Путин. Кадровая политика. Не стреляйте в пианиста. Он предлагает вам лучшее из возможного - Владимир Кузнечевский

Нам не безразлично положение наших соотечественников… Но это совсем не значит, что мы собираемся махать шашкой и вводить войска. Это полная ерунда, ничего подобного нет и быть не может»[152].

Однако 21 февраля 2014 года в Киеве произошел государственный переворот. Верховная рада Украины уже на следующий день внесла проект закона о полном запрете распространения русского языка на Украине, и в Крыму в частности. Так называемый «Правый сектор», нацистская фашистская политическая организация, направил в Крым диверсионные отряды. Население Крыма ответило на эти действия восстанием и провозглашением независимости Крымской автономной республики и просьбой регионального Законодательного собрания о принятии Крыма в состав Российской Федерации. Государственная дума и Совет Федерации приняли решение об удовлетворении этой просьбы, а Президент РФ распорядился поддержать это решение вооруженной силой.

Этот пример служит наглядной иллюстрацией к политическому характеру Владимира Путина, но отнюдь не отвечает на вопрос о том, какова же на данный момент кадровая политика Путина. На мой взгляд, этой политики как политической категории у Путина просто не существует (если, конечно, не считать того, что во внутренней политике он твердо придерживается классических либеральных взглядов (не гайдаровско-чубайсовских, а именно классических), что хорошо заметно по 15-летнему формированию экономического блока правительства. Только ведь следует принимать во внимание условия, в которых приходится работать Владимиру Путину. Суть этих условий заключается, прежде всего, в крайней скудости подготовленного к выполнению государственных задач кадрового потенциала. Не могу в этой связи не привести здесь один небольшой сюжет.

Не так давно мне довелось беседовать с одним из очень умных и ярких оппонентов нынешнего главы государства профессором С. Сулакшиным. Степан Степанович не раз выражал сильное возмущение тем, что в правительство не рекрутируются по-настоящему умные и образованные специалисты. На мой вопрос, может ли он, что называется с ходу, назвать хотя бы десяток таких специалистов, Степан Степанович набрал в грудь воздуху и. замер. А потом, осознав некоторую комичность ситуации, неожиданно произнес: «Да я всех трех лично знаю.»

То есть даже полдесятка не смог назвать.

Вот и получается, что в условиях, когда большевики, творя свой почти вековой эксперимент над Россией по строительству только им известного государственного строя (я-то думаю, что они и сами не знали, что именно они пытались построить, чтобы осчастливить народ), на самом-то деле устроили пустыню Сахару в кадровом отношении, с которой и столкнулся в своей государственной деятельности Владимир Путин.

Но в чем, как мне представляется, прав доктор Сулакшин, так это в том, что скамейка запасных должна расширяться более решительно. Народ наш всегда проявлял способность выдвигать наверх руководителей на любом уровне, если это требовалось обстоятельствами. Всегда хватало в толще нашего народа и управленческих идей. Самое, пожалуй, вдохновляющее в этом плане заключается в том, что мысли по эффективному управлению государством нередко рождаются не только в среде признанных в России и на международной арене теоретиков (каким был, например, теперь уже покойный, к сожалению, академик РАН Дмитрий Львов), но и в среде практиков и на пересечении этих двух сред. Об одном таком случае считаю возможным в качестве практического примера упомянуть и здесь.

Работая над этой книгой, я в своих архивах наткнулся на подготовленное, но так и не опубликованное интервью с губернатором Пензенской области В. К. Бочкаревым. Запись была сделана в феврале 2000 года, когда Владимир Путин шел на свои первые президентские выборы. Выраженная в интервью мысль пензенского губернатора мне показалась тогда заслуживающей внимание, но не потеряла свою актуальность и сегодня, хотя с той поры прошло вот уже пятнадцать лет, а В. К. Бочкарев за это время четыре раза избирался (и назначался) на должность губернатора.

Выступая еще тогда за укрепление государственной вертикали власти, Василий Кузьмич прозорливо предрек, что основной очаг сопротивления укреплению этой вертикали, с которым столкнется новый президент в своих устремлениях собрать воедино «расхлябанный и разболтанный, – как он выразился, – государственный механизм», обнаружится не во взаимоотношениях главы государства и регионов, а «на земле», на уровне районного звена и местного самоуправления, где, сказал Бочкарев, руководство нередко в открытую прикрывает собственный непрофессионализм, нерасторопность и просто лень тем, что, выводя из-под удара себя, в буквальном смысле натравливает свое население на федеральную власть». «А основная ошибка местного самоуправления заключается в том, что чиновники на этом уровне по-прежнему один в один воспроизводят распределительные и перераспределительные функции государства. Но местное самоуправление это не государственная власть. На этом уровне надо не распределять, а учиться самим и помогать населению зарабатывать».

В связи с этим пензенский губернатор еще тогда, в феврале 2000 года, выдвинул идею «построения российского корпоративного государства».

На мой вопрос, знает ли он, что корпоративным государством наши теоретики именовали только франкистскую Испанию, Василий Кузьмич тогда ответил очень быстро. Видно было, что над проблемой этой он думал неоднократно. «Такое представление очень далеко от истины, – ответил он. – Великобританию, например, в период с 1960 по 1979 год, то есть до прихода к власти правительства М. Тэтчер в 1979 году, многие политологи считали двигающимся в корпоративистском направлении. Ярким примером корпоративного государства является современная Австрия. Именно тут наиболее полно воплощается широкое социальное соглашение об обязательном членстве в профсоюзах предпринимателей, то есть наиболее эффективно реализуется сотрудничество между трудом и капиталом. Корпоративизм – отличное средство решения социальных проблем и у нас. Меня, – говорил Василий Кузьмич, – убеждает в этом мой собственный практический опыт. Но не только. У меня хорошие отношения складываются с экономистами из Российской академии наук. Вот академик Д. Львов прислал мне коллективный труд «Путь в XXI век», выполненный под его руководством (хочу напомнить, что разговор этот с губернатором В. Бочкаревым состоялся в феврале 2000 года. – Авт.). И в нем черным по белому написано: «Момент для создания в самом ближайшем будущем в России чисто гражданского общества упущен. Но для периода, включающего первую четверть XXI века, по крайней мере для его начальной фазы, более адекватна была бы задача построения корпоративного общества, в котором гражданскими отношениями были бы связаны не столько индивидуумы и общество, сколько предприятия и государство». Вот и я считаю, – убеждал меня собеседник, – что корпоративное государство – это целостное государство, в котором государственное и общественное начала не антагонизируют».

Как мне представляется сегодня, с высоты 2015 года, к идее пензенского губернатора стоит прислушаться сегодня еще в большей степени, чем пятнадцать лет назад. Судя по сложившимся ныне международным (да и нашим внутренним) обстоятельствам, кризис, поразивший всю глобальную экономическую систему в середине второго десятилетия XXI столетия, быстро не рассосется. Для того чтобы преодолеть его, нужны меры неординарные, непохожие на все, что применялось нашим правительством до этого. Может быть, стоит подумать и над идеей пензенского губернатора. Практик все-таки.