Ночь в "Восточном экспрессе" - Вероника Генри

Что ей требовалось сейчас, так это каким-то образом перенастроить всех на веселый лад. Забыть об этом разговоре Стефани не могла: когда они уединятся в своем купе, она с Саймоном поспорит. Обеденный стол не место для семейной ссоры, и ей подумалось, что Джейми и Бетт выглядят совсем подавленными.

Стефани взяла меню.

— Кто будет десерт? Я точно возьму шоколадную помадку. С соленым карамельным соусом.

Она с улыбкой обвела взглядом сидящих за столом, вопреки всему надеясь, что Саймон поймет ее намек.

— Звучит прекрасно, — сказал он. — Бетти? Ты же шокоголик.

Бетт покачала головой:

— Я больше ничего не хочу.

— Я тоже, — подхватил Джейми, бросая меню на стол и с мрачным видом откидываясь на стуле.

Саймон преувеличенно вздохнул.

— Так мы могли бы поспорить и дома, — заметил он. — Бесплатно.

Стефани внутренне поморщилась. Ситуация сложилась невероятно неудобная. Джейми взглянул на нее, и Стефани едва заметно пожала плечами, показывая, что не представляет, как вести себя дальше.

Джейми покраснел и опустил взгляд.

— Вообще-то давайте, — произнес он. — Я тоже съем эту самую помадку. Звучит потрясающе.

Стефани внимательно наблюдала за реакцией Саймона. С облегчением увидела, что он улыбнулся сыну, благодаря его за поддержку.

— И я, — проговорил он. — Бетти, я дам тебе попробовать. Здешние десерты вошли в легенду. Ты ни в коем случае не должна упустить такую возможность.

Мир, казалось, моментально восстановился.

В очередной раз Имоджен восхитилась способности Адели понимать, что ей, Имоджен, понравится. Это был гораздо более цивилизованный способ добраться до Венеции, чем пережить экспресс до Хитроу и неизбежные задержки рейсов. Она была полностью покорена компактным совершенством своего купе. Имоджен предстояло провести в поезде всего двадцать четыре часа, но она должным образом распаковала вещи, повесив вечернее платье на один крючок, а ночную рубашку — на другой, выставив нарядные туфли, разложив умывальные принадлежности в маленьком шкафчике, в котором находилась раковина, и, наконец, побрызгав освежителем воздуха для комнат от Джо Малоун — аромат «Черного граната» всегда привносил ощущение дома, где бы она ни находилась.

Она только уселась, чтобы составить список того, что нужно будет взять с собой в Нью-Йорк — Имоджен очень верила в списки, — когда раздался стук в дверь. Это был проводник, Роберт.

— Желаете аперитив, пока будете собираться на ужин?

Она заколебалась.

— Нет, спасибо. Я, пожалуй, выпью вина за ужином.

— Хорошо. — Он подал ей листочек бумаги. — Это ваш стол. Ваш вагон — «Лазурный берег». Мой любимый. Вам он понравится.

Имоджен взяла листочек. Какое-то мгновение она раздумывала, не попросить ли принести ужин в купе. Она может побаловать себя, даже не наряжаться толком, просто выпить пару бокалов вина, а затем лечь спать. Она не затворница или необщительный человек, это действительно то, чего она хочет.

Но таким образом она лишится удовольствий «Восточного экспресса». Суть путешествия в том, чтобы переодеться к ужину и насладиться обстановкой, даже если ты и одна. Она ленится. «Следует себя пересилить», — сказала себе Имоджен. Адель пришла бы в ужас, узнав, что она просидела в своем купе в шлепанцах.

В результате Имоджен подготовилась всесторонне. Свои волосы до плеч она завила в блестящие локоны и натерла все тело лосьоном с мерцающим эффектом, прежде чем надела платье — изумрудно-зеленое греческое макси с глубоким вырезом, вполне уместным с ее грудью. Платье хорошо облегало фигуру, мягко обтекая ее изгибы, выявляя как раз столько, сколько нужно для соблазнительного вида. В уши Имоджен вдела серьги-подвески с кристаллами, которые заискрились в мягком свете горевших в купе светильников. Никаких других украшений Имоджен надевать не стала: платье и серьги идеально дополняли друг друга.

Нагибаясь за вечерней, расшитой бисером сумочкой, Имоджен услышала сигнал пришедшего СМС-сообщения. У нее екнуло сердце. От Дэнни? Перед собой она не могла притворяться, что ей все равно. Сообщение вторглось в ее маленький кокон. Она чувствовала себя в безопасности в этом купе, как будто реальный мир находился за миллион миль отсюда. Надо было выключить телефон. Но теперь сообщение пришло и дожидалось прочтения. Мучая ее.

«Как жизнь в поезде? Уже встретила прекрасного незнакомца? хх».

Сообщение пришло от Ники.

Имоджен быстро набрала ответ: «Замечательно! Пока никаких прекрасных незнакомцев, но еще не вечер. хх». Затем она выключила телефон и убрала назад в повседневную сумку. Разумеется, он ей не написал. Да и с чего бы? Ее письмо было окончательным. Оно не оставило места для переговоров. Никогда в жизни она больше не получит от него весточки.

Имоджен помедлила несколько секунд, прежде чем выйти из купе. Она ощутила легкую слабость. Она-то считала, что держит все под контролем, что она непобедима, была так уверена в своем будущем и в том, куда едет.

— Ты едешь в Нью-Йорк, — напомнила она себе. — У тебя с Дэнни и через миллион лет ничего не получилось бы.

Эти слова быстро превращались в ее мантру.

Вагон-ресторан «Лазурный берег» изумил Имоджен. Дымчато-голубая обивка кресел, серебристо-серые шторы на окнах, эффектно оттенявшие стекла от Рене Лалика. Лампы в вагоне заливали пассажиров розовым сиянием, сновали официанты в ливреях, без задержки выполняя любое пожелание гостей, и все как один обаятельные и красивые. Снаружи ночь окутала поезд, который шел по Франции к Парижу, пролетая через маленькие городки, напоминавшие, что там, за окном, есть другой мир, реальный.

Вокруг Имоджен гости уже сидели за своими столами. Большинство мужчин пришли в смокингах. Женщины, разодетые в шелк, атлас и бархат, были в выгодном освещении ослепительными красавицами. Пальцы и декольте вспыхивали брильянтами. Рубиновые губы и блестящие глаза говорили о тайнах и обещаниях. Негромкий гул разговоров, звон бокалов, звук откупориваемых бутылок. Изредка смех; сплетенные пальцы рук на столе. Здесь царила атмосфера праздника, романтики и исполнения желаний.

На мгновение Имоджен пала духом, почувствовав себя непривычно застенчивой и одинокой. Затем с высоко поднятой головой скользнула на свое место и взяла меню. Снаружи, за окном, начали мелькать пригороды Парижа. Они были строги и унылы, не слишком удачное вступление к романтике самого города. Высотные дома-башни, бетон и граффити освещались резким светом уличных фонарей. Имоджен подумала, что, возможно, этот безрадостный пейзаж гораздо больше соответствует внезапно охватившему ее настроению, чем Париж, предназначенный для любовников.

«Нет ничего более романтичного, чем высматривать кого-то на железнодорожном вокзале, — думал Райли. — В аэропорте с его неизбежными задержками рейсов и близко такого не почувствуешь. А вот поезд гораздо больше дает ощущение сиюминутности». Когда «Восточный экспресс» стал замедлять движение в предместьях Парижа, сердце Райли забилось быстрее. Повозившись с защелкой окна, он опустил его, чтобы, высунувшись, увидеть Сильви как можно скорее.