Каменная подстилка - Маргарет Этвуд

– Билли в больнице, – говорит Коринна. – Уида его укусила.

Она шмыгает носом. Молодец Уида, думает Тони.

– Я заварю мятного чаю, – говорит Роза. – Но почему Уида…

– Ну, мы собирались, ну, это… в спальне… А Уида лаяла, и мне пришлось запереть ее в чулане на верхней лестничной площадке. А потом, прямо перед тем как… Мне просто обязательно нужно было знать. И я спросила: «Билли, кто убил моих кур?» Потому что тогда, давно, Женя сказала мне, что это Билли сделал, но я так и не решила, кому верить, потому что Женя была такая врушка, но я просто не могла бы… с человеком, который такое сделал… И Билли сказал: «Это была Женя, она перерезала им горло, я пытался ее остановить». И тогда Уида залаяла очень-очень громко, как будто ей больно, и я не могла не пойти посмотреть, что с ней, а когда я открыла дверь чулана, она выскочила, прыгнула на кровать и укусила Билли. Он кричал, на простынях была кровь, и всё это…

– Кровь можно вывести холодной водой, – говорит Роза.

– За ногу? – спрашивает Тони.

– Не совсем. Он был совсем раздет, иначе, я уверена, она не стала бы… Но ему сейчас делают операцию. Мне ужасно неловко. В больнице, когда его уже увезли оперировать, я сказала, что это я его укусила, что он любит, чтобы его кусали в постели, и что я перестаралась, и они отнеслись с пониманием, сказали, что такое случается. Мне было ужасно неловко врать, но ведь они могли, вы же понимаете, забрать Уиду. Это было ужасно тяжело! Зато теперь я знаю ответ.

– Какой ответ? – спрашивает Роза. – Ответ на что?

Коринна объясняет, что все предельно ясно: Женя приходила к ней во сне, чтобы предостеречь ее насчет Билли, и убийцей кур был именно он. Но Коринна была глупа и сама не догадалась… она хотела видеть Билли в лучшем свете, и так радовалась, что он вернулся в ее жизнь, словно круг замкнулся или что-то такое, и тогда Жене пришлось сделать следующий шаг и перевоплотиться в теле Уиды… поэтому во втором сне она была одета в меха… и, конечно, рассердилась, услышав, что Билли свалил убийство кур на нее.

И вообще, продолжает Коринна, может быть, Женя с самого начала хотела сделать как лучше. Может быть, она тогда увела Билли, потому что он был плохой человек и мог причинить вред Коринне. А Юста – чтобы преподать Тони жизненный урок о… не знаю… о том, что следует любить музыку или еще что-нибудь такое. А Митча – чтобы освободить место для Сэма, из которого муж получился гораздо лучше. Может быть, Женя – тайный двойник, альтер эго каждой из них, и делала для них то, на что они сами не могли решиться. Если так на это посмотреть…

Тони и Роза согласились, что на это стоит смотреть именно так – во всяком случае, в присутствии Коринны, раз Коринну это утешает. Конечно, трудно изображать веру в то, что черно-белая собака средних размеров, которая пачкает тебе пальто грязными лапами и присаживается какать за упавшими стволами, – на самом деле Женя, но все время притворяться и не нужно: Женя приходит и уходит, непредсказуемая, как всегда, и лишь сама Коринна знает, когда Женя присутствует в теле Уиды, а когда нет.

Билли угрожал подать на Коринну в суд за травмы, но Роза подавила его намерения в зародыше: она сказала, что в суде побьет его одной левой. Нанятый ею частный сыщик потрудился на славу и раскопал все подробности карьеры Билли: обирание старушек, финансовые пирамиды, кража чужой личности. А если он думает угрожать Уиде, то пусть подумает хорошенько, поскольку в этом деле – его слово против слова Коринны, а кому с большей вероятностью поверят в суде?

Так что Билли растворился в голубой дали, и больше его никто никогда не видел. Во второй квартире у Коринны поселился добродушный сантехник-пенсионер. Он вдовец, и Роза с Тони возлагают на него большие надежды. Сейчас он перестраивает ванную комнату, отлично для начала. Уида его обожает и все время норовит втиснуться под раковину, когда он возится там с гаечным ключом; она лижет его куда попало и бесстыдно заигрывает с ним.

«Мертвая рука» началась как шутка. Точнее, Джек купился на подначку. Ему бы быть поосторожней, но в те времена он курил слишком много дури и перебирал с некачественным бухлом, так что, можно сказать, не полностью за себя отвечал. Это несправедливо, что его призвали к ответственности. Это несправедливо, что он теперь связан условиями того чертова договора. Этот договор словно кандалы у него на ногах.

И ему никогда не освободиться, ведь договор действует бесконечно. Надо было указать дату окончания – как срок годности на пакете молока, на стакане йогурта, на банке с майонезом. Но что он тогда знал о договорах?! Ему было двадцать два года.

И он нуждался в деньгах.

И деньги-то были мизерные. Чрезвычайно невыгодная для него сделка. Его просто поимели. Как эти трое умудрились им попользоваться? Причем теперь они не соглашаются, что это нечестно. Просто ссылаются на этот чертов договор, на котором стоят подписи, в том числе его подпись – не оспоришь. И ему остается только стиснуть зубы и выкладывать денежки. Сначала он отказывался платить, но Ирена обзавелась адвокатом; теперь они все трое облеплены адвокатами, как собака блохами. Ирена могла бы и сжалиться над ним, ведь когда-то они были близки, но у нее сердце из асфальта – с каждым годом все жестче и суше под палящими солнечными лучами. Деньги ее погубили.

Его деньги, ведь именно благодаря ему Ирена и другие двое теперь могут позволить себе этих самых адвокатов. По высшему разряду, не хуже, чем у него самого; хотя свара между адвокатами Джеку совершенно не нужна. Когда гиены дерутся за еду, жертвой всегда становится клиент: из него вырывают зубами куски, обгрызают, словно он попал в мешок с хорьками, с крысами, с пираньями, и в итоге остается лишь обрывок, клочок кожи, кусок ногтя.

Так что он вынужден раскошеливаться – десятилетие за десятилетием, поскольку, как ему указали (совершенно справедливо), в суде у него не будет ни единого шанса. Он ведь подписал тот адский договор. Красной, горячей кровью.

Когда они подписывали договор, все четверо были студентами. Не сказать, чтобы совсем нищими – иначе они не получали бы так называемого высшего образования, а ремонтировали дороги, потрескавшиеся от зимних холодов, или обугливали гамбургеры в фастфуде за минимальную зарплату, или отсасывали у клиентов в дешевых барах, воняющих блевотиной (во всяком случае, Ирена). Нищими они не были, но лишних денег у них тоже не водилось. Они кое-как перебивались летними подработками, выпрашивали займы у родственников-скряг или (как Ирена) получали скудную стипендию.

Познакомились они в студенческой пивной, где разливное пиво стоило десять центов за кружку, – там подобралась кучка завсегдатаев, которые приходили острить, жаловаться и хвастаться. Только не Ирена, она таким никогда не занималась. Зато она, как общая мамочка, расплачивалась по счету, если все остальные сильно набирались и забывали, где у них лежат деньги, или вообще хитрили и приходили без денег – впрочем, она потом обязательно выбивала долг из должника. Они четверо открыли, что их роднит желание поменьше платить за жилье, и вот сняли дом вместе – прямо рядом с университетом.