Верь в меня - Олег Рой

– Это что? – едва слышно шепнул Денис и брезгливо сморщил нос.

– А это ты фильмов красивых да антуражных обсмотрелся про мировое зло, – так же тихо ответил сатана, улыбаясь одной половиной рта. – Ты молчи и смотри дальше, потом поговорим.

Трещали свечки, создавая в полутьме желтые неясные островки света; помещение наполняли «ароматы» пота, дешевых духов и не менее дешевого пойла.

Чьи-то гнусавые голоса неподалеку неразборчиво и нестройно тянули то ли песнь, то ли заунывную мантру.

– Что за язык такой? – не удержался от вопроса Денис.

– Латынь шиворот-навыворот, – вздохнул сатана и поморщился: – Да и то с ошибками… «sibon ni teraibah te, inev…» Inev, не Itinev, неучи…

– И что это значит? – поинтересовался Денис.

– Просят в них вселиться, – пояснил сатана. – Этого еще недоставало… ты бы в таких вселился?

Денис отрицательно покачал головой. Послышалась наконец музыка – хрипло, еле слышно.

– Кто-то запись включил, – констатировал дьявол. – Смотри, слушай, внимай. Дальше, предполагаю, веселее будет…

Толпа вокруг них слегка заколыхалась, образуя что-то вроде локальных водоворотов, и послышались отдельно звучащие, повторяющиеся слова: «Porco dei… porco dei…»

«Ругательство какое-то», – понял Денис.

– Точнее, богохульство, – кивнул сатана и снова поморщился, словно это было ему неприятно. – Италия, знаешь ли, до сих пор страна, где к религии относятся с уважением, и богохульства у них приравниваются к серьезным проступкам. Законом, правда, не караются, но кое-где схлопотать можно…

– Porca madonna putana! – вдруг истерически вскрикнула стоящая совсем рядом девушка, и в толпе подхватили: «Porco dei! Porca madonna putana! Caccare papas!»

Толпа вдруг расступилась, образуя небольшой коридорчик, и по нему прошли вперед две фигуры – одна повыше ростом, другая пониже. На высокой был черный, до полу, плащ с остроконечным капюшоном, на другой – красная накидка. Люди смыкались за их спинами.

– Пойдем, а то ничего не увидим, – шепнул сатана и слегка потянул Вишнякова за рукав.

На открывшемся впереди пространстве стоял высокий стол. На стене над ним была грубо, с потеками, намалевана пятиконечная звезда. Даже непосвященному Вишнякову стало ясно, что это не символ советской власти, а пентаграмма.

– Впрочем, разве символ советской власти не был пентаграммой? – тонко улыбнулся дьявол. – Знаешь, сколько среди красных комиссаров было таких, кто вполне органично выглядел бы здесь? Не говоря уж о верхушке, один товарищ Бронштейн чего стоит… Он, собственно, и являлся автором «красной звезды». До появления Сталина…

– Zito, cazza di porca monaco! – шикнула на дьявола старушка в мини-юбке; ее сморщенные, покрытые синей паутиной старческих вен ляжки со следами уколов были обтянуты чулками в крупную сетку. «Друг с той стороны» скорчил понимающую мину и умолк, а Денис продолжил разглядывать интерьер. Рядом с изображением звезды было прикреплено перевернутое вверх ногами распятие.

Человек в черном вдруг сорвал с себя плащ, обнажив до пояса свой тощий торс, покрытый татуировками. Пальцы его были унизаны серебряными перстнями, на груди болтались амулеты.

«Эффектно, как ни крути», – подумал вдруг Денис.

– Ты считаешь? – поднял брови сатана. – Ну ладно…

– Необычно, по крайней мере, – буркнул Вишняков.

В руках татуированного появились два черных длинных предмета. Вишняков, приглядевшись, понял, что парень держит в каждой руке по искусственному фаллосу. Он воздел руки вверх и сложил фаллосы в крест. Толпа взвыла, и музыка усилилась.

– Domini di diablo! – хрипло взвыл парень, и толпа с хохотом подхватила его крик, а он, раскачиваясь и держа над головой крест из фаллосов, начал читать что-то на тарабарском языке. «Опять скорее всего что-то шиворот-навыворот, уже нетрудно догадаться», – подумал Денис.

Люди постепенно входили в раж, глаза их стекленели, а движения становились все более судорожными. Татуированный вдруг сорвал с неподвижно застывшей рядом с ним фигуры красную накидку, обнаружив под ней обнаженную женщину лет за сорок, судя по отвисшей груди, животу и целлюлитным бедрам. На ногах женщины были шнурованные до колен черные сандалии на высоком каблуке.

– Прекрасной девственницы, понятно, не нашлось, – одной половиной рта улыбнулся дьявол.

Меж тем татуированный взмахнул красной накидкой и накрыл ею стол. На него, как на алтарь, вскарабкалась голая женщина и разлеглась в совершенно непристойной позе.

– По-твоему, сие действо должно меня радовать? – еле слышно фыркнул дьявол. – Балаган какой-то… Твоя долгожданная черная месса. А этот вот расписной – ее жрец. Смотри дальше.

Люди завывали, подпрыгивали и выкрикивали фразы на искаженной латыни, повторяя за служащим мессу, а он выхватил откуда-то чашу, наполнил ее густой темной жидкостью, казавшейся в полумраке смолой.

– Свиная кровь, – поморщился сатана, словно ощущая ее неприятный запах. – Спасибо, не моча проститутки, а то и такое бывает. Едем дальше…

Чаша была водружена на живот женщины, а татуированный, приходя во все большее неистовство, размахивал пластмассовыми членами направо и налево и, обмакивая их в кровь, чертил на обнаженном теле какие-то знаки. Женщина извивалась, насколько ей позволяла стоящая на ее дряблом животе чаша.

Жрец метался в толпе, потрясая фаллосами и периодически протягивая их «пастве». Те припадали к ним в поцелуе, независимо от пола, а потом срывались с места и, добежав до стены с перевернутым распятием, плевали на него, задирали ноги и оставляли на стене следы подошв. Стоящие рядом запрокидывали над разинутыми пастями (иначе эти отверстия Денис назвать не мог) пивные бутылки, громко отрыгивали и скандировали какую-то тарабарщину. Вишняков поймал себя на мысли, что, если б не псевдосатанинский антураж, это все напоминало бы обыкновенный рок-концерт. По молодости он такие посещал, а наутро после них голова всегда отзывалась тягучей похмельной болью…

«Противно», – передернуло Вишнякова.

– Можно подумать, мне приятно, – пожал плечами дьявол. – Так саму идею опошлить, а? Почему никому не приходит в голову, что если уж почитать, то так, как почитают Его? Я, конечно, не тщеславен, но византийские песнопения мне нравятся, равно как и органная музыка. Но это…

Дальше началось уж и вовсе невообразимое.

Неуемный «расписной» доставал, как из-под земли, все новые и новые антуражные элементы. Вскоре в распятие полетели какие-то красные ошметки, влажно шмякающиеся о стену и оставляющие потеки.

– Это еще что? – округлил глаза писатель.

– Это ливер, – ухмыльнулся сатана. – Куриные и свиные потроха… вот не лень же им, а? А смотри-ка, людишки-то как довольны!

Стоящий неподалеку толстяк в шипованной косухе и с сальными кудрями трясся, как в припадке, длинноносая девица закатила глаза… Татуированный внезапно выхватил нож. На несколько мгновений Денису показалось, что он сейчас распорет живот голой проститутке, которая все еще корчилась на красном покрывале импровизированного алтаря. Но он вдруг схватил что-то размером с кулак и быстрым движением пригвоздил к деревянному распятию.