Всё в ажуре - Кира Страйк

Адалей принял кольцо, подержал на ладони и крепко сжал в кулаке. В глазах «зайки» опасно вспыхнул огонь, кажется, испепеливший все лишние эмоции. Потому что, когда он обратил их на нас, в них уже светилась только решительная готовность действовать.

В общем, как потом прояснилось, до нашего появления барон пребывал в горьком непонимании, отчего его прекрасная герцогиня, вдруг, резко прекратила всякую связь. Без объяснений, без прощальных слов, просто взяла и отрезала все контакты. Его послания все до единого оставались безответными, и он почти потерял всякую надежду на продолжение сердечных отношений, или хотя бы понимание причин подобного охлаждения.

Добытое Сергеем письмо, хоть и принесло печальные новости, но всё расставило по местам и стало бальзамом на душевную рану молодого мужчины.

Последующие события укрепили первое хорошее впечатление и показали, что Адалей являлся человеком не только слова, но и быстрого дела. И да, мы все дружно согласились с Элеонорой, понимая, что именно такой союзник был нам жизненно необходим.

В первую очередь он распорядился расселить нас в гостевые комнаты, и сразу же занялся вопросом отправки послания Элеонориной тётке. Затем организовал обед, совмещённый с военным советом, призванным определиться с дальнейшими действиями.

Понятно, что разговор вели, в основном, мужчины. Мы с Лилей, следуя логике поведения разумных барышень этой эпохи, осторожно пока держали мысли при себе. Даже загордилась сестрой – младшая ни разу не попыталась влезть в беседу и вообще вела себя паинькой, занимая рот простой, но вкусной и сытной едой.

Впрочем, и без нашего «веского слова», Адалей и, простите, Серж (давно пора было привыкнуть, но всё как-то язык до сих пор спотыкался на переделках имён) рассуждали в одном направлении.

Может быть, барон не обладал великой властью и влиянием, зато не страшился принимать сложные решения

Вкратце, решено было как можно быстрее собирать отряд людей, умевших держать в руках оружие, и немедленно отправляться в имение Кетано Блона, чтобы силовыми методами вызволять герцога. Означенную задачу решительно взял на себя наш союзный барон. Тем более, что такие люди у него имелись.

Не слишком много, человек десять, но этого, по мнению мужчин, должно было хватить, чтобы в случае необходимости штурмом взять дом, пленить самого подлеца, а потом под страхом смерти принудить его рассказать, куда он дел Крайтона.

Предстоящая заваруха обещала быть громкой и опять же непростой, прямо скажем, сомнительной в исполнении. Но у нас снова не имелось других, более здравых, а главное, безопасных вариантов. Всё, как уже становилось традиционным, вслепую и «на тоненького».

Выбор подобного способа действий диктовался тем, что использовать официальные пути, по убеждению Адалея, было и рискованно, и бессмысленно. В том отношении, что даже он теперь не знал, кому в столице можно доверять. Это, во-первых.

Во-вторых, бюрократия родилась едва ли не раньше самих чиновников, обращение во властные структуры однозначно было бы сопряжено с потерей драгоценного времени. Плюс, в этом случае с нас бы потребовали доказательства выдвинутых обвинений. Да ещё против кого? Против самого популярного в столице мецената и благодетеля, любимца народа Малейского герцогства и его окрестностей.

В-третьих, вести о нашем обращении моментально бы достигли ушей самого Кетано, и логичнее всего предположить, что единственным для него решением оставалось бы добить герцога и спрятать концы в воду.

Дальше, даже если бы Адалею удалось убедить кого-нибудь из полномочных прислать в дом предателя городскую стражу и провести в имении обыск – не факт, что пленника держат именно там. А Блон просто сделает морду тяпкой, от всего открестится и всё равно тут же отдаст приказ кокнуть нашего Крайтона, где бы того не прятали.

Нет, заставить барона признаться в преступлении сможет только страх за собственную шкуру. Только непосредственная и очень реальная угроза жизни. И фактор внезапности здесь должен будет сыграть ключевую роль. Он же не ожидает нас в гости. (Ну а мы и не весна, чтобы нас ждать.) Вряд ли ему в голову могло прийти предположение, что найдутся ненормальные, способные отважиться на столь дерзкую и, будем честными, совершенно безумную выходку.

Единственное, что меня поначалу немного удивило, почему «наш» барон так легко и быстро согласился на непосредственное участие и даже одну из лидирующих ролей в предстоящей рискованной операции. Это нам терять было нечего, для него же провал предприятия мог означать только одно – полный крах жизни. Мог бы как-то подумать, посомневаться. Ну верно же?

Объяснение нашлось быстро. Его Элеонора звала на помощь. Всё, больше аргументов не потребовалось. А вот это вот "пан, или пропал" – вполне в характере военного (хоть и бывшего). Для Адалея это стало возможностью достигнуть собственных целей. Враз решить свои неразрешимые до сей поры задачи. А именно, проявить себя спасителем Элеоноры и Крайтона как перед самим герцогом, так и перед старой графиней (помним, что именно она первой наложила запрет на их открытые отношения), ну и на фоне проявленного героизма получить шанс воссоединиться с любимой женщиной.

Замечу, только шанс. Но и его барону оказалось достаточно, чтобы отважиться на этот шаг. Честное слово, даже завидки разбирали. У всех вокруг, понимаешь, любовь, зовущая на подвиги, одна я, как неприкаянная.

А если без шуток, глядя на соратников, мне действительно хотелось хоть когда-то в жизни испытать что-либо подобное. Даже если и неудачно, если бы всё закончилось слезами и расставанием. Говорят, что рана в сердце – это лучше, чем пустота на её месте. Но, увы. В душе царил полный штиль, а придумывать себе несуществующие чувства - не в моём характере. Да и с кандидатами, как-то, сами понимаете, было негусто.

В доме тем временем полным ходом шла подготовка к операции. И одно принципиальное, существенное разногласие у нас всё-таки возникло.

Всё дело в том, что нас с Лилей мужчины твёрдо решили оставить здесь, у Адалея в доме. Да, я всё понимала, это разумно и безопасно. Так и следовало поступить нашим защитникам. Барышням не место на поле, так сказать, брани, делать нам там нечего – только путаться у героев под ногами и рассеивать их внимание, отвлекая от непосредственных задач.

Все доводы здравого рассудка таяли перед страхом снова оказаться в беспомощном ожидании, да ещё и так далеко от непосредственного места событий. В этот раз я была очень настойчива в достижении цели, хоть и не слишком убедительна и последовательна в её аргументации.

- Марин, ты понимаешь, что вы нам будете только мешать? – Сергей и злился, и поражался моему упрямству.

Я вот, например, не поражалась. Сам бы посидел в таком положении, испытал нервы на прочность, так и проникся бы, и злиться перестал.

- Да, Серёж. Точнее, нет, Серёж. Никто вам под руку лезть не собирается. – гнула свою линию я, - Ты же не думаешь, что мы с Лилькой настолько ненормальные, чтобы бежать на абордаж с шашкой наголо, распихивая локтями опытных вояк.