Гремучий Коктейль – 6 - Харитон Байконурович Мамбурин

Сначала я присел за стол, благодарно кивнул Анне Эбигейловне, тут же принявшейся наливать мне горячий напиток, а затем, отпив и выдохнув, выдал своему блондинистому другу:

— Княжество Дайхард официально запрашивает у графства Азов убежища по срочному протоколу Стамбульского договора.

Было почти забавно наблюдать за лицами собравшихся за столом, за исключением Петра Васильевича, бывшего не в теме. Если б я гранату взорвал, или там, скажем, признался Константину, что всегда его любил противоестественной гомосексуальной любовью, буквально с того эпизода, где втащил его тощую тушку на козырек подъезда в академии, это бы вызвало не такой сильный резонанс.

— Ты… поссорился… с волшебниками⁈ — выдавил из себя мой друг, опередив жену буквально на долю секунды.

— Нет. И, прежде чем вы броситесь уточнять, ни с ними, ни с их активами, ни с их землями я ничего не делал. Просто американские волшебники узнали о каваре, веществе стратегической ценности, которое я поставляю только императорскому дому Руси. Это вещество, смола, обладает ярко-выраженными антимагическими ценностями. Видимо, волшебники желают получить его секрет или способ добычи силой, вместо того чтобы вести переговоры с Русью.

— Тогда чего ты тут чай жрёшь, гад⁈ — тут же подскочил блондин, — Приказывай всем собираться! Я заберу вас на Русь!

— Нельзя нам на Русь, — отхлебнул чаю я, — С императором говорил полчаса назад.

— Чегооо…?

— Он желает прецендент. Я не против, поэтому обратился к тебе по стамбульским договоренностям, заключенным среди мировой знати именно на случай бунта и агрессии кого-нибудь из волшебников. Ты предоставляешь убежище моей семье и слугам, а я остаюсь здесь.

— О, Кейн, я с тобой! — тут же разулыбался Красовский, — Такого я от тебя даже не ожидал! Уважаю!

— Кейн Дайхард! — лязгнула моя жена, тоже вставая с места, — Либо ты объясняешь всё нормально, либо отсюда я уйду только в свою комнату, за «последней осенью»!

— Ну, раз ты настаиваешь… — кисло взглянул я на свою брюнетку.

— Люди, вы ополоумели⁈ — заорал Азов, — Сюда же могут нагрянуть маги!!!

— Вот это как раз и не страшно, дружище. Садись, наливай себе чаю, и слушай.

Местные власти, в Америке, не просто так сидели на задницах всю свою историю, а постоянно готовились к тому или иному кризису. Погасить, возглавить, создать. Таким образом был разработан план централизации власти хотя бы в одном отдельно взятом мегаполисе, известном нам как Нью-Йорк. Была создана компромиссная, неконфликтная, совершенно незапоминающаяся фигура выборного короля, Кадархиаллы Ступающего по Траве.

В любой вариации межрасового конфликта он должен был возглавить представителей собственной национальности, скоординировать их, провести ряд переговоров с предпочтительным союзником, убедив его, что нужно идти до конца. Поддержать рыбку покрупнее, чтобы она сожрала как можно больше мелких паразитов, издавна терзающих город и страну. Как король-изгнанник, посмешище, символ бессилия краснокожих, Кадархиалла отлично подходил на эту роль.

Что и произошло, когда господин Красовский изволил немножечко покарать людоедов. Молниеносно воспользовавшись моментом, король Америки, удрав, выкатил давно уже ждущую своего часа домашнюю заготовку с краснокожей братвой на окраинах, эскалировав напряженность в Нью-Йорке до предела. Начало доставаться и правым, и виноватым. Под шумок специальные силы Герцогов начали кровавую чистку, убирая агентов влияния и опасных иностранцев. Городская же аристократия, дико возмущенная случившимся в театре «Амбассадор», устроила собственные карательные рейды, вынося и виноватых, и невинных из городских трущоб.

Как будто этого было мало, уже трое суток как неизвестные всадники по всей Америке атакуют баронские хозяйства, выбирая своими целями стационарные накопители магии, а посол Китая, вызванный накануне на совет Герцогов, не отвечает ни на какие вызовы из своей резиденции.

— В таких условиях, как понимаете, волшебникам совершенно нечем надавить на Герцогов ради переговоров с Русью, — развел я руками, — Но они пытаются хотя бы уговорить Совет выдвинуть по отношению ко мне хоть какие-то претензии. Герцоги их шлют всё грубее и грубее, маги становятся всё настойчивее и настойчивее. Скоро они решатся на штурм.

— Ты слишком спокоен, Кейн. Что-то тут не так… — прищурив черные глаза, ко мне подошла жена и, задрав голову, уставилась мне в глаза. Пристально.

— Маги сейчас вовсю бодаются с главами Синдиката, пытаясь убедить организацию использовать своих силовиков как пушечное мясо для штурма Шарпрока, дорогая, — улыбнувшись, я обнял жену ладонями за плечи, — Пока у них ничего не получается, но надежды они не теряют. Переговоры до сих пор ведутся, так что я точно знаю, что происходит. Собирайся, милая, на Ларинене ничем не хуже, чем на Гавайях. Только спокойнее.

Костя, конечно, подрос за последние годы, но не настолько, чтобы пропустить сквозь портал почти две с половиной сотни душ, не моргнув и взглядом, так что пришлось пожертвовать на нужды эвакуации большую часть заряда своего рюкзака-батарейки. С ним Азов-почти-младший сдюжил, а затем, бросив на меня сложночитаемый взгляд, ушел вслед за всеми, закрывая портал.

Я вздохнул с облегчением, доставая из кармана припрятанную черте знать когда сигарету.

Самое время покурить. Собраться с мыслями.

— И не стыдно обманывать жену, дружище? — Петр Васильевич, тоже закурив, встал возле меня на балконе.

— Я не сказал ни слова неправды, Петр Васильевич. Просто решил умолчать о некоторых неактуальных для неё нюансах.

— Да? А мне показалось, что у твоей женщины такие фокусы уже в печенках сидят.

— Тебе не показалось.

Как ко всему этому пришло? Я ведь просто хотел мирно и тихо жить. Наскрести какой-нибудь небольшой бизнес, который позволит нам продержаться до момента, когда долг Азовым будет выплачен, да спокойно ждать с женой появления второго ребенка. Ничего особенного. И вот, я теперь стою с профессиональным убийцей-в-отставке в своем новом доме, готовясь к войне.

К новой войне.

— На меня кто-то целенаправленно натравил и волшебников, и Синдикат, Петр Васильевич, — вздохнув, я затушил окурок, взглянув в глаза приятелю, — Боб Уолш, вы знаете это имя?

— Оно мне известно, — ухмыльнулся Красовский, падая в кресло, — Фигура номер один в этом городе, самый большой авторитет. Говорят, что видит всех насквозь.

— Он чуть ли не лучший друг нашего величества Кардахиаллы, через которого и передал свой большой интерес в том, чтобы меня угробить. Так что люди действительно собираются, только не из Синдиката. Твои начальники ограничились тем, что попытались запачкать моё имя, но ожидаемо провалились.

— Скорее, просто отметились для галочки. Не дураки же, понимают, что во