Правду знают ангелы - Ольга Баскова

— Вам знакомо что-нибудь из этого? — подошедший Александр Борисович указал на специальную литературу.

Катя кивнула:

— Очень многое. Я ведь окончила журфак Приреченского университета.

Он усмехнулся:

— Значит, мы действительно коллеги. Присаживайтесь.

— Спасибо.

Маленький столик на колесиках, точно такой же, как у нее дома, был накрыт просто, но со вкусом. Крошечные бутерброды с сырокопченой колбасой, сыром и красной икрой были украшены зеленью. В кофейнике дымился ароматный напиток.

— По утрам я предпочитаю кофе, — сказал Александр Борисович. — Но если вы хотите чаю…

— Нет, нет, спасибо, — журналистка принялась разливать кофе по чашкам из тонкого фарфора.

Хозяин улыбнулся:

— Могу предложить вам варенье.

Девушка покачала головой, вежливо отказалась.

— Оно очень вкусное, — заметил Крошин.

— Охотно верю, — Катя взяла бутерброд. — Однако так плотно я еще никогда не завтракала.

Его лицо просветлело:

— Угощайтесь на здоровье. Тем более что уже сегодня вы отправитесь в обратный путь?

— Да.

Он поинтересовался:

— Служебная командировка?

— Не совсем так…

Крошин с удивлением посмотрел на нее:

— Когда вы сказали, что нам надо поговорить о Тамаре, я, грешным делом, подумал: о моей дочери хотят написать статью, она этого заслуживает. — Он достал платок из кармана и вытер покатившуюся по щеке слезу. — Тамарочка была талантливой журналисткой, блестящим главным редактором, собиралась стать писательницей… Поверьте, у нее все получилось бы, если бы не ее кончина.

Зорина отхлебнула глоток кофе:

— Наверное, она много работала. Ведь кровоизлияние в мозг…

— Не надо подсовывать мне этот диагноз, — вдруг зло сказал мужчина. — Мою дочь убили! И убил ее этот прохвост!

Журналистка побледнела:

— Вы имеете в виду Шумелова, вашего зятя?!

У Крошина затряслись руки:

— Этого негодяя, кого же еще!

Девушка почувствовала неприятный холодок в груди. Возможно, именно об этом убийстве и хотела сказать ей Наталья.

— Александр Борисович, — она отставила чашку в сторону. — Общаясь с вами, я постоянно думала, как бы помягче обойти неприятные углы, и пришла к выводу: с таким человеком, как вы, нужно быть откровенным, и вы тогда заплатите мне той же монетой. Тем более что вы — лицо заинтересованное. — Зорина в волнении сжала пальцы. — В газете «Вести Приреченска» я веду криминальную хронику. К сожалению, передачи из Санкт-Петербурга не ловит наше местное телевидение, а то бы я с удовольствием послушала ваше мнение о моей телепередаче «Кримвест». Кроме того, я автор восьми детективов.

Хозяин посмотрел на гостью с любопытством:

— Откуда же вы берете сюжеты?

— Мне помогает муж, работающий в оперативном отделе, — пояснила Катя, рассмеявшись. — Его друзья привыкли советоваться со мной и давать мне кое-какую информацию. Сейчас мы расследуем одно грязное дело: в нашем городе ни с того ни с сего стали пропадать молодые девушки. Они входили в стены университета — и не возвращались..

— И мой бывший зятек оказался замешан в этом? — спросил Александр Борисович.

Зорина пожала плечами:

— Я не готова ответить на этот вопрос. Пока что не готова… для этого я и приехала к вам. Мне нужно понять его психологию, решить, способен ли он на убийство.

Старик тяжело вздохнул:

— Он убил мою дочь, и это сошло ему с рук. Прижмите к стенке эту сволочь, и я умру спокойно!

Девушка дотронулась до его локтя:

— Вы сами знаете: в милиции не принимают голословных обвинений. Если я, приехав домой, скажу, что вы безосновательно обвиняете его в смерти своей дочери, меня не поддержит даже мой собственный муж.

Крошин взял себя в руки:

— Спрашивайте.

— Меня интересует мотив.

Александр Борисович пожал плечами:

— Несколько лет мы с женой пытались ответить на этот вопрос. Почему? Почему?! За что?! Нам не удалось этого сделать. Может быть, вы окажетесь удачливее.

— И все же, вы его обвиняете…

Крошин кивнул:

— Я видел, как он смотрит на Тамару. Он ненавидел ее и рад был от нее избавиться! Весь Севастополь знал о его похождениях — мой зять не пропускал ни одной юбки. Разговаривать с ним на подобную тему было бесполезно. Тамара рассказывала мне: этот тип, как канатоходец, обожал балансировать на тоненькой веревочке. Чувство риска вливало в его кровь нужную дозу адреналина. Но однажды терпение моей девочки лопнуло. Между ними состоялся серьезный разговор, в ходе которого она напомнила ему, чем этот голодранец и бездарь обязан нашей семье.

— Бездарь? — удивленно перебила его Зорина. — Это вы сказали в запальчивости. Владислав Анатольевич пишет прекрасные стихи и книги.

Хозяин расхохотался:

— Ах, увольте меня! Судьба отплатила ему за жестокое обращение с людьми. Если вы будете внимательно прислушиваться ко всему, что он читает на выступлениях, то вскоре поймете: вот уже в течение двадцати лет мой зятек не написал ничего нового. За разврат и пьянство пришла расплата: он попросту исписался. Что касается его прозы, тут вообще не о чем говорить. Две несчастные книги он переиздает уже лет, наверное, пятнадцать.

— Хорошо, я поняла, — согласилась журналистка. — А теперь давайте вернемся к нашему разговору. Итак, вы сказали, что ваша дочь…

— Тамара высказала ему все, — продолжал старик, — и пригрозила разводом. Знаете, что означал развод с моей дочерью для такого типа, как он?

Катя приподняла брови:

— Что же?

— Весь город знал о его чудовищной лени, пьянстве, прогулах работы, гулянках, — пояснил он. — Его репутации не позавидовал бы и студент-двоечник. Если бы моя дочь развелась с ним, ничто уже не помешало бы претендентам на его место сожрать моего зятька с потрохами.

Зорина развела руками:

— Значит, он должен был молиться за ее здоровье.

— Да, если бы не нашел более выгодный вариант, — согласился Крошин.

Журналистка в волнении поправила и без того гладко лежавшие волосы:

— Вы вычислили этот вариант?

Александр Борисович поморщился:

— Мы с женой ломали голову днем и ночью, — признался он, — но не пришли ни к какому выводу. Владислав благородно отказался от права наследования половины жилплощади, причитавшейся ему, до сих пор вторично не женился, периодически позванивал нам, приезжал на могилу нашей дочери. Однако это не означает, что он невиновен, — тыльной стороной ладони он вытер лоб. — Вы верите в родительские предчувствия?