Ремесленники душ - Дмитрий Распопов

Сначала мы зашли в каюту, которую делили на троих, а потом, оставив вещи, мне провели интересную экскурсию: показали кабину управления, грузовой трюм и машинное отделение. Так что, когда дирижабль загрузили, мы как раз закончили исследования и вернулись в каюту.

– Как долго будет продолжаться полет, мистер Роджерс? – поинтересовался я, чувствуя себя неловко в небольшой комнате сразу с двумя незнакомыми людьми, одним из которых была женщина.

– Трое суток, сэр, вам не стоит беспокоиться, после взлета нас покормят.

– Здесь всегда хорошо кормят, – хриплым голосом, заставившим меня вздрогнуть, впервые за время нашего знакомства произнесла женщина, выглядевшая лет на тридцать.

Мои представления о передовой оказались далеки от реальности. Я думал, тут постоянно раздается орудийная канонада, постоянно стреляют и убивают, а меня заставят жить в землянке, поэтому когда я увидел ряды одноэтажных бараков, которые раскинулись в поле, то очень удивился.

– А где же передовая? – повернулся я к сопровождающим.

– Перед вами, сэр, – ответила мне женщина, – не обманывайтесь внешним видом, здесь так же пропадают и умирают люди, как и раньше. Дальше бараков идет нейтральная полоса с кучей препятствий, а за ней такой же лагерь республиканцев, как у нас. Практически каждую неделю происходят вылазки с целью захвата пленных, и приходится отбиваться вот этим.

Она потрясла дубинкой и револьвером, которые появились у нее на поясе, хотя я точно помнил, что на дирижабле оружия на них не было. Я перевел взгляд на сержанта, чтобы убедиться, что он тоже вооружен.

– Какая-то странная война, – вслух подумал я.

– Она такая из-за вас, – хмуро проговорил сержант. – За убийство республиканца мы не получаем ничего, но если раним его или захватим живого, получаем награду. Поэтому револьверы больше для вашей защиты. В основном орудуют дубинками да кулаками. Никто в здравом уме – ни у нас, ни у респов – не будет просто так убивать человека, за которого не заплатят.

Совершенно ничего не понимая в происходящем, я пошел за ними. Телохранители прошли ряды бараков, здороваясь с вооруженной охраной возле каждого, и направились туда, где я наконец увидел окопы и ряды колючей проволоки, которые окружали небольшое здание. Количество охраны здесь было больше, чем у жилых помещений. У входа дежурило четверо вооруженных винтовками и револьверами людей, которые мало того что внимательно перечитали предъявленные документы, так еще и внимательно осмотрели меня и сличили с фотографией, после чего нас пропустили внутрь.

Телохранители довели меня до массивной с виду металлической двери и остановились.

– Дальше нам вход воспрещен, сэр, – заметила женщина. – Можете оставить у меня вещи, жить вы будете в другом месте. Сейчас вам нужно доложить о прибытии своему командиру.

– Хорошо, спасибо вам. – Я протянул ей свою сумку и благодарно кивнул.

Подойдя к двери, я потянул руку к круглому барашку на двери, покрутив который влево я услышал характерный щелчок и только после этого с силой потянул ее на себя. Хорошо смазанная в петлях, она, несмотря на вес, открылась, и я стал спускаться вниз по лестнице. Затем последовала еще одна такая же дверь и еще. Когда я перестал удивляться, сколько же мне еще идти, я услышал впереди голоса.

– Анна, я же просил не давить так сильно, – услышал я строгий голос. – Посмотри, ты забрызгала мне передник.

– Прости, любимый, – ответил ему извиняющийся женский голос, – он так весело мотает головой, давно такого не видела.

Волосы у меня на теле встали дыбом, но я осторожно подошел ближе и заглянул внутрь. Комната представляла собой обширную лабораторию с большим количеством приборов и установок. В ряд стояли несколько больших металлических столов, один из которых был сейчас занят телом человека, над которым склонились две головы: седая мужская и белокурая женская. Не зная, как себя вести, я осторожно прокашлялся:

– Кхм-кхм-м.

По одновременному развороту голов я понял, что они очень удивились, увидев меня.

– А-а-а, практикант! – словно вспомнил человек и подошел ко мне ближе, заставив меня вздрогнуть, и было от чего. Седой, но не старый мужчина аристократического телосложения и профиля с глубоко посаженными карими глазами был одет в каучуковый передник, сплошь залитый кровью. В руке у него была пила, с зубцов которой капала кровь. Еще больше меня поразили надетые на его нос очки со вставленными в оба окуляра зелеными пластинками, практически такими же, как в монокле ремесленника, который недавно спас меня от смерти.

– Добрый… – решил я прервать гнетущую паузу, как меня перебили.

– Иди сюда, пацан. – Он махнул мне пилой, и капли крови полетели в меня. Я очень понадеялся, что они не долетели.

Он повернулся, камни в оправе очков сверкнули в ярком свете газовых ламп, которых тут было в пять раз больше, чем в обычной комнате такого размера, и подошел к столу, поманив меня еще раз своей жуткой пилой.

– Убей его! – просто сказал он, показывая мне на то, что лежало на столе.

Я подошел ближе и привычно перевел дыхание, едва вдыхая воздух через рот. На столе лежал молодой мужчина и, дико вращая глазами, молча открывал рот, залитый кровью. Было видно, что он пытается кричать, но почему-то у него ничего не получалось. В глаза бросилось то, что у него не было одной руки и части ноги, а также была вскрыта брюшная полость. Странно, но картинка не вызвала у меня ни возмущения, ни отвращения.

«Неужели я так очерствел при работе с трупами?» – как-то совсем вяло подумал я. Молча подойдя к столу, я протянул руку и, дотронувшись до его целой ноги, одним движением воли прервал его мучения.

Я спокойно посмотрел на седого с вопросом, что мне делать дальше.

– Вот так просто? – удивился он. – Ни криков, ни мольбы: «Я не могу»? Ни вопросов, зачем это надо? Просто подошел и молча убил?

Я по-прежнему спокойно посмотрел на него и пожал плечами.

– Все, мой дорогой, я влюбилась, теперь точно навсегда! – Я едва не упал, когда сзади на меня обрушилось женское тело и, тычась в спину упругими шариками, меня стали целовать в шею, а проворная рука стала ловко прокрадываться в мои брюки. Я так опешил, что даже не смог сначала сопротивляться, а она тем временем пробралась через преграду моего шелкового белья и схватила за мужское достоинство, которое, конечно же, сразу отреагировало на такие прикосновения.

От этих касаний я пришел в себя и, возмущенно пискнув, стал отбиваться – меня пытались изнасиловать! Я был в шоке от происходящего.

– Анна! – Только окрик мужчины смог повлиять на нее, и меня оставили в покое, чуть сильнее сжав напоследок мой член, словно обещая продолжение. Я повернулся, чтобы рассмотреть ту, кто так вопиюще неприлично себя вел. За такое поведение в обществе даму ждало всеобщее порицание, что было хуже смерти. Как потом появляться на людях, если тебя все клеймят как женщину легкого поведения?!