Батяня просит огня - Сергей Зверев

– Вряд ли в здании кто-то есть. В коридоре мы никого не встретили, кроме вас, конечно.

Никитенко отправился осматривать ближайшие кабинеты. Батяня, склонившись над трупом здоровяка, заметил, что у того обгорела одежда.

– А что это с ним было? Вы пытались воспламенить его своим горящим взглядом? – он улыбнулся и посмотрел на девушку.

– Нет, в пожарных играли.

– Неплохо поиграли, я вижу. Даже запах жареного слышен. – Батяня прошел в соседний кабинет и выглянул в окно. Там уже ходила охрана, все было заблокировано, так как ожидался приезд Хопкинса. – Ну что ж, надо как-то выбираться.

В это время вернулся Никитенко.

– В коридорах и близлежащих комнатах все чисто, никого нет.

– Хорошо. Жаль, что этого нельзя сказать о прилегающей к зданию территории. – Батяня отвернулся от окна. – Скоро приедут те шишки, которым звонил Курагин. Нам нужно скрыться до того, как они здесь появятся.

Несмотря на ту опасную ситуацию, в которой они очутились, Ружена вздохнула с облегчением. План побега теперь лежал не только на ее плечах. Скорее даже он целиком перелег на плечи двух ее спасителей. Также утешало то, что произошедшего в лаборатории, похоже, никто еще не заметил.

За стеклом джипа быстро мелькали живописные бразильские пейзажи. Сэм Хопкинс сидел рядом с водителем, глядя в окно. Сейчас они направлялись прямо в лабораторию, где их уже ждал Курагин с необходимой информацией, которую к этому времени должен был выбить из пленного. Хопкинс, честно говоря, не очень-то доверял Курагину. То, что они были из одной и той же корпорации, для него ровным счетом ничего не значило. Мулат позиционировал себя как волевого и терпеливого человека, и поэтому относился к Курагину как к мелкой сошке, подневольному исполнителю, но никак не как к равному себе. Именно поэтому он не очень-то положительно отзывался о способностях русского и в качестве подкрепления своим словам всегда декламировал: «Если хочешь сделать что-то хорошо – сделай это сам». Но по ряду обстоятельств в нынешней ситуации Хопкинс не мог единолично управлять всем, так как за его спиной стоял гораздо более могущественный Джеральд Фарелл, а спереди его прижимала необходимость решать мелкие насущные вопросы, без закрытия которых дальнейшая работа над проектом представлялась абсолютно невозможной.

Тем не менее Хопкинс немного нервничал, потому что последние события создавали некоторые сложности в ходе дальнейшей работы по программе. Эта энергичная Ружена уже нашла способ уничтожить тлю, в которую было вложено немало средств. Хотя Крумлова и была теперь надежно изолирована от внешнего мира, некоторые опасения все-таки терзали Хопкинса. Что это за такие десантники объявились посреди глухой амазонской сельвы? Как они связаны с Крумловой? И чем все это грозит планам корпорации? Пока метис не знал точных ответов на эти вопросы, он пребывал в состоянии перманентного беспокойства, отчего не мог спокойно сидеть и постоянно крутил головой туда-сюда, давая советы водителю по поводу управления машиной. Водителю эта манера очень не нравилась, так как ему за это время тоже порядочно потрепали нервы. Поэтому он время от времени осаживал Хопкинса в интеллигентной форме, мол «не вертитесь, гражданин начальник, и без ваших страстей кошки на душе скребут». Таким вот сложным образом эта нервозная компания приближалась к лаборатории. И чем ближе они подъезжали, тем активней вертелся на своем месте Хопкинс и тем больше хотелось водителю популярно изъясниться по поводу ерзаний и советов начальника в салоне. Но к счастью, вдалеке уже показались высокие грязно-серые стены, окружавшие лабораторию.

Водитель подъехал к массивным воротам, несколько раз просигналил, и те начали не спеша открываться. Однако Хопкинс из-за своего взрывного характера не вытерпел нескольких секунд ожидания и пулей выскочил из джипа, быстро зашагав прямиком к кабинету Курагина. Водитель облегченно вздохнул и полушепотом послал вслед начальству пару ласковых, таким образом поквитавшись за доставленный моральный дискомфорт. Мулат подошел к двери кабинета и три раза постучал. Никто не ответил.

«Мало того что тут кругом какое-то дерьмо, так этот урод еще и заснул там! – раздраженно думал Хопкинс. Он с неприязнью глядел на огромные грязевые лужи, по всему периметру огороженного бетонным стенами пространства. – Нашел время харю плющить. Вот я ему щас задам трепака, бандерлог хренов!» Быстро достав трясущимися от нетерпения руками мобильник, он проворно нашел в записной книжке номер Курагина, набрал его и стал ждать ответа. И странное дело – гудки в трубке шли ровно, один за одним, похожие друг на друга, как цыплячий выводок, а Курагин все не снимал и не снимал трубку.

«Вот кретин, он что, издевается, что ли?» – остервенело ругался про себя Сэм Хопкинс. А когда в трубке заиграла музыка и вежливый женский голос известил его о том, что «абонент временно недоступен, попробуйте перезвонить позднее», смуглая кожа на его лице побагровела от ярости. Он зашагал так же быстро, как и прежде, только теперь он направлялся в сторону охранников. Когда он подошел к ним вплотную, то безо всяких церемоний грубо и прямолинейно спросил:

– Где этот чертов Курагин? Почему его нет на месте?

Охранники сообщили ему, что сами не знают, где находится Курагин, но если его спрашивает сам господин Хопкинс, то они его мигом разыщут. Теперь Сэм Хопкинс окончательно взбесился от такого вопиющего неуважения к начальству:

– Какого хрена вас тут всех держат?! Чтобы вы лясы передо мной точили? Как вы могли просрать своего командира? Чтобы через пять минут этот ленивый тюлень стоял передо мной, понятно?

Охранники тупо повесили свои чурбачные головы и молчали.

– Я спрашиваю, вам понятно, лемуры безродные?!

Мулат уже не мог сдерживаться и разорялся на полную катушку, наполняя воздух ядреными выражениями. В ответ послышалось унылое: «Так точно, господин Сэм Хопкинс», и охранники как бы нехотя разбрелись по территории плантации. Они прекрасно знали крутой нрав своего хозяина и поэтому не решались ему перечить. Тем более что им была дана четкая установка – обеспечить безопасность прибытия, пребывания и отъезда господина Хопкинса. Беспутный Курагин должен был, как взрослый человек, сам позаботиться о своей заднице, однако и эту неблагодарную работу им приходилось делать за него.

Хопкинс хотел было направиться в сторону кабинета Курагина, чтобы хоть немного промочить с дороги горло. Как водится у мелких, но чрезмерно самоуверенных начальников, столкнувшихся с актом неповиновения их беспрекословной воле, он был в бешенстве от бессилия что-либо изменить. Своим примером Курагин пропагандировал наплевательское отношение к реальному командованию этой лаборатории, а такие огрехи прощать было нельзя. Поэтому Хопкинс собирался перед тем, как изложить цель своего приезда, устроить Курагину назидательный разнос с пристрастием. А без небольшой дозы горячительного тут просто никак не обойдешься.

И только было он подумал об этом, как вдруг произошло нечто действительно необъяснимое. Со стороны обшарпанного вагончика раздалась автоматная очередь, заставившая Хопкинса инстинктивно упасть плашмя, очень неприятно при этом окунувшись лицом в какое-то дерьмо. Звонкое эхо прозвучало среди зданий лаборатории, заставив мгновенно броситься на землю всех охранников. Но падение в грязь было еще не самым худшим. Тот, кто открыл огонь, старался попасть в снопы зараженной соломы, разбросанные по всей территории плантации. Причем стреляли зажигательными трассирующими зарядами, отчего стога в считаные секунды занялись ярким пламенем. Сэм Хопкинс понимал, что стоит только подняться ветру, как вся лаборатория займется, как рождественская свечка.