Щепа и судьба - Вячеслав Юрьевич Софронов

то он, показав на один дом, пояснил, мол, здесь казаки живут. А вон, напротив, — там русские.

«И как вы их отличаете?»

«Да просто. Ты заметь, у казака одно окно обязательно во двор соседа смотрит, а у русских, у тех глухая стена…»

«А зачем так? Отстреливаться, что ли?»

«Ты их о том спроси…»

Так и не понял, шутит он или в его словах есть доля правды, но мои вопросы на том закончились. Каково же было мое удивление, когда начав жить в Волгограде, едва ли не при каждом новом знакомстве узнавал, что этот человек считает себя казаком. В моей голове окончательно все смешалось, пока не проехал по обширнейшей Волгоградской области и убедился, что чуть ли не большая ее часть включает в себя казачьи районы: Медведицкий, Хоперский, Калачевский, Клетский, Котельнический и пр. Встречались там еще белые мазанки, крытые камышом с глиняным полом, утопающие в садах и виноградных лозах. И говор у местных жителей не наш, отличающийся от московского или там сибирского, с характерным «гэ» в речи. Хотя внешне отличить население казачьих станиц от жителей русских деревень практически невозможно. Разве что гонору поболе и привычка поглядывать этак свысока на пришлого человека. Но то могло мне и показаться от излишнего желания найти хоть какое-то, но различие в жителях тех станиц…

Не имея средств для оплаты благоустроенной квартиры, снял на первое время домик на том берегу Волги и в первый же вечер был поставлен в тупик данными мне хозяйкой разъяснениями, как мне собрать обычную кровать на панцирной сетке, у которой не было в наличии спинок. Она спокойно пояснила:

«Слазь, сынок, на подловку, сними оттуда грядушки, вот и соберешь свою кроваточку…»

Я с удивлением вытаращил на нее глаза и просил разъяснить: куда я должен лезть и что снять. Она всплеснула руками, выказав тем свое отношение к моей бестолковости, и показала в сторону люка между потолочными балками. До меня начало что-то доходить. Принес со двора лестницу и залез на чердак, где увидел поблескивающие в полумраке спинки от кровати и спустил их вниз. Через пять минут кровать была собрана.

Значит, рассуждал я, «подловка» происходит от корня «под». Под чем? Под крышей. А «грядушка» от древнеславянского — «гридня» — место для отдыха.

Так постепенно входил в иной мир не только незнакомых мне слов, но и обычаев. Есть такая старая пословица: «Что не город, то свой норов». Я бы к ней добавил — свой говор. Но при желании всегда можно понять людей из разных регионов, было бы на то желание.

Примерно такое же недопонимание произошло значительно позже, когда я уже вернулся обратно в родной Тобольск, а к нам заглянула проездом одна моя знакомая из Волгограда. Дело было ранней осенью, в доме скопилась сырость, и моя бабушка решила протопить печь, поскольку центральным отоплением мы еще тогда не обзавелись. Она сложила в печку дрова и пыталась разжечь их с помощью бумаги. Но, увы, газеты сгорали, а дрова воспламеняться никак не желали. Тогда она попросила нашу гостью, что с интересом наблюдала за незнакомым ей процессом, выйти в сени и принести лежавшую там бересту. Ее реакция была точно такой же, как и у меня когда-то при сборке кровати. Оказалось, она не знала значение слова «сени» и тем более «береста». Пришлось мне заняться этим вопросом и объяснить ей, где находятся сени и что это такое береста.

Но дело даже не в этом. Гораздо интереснее другое, что ряд слов не знаком людям, говорящим на одном языке. Русском. То же самое можно распространить и на несхожесть кулинарных рецептов, похоронных и свадебных обрядов и других традиций отдаленных регионов нашей страны.

Особенно поразила меня песенная культура казаков, о которых изначально и зашла речь. Об этом можно рассказывать отдельно и обстоятельно, но расскажу лишь об одном эпизоде, очевидцем которого мне пришлось стати

На тот момент я состоял на службе в одном из культурнометодических центров Волгоградской области и в мои обязанности входило проведение различных семинаров с фото- и кинолюбителями, а также фотофиксация различных важных культурных событий.

В тот год праздновалась очередная годовщина взятия в плен на Волге армии фельдмаршала Паулюса. По этому случаю самодеятельные коллективы со всей области должны были дать несколько концертов в Москве в парке «Сокольники». Начальство посчитало необходимым и мое присутствие, соответственно, со всей необходимой аппаратурой. Для перевозки концертных бригад был выделен целый поезд, и в назначенный час я явился на вокзал и занял свое место в купе. Но еще на перроне бросилось в глаза, что большинство вагонов пустуют, я поинтересовался у проводницы, чем это вызвано. Она доходчиво объяснила мне, что остальные артисты будут подсаживаться в поезд на разных станциях, там, где они проживают.

Так и вышло. Как только мы подъезжали к какой-то станции, на перроне нас ждала группа наряженных в цветастые одежды местных певцов и танцоров, причем вместе с каждой группой ехал свой баянист или гармонист, а то и сразу несколько. Едва они занимали свои места в вагоне, как через какое-то время оттуда неслась лихая казачья песня, сопровождаемая звуками баяна или соседствующей с ним разухабистой гармошки. Всего было семь или восемь остановок и когда наконец поезд, заполненный поющим народом под завязку, вырвался в чистую безлюдную степь, то трудно было разобрать что за песня доносилась из того или иного вагона. Пели все! Без малейшего перерыва. Сумерки быстро сменились ночью, а песни не смолкали. Я незаметно задремал, а потом и уснул, а за час до приближения в столицу проводница объявила общую побудку. И, проснувшись, к своему удивлению обнаружил, что песенный репертуар в соседних вагонах оказался неисчерпаем.

Поинтересовался у соседей, которые уже не первый раз участвовали в подобных мероприятиях, и они с улыбкой подтвердили, что не было случая, когда бы казачий хор замолкал хоть на минуту.

«Так то ж казаки, — пояснил он, — они без песен никак…»

На вокзале нас встречали автобусы, и приезжие артисты, не прерывая пения, мирно погрузились в них, и нас повезли в гостиницу. Было раннее утро, а концерт должен был состояться лишь вечером другого дня. Предупредил свое руководство, что буду ночевать у друзей, и тут же отправился По своим делам. На другой день в назначенный срок приехал в парк «Сокольники» и удивился, что даже невооруженным глазом было видно, что число приехавших поездом казачьих исполнителей увеличилось чуть ли не в два раза. Мне тут же разъяснили и этот непонятный