"Все объекты разбомбили мы дотла!" Летчик-бомбардировщик вспоминает - Георгий Осипов

Так как на аэродроме Верхняя Ахтуба не было бензина, командир дивизии Антошкин поручил мне организовать выполнение задач разведки с аэродрома Воропоново.

В этот же день командир звена Митин со штурманом Чернышовым выполнили три вылета по разведке войск противника западнее рек Чир и Цимла до Миллерово.

Во втором вылете между Морозовском и Миллеровом самолет Митина перехватили два фашистских истребителя. Митин начал уходить от них с набором высоты. На высоте шесть тысяч метров истребители отстали, но Митин продолжал набирать высоту. В глазах у него мелькали точки несуществующих истребителей. От кислородного голодания в голове звенело. Когда стрелок-радист доложил, что он окоченел, а воздушный стрелок потерял сознание, Митин перевел самолет в крутое снижение и вывел его в горизонтальный полет только на высоте три тысячи метров. Выругавшись, что с такими кроликами их все же собьют «мессера», Митин поинтересовался состоянием воздушного стрелка и, получив сообщение, что тот очухался, приказал штурману Чернышову продолжить разведку. После посадки, доложив результаты разведки заместителю начальника штаба дивизии Паркину, он рассказал нам, как уходил от истребителей.

Я поставил Митину задачу установить направление движения немецких войск от Миллерова в излучину Дона, и его экипаж вылетел. Штурман Чернышов в полете своевременно и точно обнаруживал колонны вражеских войск, докладывал их состав Митину, наносил на карту и одновременно информировал командира о том, что на полях налилась пшеница, поспела рожь и где-то цветет гречиха. Около Морозовска встретили истребитель Ме-110. Митин немедленно атаковал его, но и сам был атакован другим Ме-110. Спикировав до земли, Митин начал уходить от преследовавших его истребителей по балкам на бреющем полете. Стрелки отстреливались, не подпуская близко атакующих. С бомбардировщиком Митин обращался уверенно и бесцеремонно, выжимая из него все, на что сам был способен в бою. И это не раз давало ему тактические преимущества перед противником. На этот раз тактический прием удался. К моменту перелета через Дон истребители противника отстали. Доложив о результатах воздушной разведки, Митин обрушился с бранью на штурмана Чернышова.

— Ты мог бы сойти за штурмана, если бы не был похож на колхозника. Больше смотришь, где что растет, а не следишь за истребителями противника! — кричал он.

На другой день для разведки выделили три самолета, а для сбора и передачи разведывательных данных к моей группе прикрепили подполковника Паркина. Каждое утро мы перелетали на аэродром Воропоново, вели с него воздушную разведку, а донесения подполковник Паркин немедленно передавал в штаб Сталинградского фронта и в штаб 8-й воздушной армии.

19 июля по три вылета для разведки выполнили экипажи заместителя командира эскадрильи Медведева, командира звена Митина и командира звена второй эскадрильи Ткаченко В. Т.

20 и 21 июля потри раза на воздушную разведку летали экипажи Ткаченко В. Т., Фартышева И. И., Лантуха и Архангельского Н. В. Ими была вскрыта крупная группировка немецких войск, наступавших от Боковской и Чернышевской на Перелазовский и от Суровикино на Нижне-Чирскую. Обнаружены были также передвижения крупных колонн фашистских войск от Миллерово на юг и юго-восток.

Утром 22 июля при перелете с аэродрома Верхняя Ахтуба на аэродром Воропоново я обнаружил, что аэродром посадки закрыт туманом. Увидев, что соседний аэродром Гумрак открыт, я по радио приказал всем экипажам произвести посадку на аэродроме Гумрак, для того чтобы переждать до рассеивания тумана в Воропоново и не возвращаться в Верхнюю Ахтубу.

После посадки в Гумраке запыхавшийся посыльный вызвал меня на командный пункт, предупредив, что командир здесь полковник Василий Сталин. Прибыв на командный пункт, расположенный в глубоком деревянном укрытии, я доложил В. Сталину о причинах посадки группы и попросил разрешения перелететь на аэродром Воропоново, как только туман там рассеется.

В. Сталин выслушал меня и, спросив, что за самолеты и откуда, неопределенно сказал:

— Посмотрим.

После этого он прошел на стоянку, посмотрел самолеты и, поговорив в сторонке о чем-то с сопровождавшими его офицерами, сказал мне, что задерживает самолеты и экипажи, а мне приказал улететь с аэродрома на самолете Пе-2.

Прилетев в Верхнюю Ахтубу, я доложил о случившемся командиру полка и командиру дивизии Антошкину. Антошкин сообщил в штаб 8-й воздушной армии и, получив какие-то указания, приказал мне лететь на аэродром Гумрак и передать полковнику Сталину приказание начальника штаба воздушной армии о том, чтобы возвратить задержанные самолеты для ведения воздушной разведки в интересах фронта.

В Гумраке, зарулив самолет на стоянку, я увидел, как В. Сталин занимается строевой подготовкой с летным составом. Все летчики авиационной группы были одеты в новые регланы, хромовые сапоги и новые летные шлемы.

— Раз, раз, раз, два, три, четыре, на месте! Прямо! Напра-во! Нале-во! — командовал Сталин.

Минут через пятнадцать, когда колонна летчиков удалилась к центру летного поля, от командного пункта взлетела зеленая ракета. В. Сталин, выхватив из-за пояса ракетницу, продублировал выстрел зеленой ракеты. Все летчики побежали к самолетам, стоявшим вокруг аэродрома, а Сталин быстро пошел к командному пункту, где выстрелил вторую зеленую ракету. По этому сигналу летчики начали немедленный взлет без выруливания прямо со стоянок навстречу друг другу. Как они при этом избегали столкновений, приходилось только дивиться. Взлетевшие истребители собрались над аэродромом в три группы по восемь самолетов и взяли курс на запад.

От летчиков, оставшихся на земле, я узнал, что вылетели они для отражения налетов немецких бомбардировщиков на переправы через Дон. Они же рассказали мне, что В. Сталин — командир смешанной авиационной группы, состоящей из трех эскадрилий истребителей Як-1 и одной эскадрильи бомбардировщиков Пе-2. В эти эскадрильи были отобраны наиболее отличившиеся в воздушных боях летчики из других фронтовых истребительных полков. Каждый летчик уже имел несколько побед в воздушных боях и одну-две правительственные награды. Когда я спросил, зачем потребовались В. Сталину наши бомбардировщики, мне ответили, что он рассчитывает, что, на что-нибудь пригодятся, и посоветовали не связываться с В. Сталиным и убираться с аэродрома поскорее.

Я и сам понимал, что связываться с В. Сталиным опасно, но я выполнял приказ и пошел на командный пункт, однако меня не приняли.

Рано утром 23 июля полковник Антошкин снова послал меня к В. Сталину выручать самолеты и экипажи с инструкцией, несмотря ни на что, ровно в 8.00 войти на командный пункт к Сталину и передать приказ генерала Хрюкина Т. Т. вернуть самолеты и экипажи. Прилетев на аэродром Гумрак, я, ни к кому не обращаясь, стал прохаживаться около командного пункта, а ровно в 8.00, не отвечая на вопросы дежурного, быстро спустился на КП и вошел. В. Сталин сидел за столом прямо перед входом. Увидев меня, он встал и грозно спросил:

— Опять пришел?

В это время зазвонил телефон, и майор, сидевший слева, почтительно подал В. Сталину телефонную трубку.