Сновидения Ехо - Макс Фрай

Нумминорих сразу рванул к резиденции – сперва просто быстрым шагом, а потом перешел на бег. Мне пришлось бежать следом, на ходу перебирая в памяти все известные ругательства – очень уж не люблю спорт! К тому моменту, когда Нумминорих птицей перемахнул через высоченную стену, их число как раз дошло до полусотни – я зачем-то считал.

– Чтоб тебя в старости лисы воробьями кормили! – сказал я вслух, догнав его у полуразрушенного парадного крыльца резиденции. А про себя неумолимо отметил: «пятьдесят один».

– Ух ты! – обрадовался Нумминорих. – Такого я никогда раньше не слышал. Тоже небось шимарское выражение? Тебя сэр Джуффин научил?

– Леди Сотофа Ханемер. У нее прабабка так ругалась. Вроде бы у них в деревне когда-то жила женщина, связавшаяся с лисом-оборотнем. Все ее дочери пошли в отца и повзрослев, убежали в лес. А потом часто приходили к маме с гостинцами – то убитую птицу принесут, то дохлую жабу. Все бы ничего, да соседи смеялись – вот уж вырастила себе кормилиц! От них и пошло.

– Здорово. Как же все-таки жалко, что мы с тобой не были знакомы, когда я учился в Королевской Высокой Школе и писал работу о трансформации образа лисы в традиционной шимарской брани! Так гордился своим исследованием, а все самое интересное, получается, упустил.

Я не стал говорить ему, что в ту пору меня еще на свете не было. Причем скорее всего, вообще ни на каком. Лучше пореже вспоминать, что я здесь, строго говоря, младше всех, включая не только формально числящегося у меня в учениках Нумминориха, но и так называемых «детей», как я упорно именовал про себя Карвена, Айсу и Таниту. Притом что каждому из «деток» сейчас никак не меньше восьмидесяти[121]. А мне… вот же черт, совсем сбился со счета! Но, по идее, что-то около сорока. В старые времена в этом возрасте как раз можно было стать Орденским послушником, а теперь – перейти из младшей школы в среднюю. При условии, что был молодцом и хорошо учил уроки. К примеру, слово «гламитариунмайоха».

На самом деле очень смешно.

Пока я об этом раздумывал, Нумминорих деловито обследовал крыльцо.

– Слушай, здесь действительно побывал именно Карвен Йолли, – сказал он.

– Откуда ты знаешь?

– Смотри! – Нумминорих сунул мне под нос короткий обломок сухой толстой ветки. – Похоже, этой штукой он вырыл яму, прямо здесь, под крыльцом. Не знаю, зачем, в яме ничего не лежит. Но важно не это. А то, что ветку он держал в руках. Без перчаток. И на ней сохранился его запах – слабый, но вполне узнаваемый. Причем больше нигде этого запаха нет, как будто Карвен прилетел сюда по воздуху, потрогал ветку и улетел. Что все-таки вряд ли. Вот так вот свободно летать на большие расстояния, контролируя не только курс, но и набор высоты за всю историю угуландской магии умели, насколько я помню из соответствующего курса, всего шесть человек. Или семь, если считать Безумного Рыбника. В смысле нашего сэра Шурфа. Но большинство теоретиков магии считают, что его не следует включать в список, поскольку полеты являлись побочным эффектом его безумия и прекратились, когда он был исцелен. В общем, вероятность того, что Карвен Йолли это умеет, довольно невелика. И что тогда у нас получается?

– Очередная дурацкая головоломка, – огрызнулся я.

– Да. Но у этой головоломки есть одно простое решение: Карвен нанес «Шиффинский шлафф» только на одежду, а на кожу не попало ни капли. Тогда вполне естественно, что ветка, которую он брал голыми руками, сохранила аромат его тела, вот и все.

– Или человек, пахнущий «Шиффинским шлаффом», принес сюда ветку, которую Карвен перед этим держал в руках, – мрачно предположил я.

– Об этом я бы тоже обязательно подумал, если бы не был нюхачом, – улыбнулся Нумминорих. – Но штука в том, что, судя по запаху ветки, она пролежала в этом саду никак не меньше нескольких лет. Если бы у нас было время, я бы наверняка смог найти здесь дерево, на котором она когда-то росла. Но это, по-моему, не обязательно.

– Пожалуй, – согласился я. – Ладно, значит, здесь был Карвен. Один, без спутников, я правильно понимаю?

– Похоже, что так. Получается, он действительно умеет ходить Темным Путем. Сам, без посторонней помощи! Представляешь, какой молодец?

– Да уж, – вздохнул я. – Молодец. Такой молодец, что хоть криком кричи. Надеюсь, с ним все в порядке. Хотя бы просто жив.

– Жив, – уверенно сказал Нумминорих.

– Откуда ты знаешь?

– Я не знаю. Но чувствую. Я, конечно, не Мастер Преследования, а просто нюхач. Но когда ищешь по запаху уже умершего человека или зверя, это все равно ощущается. Со мной уже несколько раз такое случалось, и я уверен, что смог бы сразу опознать этот эффект. Такое ни с чем не перепутаешь.

– Здорово! Вот это хорошая новость – что ты чувствуешь такие вещи. Ты мне раньше не говорил.

– Просто к слову не приходилось, – смущенно улыбнулся он.

В этом весь Нумминорих – считать свои необыкновенные умения чем-то настолько само собой разумеющимся, что глупо лишний раз о них вспоминать. Совершенно не удивлюсь, если в один прекрасный день выяснится, что он может сделать бессмертным все человечество разом, или построить удобные Мосты Времени для общего пользования из камня и кирпича. Или хотя бы отменить рабство в Куманском Халифате. И на вопрос: «Чего же ты раньше молчал?» – пожмет плечами: «Ну так я не знал, что это кому-нибудь интересно. Надо было сказать».

– А сейчас он где-нибудь поблизости? – спросил я.

– Это вряд ли.

– Тогда пошли.

– Сперва надо решить, куда именно.

– Хочешь сказать, он ушел отсюда сразу в нескольких направлениях одновременно?

– Хвала Магистрам, не одновременно. Но в разных, да. Смотри, как было: сначала он побывал здесь несколько часов назад, провел какое-то время, разгуливая по всему двору и наконец ушел обратно. Примерно в ту же сторону, откуда пришел. А сравнительно недавно он вернулся и еще некоторое время топтался у крыльца. Видимо, как раз рыл яму. И наконец снова ушел, на этот раз куда-то туда, к реке.

– Какое счастье, что ты различаешь не только сам запах, но и хронологическую последовательность. А то даже не знаю, как бы мы сейчас выбирали, по какому следу идти.

– Ну а как ее можно не различать? – удивился Нумминорих. – Любой запах со временем выветривается и становится слабее. Ясно, что наиболее интенсивный след был оставлен недавно. Очень просто!

– Тебе все просто, – невольно улыбнулся я. – Раз так, пошли по наиболее интенсивному.