Отступники - Каролина Кейрен

–Чертовски похожи,– бормочет он еле слышно.– Одно лицо просто.

Нудно тянется ожидание. На самом деле не проходит и пятнадцати минут, как Стэл, звеня пузырьками, выплывает из тумана. Мне же кажется, что прошло много часов.

–В лагере ещё один,– сообщает нам Кит, тяжело дыша после бега.– Он жив. И тоже ранение в голову. Похоже, нас окружают.

С трудом оттаскиваем Марка от брата: нельзя мешать лечению. Стэл, опустившись на корточки, вскидывает изумлённый взгляд, но ничего не спрашивает. Он промывает рану, достаёт мазь. Мы заворожено следим за его действиями. Наконец, он перебинтовывает голову и шумно, устало выдыхает.

–Жить будет. Это не выстрел. Похоже, оглушили чем-то тяжёлым со спины. Помогите перенести в лагерь, ему нужен покой.

–А кровь?– почему-то совсем тихо спрашиваю я.– Разве он не много её потерял? Не потребуется переливание?

Стэл качает головой.

–Я сделал всё, что мог. Это немного другие технологии. Через пару дней он придёт в себя.

–Через пару дней?– ладони Марка сжимаются в кулаки.– Ты сказал, это обычный удар!

–Удар, но удары тоже бывают разными. Пролежи он здесь ещё несколько часов – и моё присутствие было бы лишним.

Пресекая зарождающуюся ссору, Лама склоняется над Тиком. Он не повышает голос, но его команды слышны всем. Вскоре Тика, устроенного на импровизированных носилках из перекрещенных рук, уносят в лагерь. Мы с Кит и Стэлом движемся за нами, а провожатые, о которых я совершенно забыла, уходят в другую сторону. Наверно, присоединятся к одному из постов.

Ночь тянется долго, тревожно. Не знаю, что чувствуют другие, все разбиваются на небольшие группки и молча всматриваются в туман. Меня же не отпускает ощущение, что мы забрались в самую глубь мышеловки, которая вот-вот захлопнется. И что обидно – мышеловка была пуста. Оружия не хватает на всех. Железные палки, топоры – разве это равноценная замена пистолету, заряженному пускай даже сонными пулями? Машинально ощупываю карман: на месте ли мой?

–Ты чего дёргаешься?– шуршит голос Кит над ухом.

С трудом приоткрываю закрытые на минутку глаза. Когда я успела задремать? Под плечом тёплый бок Кит. Туман совсем сгущается, его можно зачерпнуть ладонью. Светает. Смущённо улыбаюсь, девушка устало улыбается в ответ.

–Лама рвался поговорить, но я не разрешила будить тебя. Ночь прошла спокойно, больше ни на кого не нападали. Тебе бы отдохнуть, совсем на ногах не держишься.

Я качаю головой. Короткий отдых не вернул силы, и я чувствую себя ещё более разбитой, чем прежде. Но отдыхать ещё не время. Где-то внутри зарождается нехорошее предчувствие. Лама вновь хочет втянуть меня во что-то. Но тяни – не тяни, разговора не избежать.

–Он ждёт около костров,– нехотя отвечает Кит на незаданный вопрос.– Но на твоём месте я бы отправилась спать.

Проигнорировав благое пожелание, отправляюсь к Ламе. Уверена, ничего хорошего ждать не стоит. После прошлого разговора из меня едва ли не сделали подопытного кролика. Что на этот раз?

–Нам действительно нужно оружие.

Лама сидит на бревне, впитавшем тепло огня. Носком ботинка расковыривает землю. Но вскоре отодвигает ногу: ботинок тоже нагревается и обжигает пальцы. Лама говорит и упорно не поворачивается ко мне. И это неприятно. Эрик тоже делал так, когда готовился сообщить то, что мне точно не понравится. Воспоминание о брате заставляет сжаться что-то в горле. Но я привычно загоняю тоску вглубь.

–Я не маленькая,– отвечаю резче, чем хотела.– Говори прямо.

–Нам нужно оружие,– повторяет он.– Мощное оружие.

–Это я поняла. Ты можешь что-то предложить?

–Да.

Он встаёт, чтобы подкинуть в костёр поленья. Огонь жадно облизывает сухие деревяшки, протяжно попискивает.

–Я не всё рассказал про ту комнату у заблудших.

Не сразу соображаю, что речь идёт о той огромной комнате, где Лама нашёл шлемы.

–Ты умолчал о том, что там ещё и оружейный склад?

Не знаю, что заставляет его, наконец, оторваться от созерцания собственных ботинок, возможно, нотка недоверия в моём вопросе. Напряжённо закусив губу, он кивает несколько раз. На другой стороне костра всего два человека, один из которых практически спит, но Лама всё равно пододвигается ближе, и теперь почти что шепчет.

–Там целый огромный отсек с оружием. От маленьких пистолетов до большущих пушек. И вертолёт! Там настоящий вертолёт, представляешь?!

Представляю. Не поверишь, насколько хорошо представляю. И ветер, вырывающий из сиденья при взлёте и треплющий волосы, и восторг, когда огни Города внизу двоятся от того, что глаза слезятся. И ужас, когда вертолёт уходит вверх, а я остаюсь, тоже не забыть. Только всего этого я не расскажу. Никому. Никогда. Вместо этого недоуменно развожу руками.

–Боюсь, пушки разнесут не только охрану, но и весь лагерь.

Лама сердится.

–Не валяй дурака. Ты прекрасно поняла меня.

Да. Я поняла. И поняла ещё одно: даже если это единственный возможный вариант добычи оружия, Ламе придётся искать себе другого спутника. Я не вернусь к заблудшим, путь туда заказан. Вот только как объяснить свой страх?

–Понимаешь,– признание даётся нелегко.– Мне нельзя туда.

–Но ты ведь не заблудшая. Я всё продумал. Ни мне, ни Марку уже не пройти туда. Кит не оставит лагерь в моё отсутствие. А ты пройдёшь. Ты не из них. И я правильно понял, что тобой там заинтересовались? Марк что-то такое сказал.

Обида зарождается где-то глубоко внутри и быстро овладевает мной. Что это? Неужели в нём насколько крепко засело чувство ответственности перед лесными, что он готов пожертвовать мной ради призрачной возможности раздобыть оружие и защитить остальных? Но чему удивляться: я здесь совсем недавно, а они столько лет живут рядом. Возможно, на его месте я поступила бы так же.

Но сейчас я на своём месте. И мне тоже есть ради кого жить и ради кого бороться.

–Я человек. Не игрушка, не подопытное существо, над которым можно издеваться.

–Ты чего?– изумлённо отшатывается Лама.– Причём здесь игрушки?

–Я стреляла в Стива. Он хотел экспериментов, а я в него выстрелила.

–Ты убила Стива?

Теперь он бледнеет. И это было бы смешно, если бы не комок слёз в груди.

–Пули сонные. Но думаю, это не уменьшит его злость. Если честно, весь обратный путь я ожидала как минимум ответного выстрела,– вспоминаю, как подгоняла спутников, сокращала и без того короткие привалы. И кровавые мозоли на ногах – боль до сих пор не спадает.

–Я не понимаю,– признаётся парень.– Ты стреляла в Стива. Но почему? О каких экспериментах ты говоришь?

–Датчик. Он хотел управлять мной, моими эмоциями. И это жутко,– мне кажется, или он не понимает, о чём речь? Впрочем, если он родился не в Городе, ему не приходилось проходить подобную процедуру. Удивительно, что он вообще что-то слышал про датчики.– Ты ничего не знаешь? Это долгая и очень неприятная история. Я расскажу, но позже.