и передал, а все договоры, разговоры, оскорбления, даже собственная жизнь — вообще не важно. Я уверен, что новый договор прислал не он сам, кто-то решил помочь ему. Сам бы не додумался. Не потому, что глуп, а потому что это дело он сделал и закрыл, все. Так же и с Этраном. Ему поручили взять крепость, и он ее упрямо брал, пока не добился своего. Если б ворота не открыли изнутри, он стоял бы и долбил в стены, пока за стенами ни сдох бы последний защитник, или пока бы не сдох сам. Возможности уйти для него просто не существовало.

— Что с ним теперь будет? — спросила Мэй.

— Не знаю, — Лис покачал головой. — Тебя больше волнует его судьба, чем твоя собственная? И все же, не стоит забывать, кто он. Люди будут помнить о том, что он держал в осаде Этран и повесил всех защитников после сдачи, а вовсе не то, что позволил женщинам и детям покинуть крепость еще зимой. Будут помнить, что он сжег поля за собой, когда возвращался в Илой, а не то, что никогда не допускал насилия и мародерства среди своих. Он враг и захватчик. Ему не простят. И тебе не простят, если узнают, девочка моя.

Мэй понимала.

С этим ничего не сделать.

Что бы он ни делал теперь — он враг.

* * *

«Его забрала Гильдия. Обвиняют в предательстве».

Совсем маленькая записка под чашкой с молоком поздно вечером. Кто передал? Мэй пыталась спросить у горничной, что принесла ужин, но та только испуганно шарахнулась — она ничего не знает.

Предательстве? Это из-за нее?

Так не может быть…

Нужно успокоиться.

Нужно найти кого-то и узнать. Дин вместе с Лисом ушли, у них снова какие-то переговоры, не смотря на поздний вечер. Очередной прием? Дела.

Мэй не находила себе места.

Даже если были бы здесь — Дин все равно не станет помогать, он ясно дал понять, что дальнейшая судьба илойца его не интересует. И даже лучше, если бы он умер. Он не сказал прямо, но… забудь, Мэй.

Она не находила себе места.

Тихая ночь.

Ее не запирали в комнате, и, когда стало совсем невмоготу, Мэй отправилась гулять по дому. Большой, красивый… но очень вычурный. Золото, украшения, цветная мозаика кругом. Отчего-то подумалось, что дом Ренцо, там, на холме, ей навился куда больше. И апельсиновый сад…

Здесь кусты олеандра в перистиле, розы и маленький прудик с кувшинками.

— Тьяра! — он окликнул ее.

Тарин.

Мэй вздрогнула, напряглась. Хотела было сбежать, но куда бежать? Ей ведь нечего бояться. Тарин не сделает ничего плохого, по крайней мере здесь, когда брат рядом.

— Ти, я хотел поговорить с тобой, — сказал он. Подошел. Осторожно.

Мэй замерла.

Что-то неуловимо изменилось в нем. Взбучка Дина повлияла? Или что-то еще. Огромный и грозный Тарин выглядел сейчас как провинившийся мальчишка.

Подошел и остановился в двух шагах, достаточно близко для личного разговора, но достаточно далеко, чтобы не нарушать границы.

— Прости, Ти. Я был не прав, — сказал он. — Сегодня утром я вел себя недостойно. Но когда я увидел тебя с ним, то просто не мог ничего с собой поделать. Я был в ярости…

Мэй покачала головой. Уже не важно.

— Ти… — он шагнул к ней, и Мэй едва сдержалась, чтобы не шарахнуться в сторону. — Ты просто ослепительна… я даже не могу найти слов. Ты так изменилась с нашей последней встречи. Была совсем маленькая тихая девочка, в глаза мне боялась смотреть, а сейчас… словно богиня. Сияющая. Уверенная. Невероятно прекрасная. Так расцвела.

Глаза Тарина азартно блестели. Он пьян? Нет?

Мэй плавно шагнула назад.

— У меня в голове помутилось от ревности, Ти, — говорил он. — Ты должна понять меня. Не судить строго.

— Я понимаю, — сказала она.

Хватит. Не убегать. Не бояться его. Не показывать слабости. Он ничего ей не сделает, не имеет права.

Выпрямилась.

— Я думала, ты ушел с Юттаром, — сказала твердо, глядя ему в глаза.

Тарин скривился.

— Он велел мне остаться. Но я даже рад. Я могу побыть немного с тобой вдвоем.

— Нам не о чем говорить.

— Всегда есть о чем. Юттар рассказывал тебе, как мы прижали Гильдию и заставили Илой вернуть нам наши земли? Или ты теперь на другой стороне?

Злая усмешка, в глазах Тарина сверкнул огонь.

И Мэй вспыхнула.

— Не смей говорить так.

Тарин улыбнулся мягче, снисходительнее. Шагнул вперед, глядя на Мэй сверху вниз так, что она почти чувствовала его дыхание на своем лбу.

— Юттар рассказывал, как мы сражались в Лааше? Как он был ранен и едва не умер? Как мы отправились в самое сердце Нижних гор, чтобы получить силу. Мы спускались туда, Ти! Хочешь, я покажу тебе?

Тарин медленно раскрыл ладонь перед лицом Мэй. И на ладони вспыхнул огонь.

— Я могу сжечь Илой. Все разом. В тебе это тоже есть — настоящая сила. Разве ты не хочешь знать, как найти ее? Ты достойна большего, Тьяра. Это твоя кровь.

— Ты настаиваешь, чтобы я подписала все на твоих условиях? — розовые губки Лене презрительно дрогнули.