Танки III Рейха. Том II - Михаил Барятинский

Тем не менее в ночь на 9 июня фанатичные юнцы (средний возраст солдат дивизии «Гитлерюгенд» составлял 18–19 лет) из 12-й танковой нанесли еще один удар по канадцам. Был окружен, в частности, батальон королевских стрелков 7-й канадской бригады. В штаб бригады поступило сообщение, что вокруг командного пункта батальона сосредоточились 22 «пантеры». В суматохе ночного боя немцам показалось, что они прорвали канадские позиции. Один немецкий офицер- танкист даже остановил свой вездеход прямо рядом с командным пунктом канадского батальона. Канадцы выстрелом из базуки тут же уничтожили его машину. В свете пожаров и осветительных ракет началась беспорядочная стрельба в разных направлениях. После того как противотанковые пушки и базуки канадцев уничтожили шесть «пантер», немцы отошли.

Замаскированная «Пантера», судя по эмблеме, из танковой дивизии «Лейбштандарт СС «Адольф Гитлер». Франция, 1944 год.

Размещение антенн на командирских танках.

Совсем другой расклад потерь имел место в танковых боях, тем более что в 1944 году единственным танком союзников, который мог хоть как-то противостоять «Пантере», был британский «Шерман Файерфлай».

15 июля 1944 года, например, обер-юнкер СС Фриц Ланганке (2-я танковая дивизия СС «Рейх») на дороге близ Сен-Дени подбил пять «шерманов» из 3-й американской танковой дивизии. Вот как впоследствии он сам описывал этот бой: «Туман медленно разошелся и опустился до уровня башни (3 м над землей), давая возможность для обзора. Я мог рассматривать луг на нашем левом фланге, ограниченный небольшим лесом.

Там собралось много американских пехотинцев. Они готовились к атаке и казались совершенно беспечными. В 150 м от нас росло одинокое дерево. Один человек неспешно подошел к нему, осмотрелся вокруг и подал знак своим, что должно было означать «все чисто». После этого все подразделение, находившееся на опушке леса, начало движение, практически не рассредоточившись. Должно быть, они думали, что страшный обстрел последних часов уничтожил на нашей стороне все живое.

Но все-таки расположенная на уровне земли точка наблюдения не может дать всеобъемлющих результатов. Я выждал немного и открыл огонь из всех видов вооружения, имевшихся у нас в наличии. Это буквально смело их. Вскоре в дело вступила наша артиллерия, и после того, как заработали наши ракетные установки, мы смогли убедиться, что с американцами можно иметь дело. Это было самым большим сосредоточением огня артиллерии на одном участке, какое я только видел во время всей войны. Немедленно враг обрушил на нас свой огневой вал, ничуть не уступавший предыдущему. Но мы были ободрены тем, что американцам не удалось добиться успеха.

Командирский танк Sd.Kfz.267 на базе «Пантеры» Ausf.A. 2-й батальон 33-го танкового полка 9-й танковой дивизии. Нормандия, лето 1944 года.

Танковая атака, которую мы ожидали с минуты на минуту, произошла с правой стороны дороги, хотя мы и полагали, что с той стороны местность была менее благоприятной для движения танков. Но тогда мы еще не знали, что открытое пространство, простирающееся слева от нас, было болотистой местностью, которая не могла выдержать тяжелые машины.

Неожиданно мы услышали шум боя с правой стороны дороги. Танковые орудия и пулеметы вели непрерывную стрельбу. Вскоре командир «Пантеры», находившейся на другой стороне, доложил о том, что у него повреждена пушка и что он отошел в укрытие. Затем к моей «Пантере» побежали стрелки, большей частью раненые, крича, что все пропало, американцам удалось прорваться и что наша оборона уничтожена. Вся дорога простреливалась пулеметами и противотанковыми орудиями, но они были плохо пристреляны. В поле напротив ограды, которая раньше служила нам линией обороны, стояло пять «шерманов». Стреляя по стрелковым ячейкам, они убивали, ранили и выкуривали оттуда нашу пехоту. К счастью для нас, они не стали сразу же развивать свой успех.

«Пантера» на улице Парижа. Лето 1944 года.

Я увидел достаточно и вернулся назад, после чего со второй «Пантерой» был готов к действию. Наши шансы пересечь дорогу были очень незначительны, но у нас не было выбора. Этот сектор обороны являлся ключевым. Существовала только одна хорошая дорога для того, чтобы через топи и болота добраться из района Карентана к южным подходам к Котентену. Мы должны были рискнуть всем, чтобы помешать врагу свободно по ней продвигаться.

Чтобы пересечь дорогу, мы должны были проехать около 50 м, что мы и сделали с наибольшей возможной скоростью. Противотанковые орудия не задели нас. На другой стороне дороги находилось полуразрушенное от обстрела здание. Я приказал второму танку укрыться за ним. Сам я проехал еще около 30–40 м (самые «длинные» метры в моей жизни). Мы могли двигаться только самым тихим ходом, так как вся земля была изрыта воронками от разрывов. Мой стрелок чуть было не сошел с ума из- за того, что я не разрешил ему повернуть башню и вести огонь в то время, когда мы приближались к нашей конечной цели. Но это было бы совершенным идиотизмом. При езде с повернутой в сторону башней попасть в кого- либо просто невозможно. Расстояние до «шерманов» составляло около 250–300 м, и это было невероятно: каждый из них выстрелил в нас один раз или дважды, а мы не были подбиты (даже сегодня я не могу понять этого). Когда мы достигли позиции, мы нацелились на танки, резко развернув нашу «Пантеру» вправо, заклинив цепным тормозом гусеницу, после чего передовой «Шерман», оказавшийся у нас как на ладони, был подбит и сожжен. Очень быстро были уничтожены еще четыре. Смертельный страх вышиб из нас насквозь промочивший нас пот; когда каждую секунду ожидаешь, что будешь подбит и умрешь, желудок сводит судорогой, а к горлу подступает твердый комок.

Теперь, когда опасность миновала, наступило неописуемое облегчение. Тем временем начала стрелять вторая «Пантера» — ее главной целью была американская пехота. Пятый «Шерман» попятился в заросли кустарника на угол поля, находившийся ближе к дороге.

Я выпрыгнул из своей машины и полуползком, полубегом продвигался к тому месту, где мог быть «Шерман». Подпрыгнув несколько раз к вершине ограды, я, наконец, заметил танк. Когда я бежал назад к своей «Пантере», мне снова повезло, и я не был подстрелен вражескими пулеметами. Я взобрался на башню и крикнул, что он наш. Выпустив несколько пулеметных очередей и фугасных снарядов, мы смогли расчистить наше поле зрения и увидеть танк. «Шерман» отчаянно пытался преодолеть задним ходом находящуюся позади него ограду, но всякий раз, доходя до определенной точки, его двигатель глох и он вновь шлепался на землю. Когда его корма вновь поднялась вверх, мы расстреляли этот танк практически сверху. От взрыва башня отлетела в сторону. Некоторое время после этого я был занят тем, что перебегал от одной норы к другой, вновь выстраивая нашу оборонительную линию. Все пехотные офицеры были убиты или ранены, и стрелки полностью положились на меня. После этого в полную силу вновь начался обстрел, мы отвечали им таким же образом. Шестой «Шерман» на соседнем поле стал жертвой этой дуэли. Он взорвался, выбросив из себя струю пламени».