Опасная игрушка для крутых парней - Александр Тамоников

– Странный у них график.

– Интересно то, что смена проходила поэтапно, в тринадцать ноль-ноль сменилась группа часовых или караульных, уж и не знаю, как их назвать, затем через пятнадцать минут на вышки поднялись новые люди, и только после этого в здание гауптвахты вошли шесть человек. Столько же и вышло оттуда буквально минуту назад.

– Значит, на гауптвахте шесть человек?

– Да. Дом начальника тюрьмы за гауптвахтой, окружен забором из колючей проволоки, под маскировочной сетью.

– Ясно, выходите к дороге, но скрытно, стараясь не попадаться на глаза местным и водителям проезжающих мимо машин.

– Я понял.

– До встречи.

Седов переключился на водителей:

– Ашур, Мустафа!

– На связи, – ответили почти одновременно люди Аль Дина.

– Наша работа на сегодня окончена. Начинаем отход.

– Подъезжаем.

Седов отключил станцию, взглянул на Николаева:

– Ну, давай, Бурят, поаккуратней тут.

Николаев улыбнулся:

– Не в первый раз, командир.

– Здесь, в Ливии, в первый!

– Это ничего не меняет.

– Смотри, Харузи может изменить свой график.

– Да все будет нормально, командир.

– Ладно. Удачи!

– И тебе того же.

Командир отряда вышел из дома, осмотрелся, прошел из усадьбы Харузи в соседнюю усадьбу. Встал у пролома забора. Практически тут же капотом к городу напротив встал, подняв облако пыли, «Форд» Джабала.

Седов запрыгнул на заднее сиденье:

– Пошел, Ашур!

– А ваш напарник?

– Я должен докладывать тебе, где мой подчиненный?

– Извините!

Джабал повел машину в сторону центра.

Седов поинтересовался:

– Почему не используем маршрут прибытия к объекту?

– Он перекрыт. Экскаватор, что работал на расчистке завалов, задел неразорвавшуюся бомбу, сброшенную самолетами НАТО. От взрыва экскаватор перевернуло, и он загородил улицу. Но мы и по центру пройдем без проблем.

– Мустафа в курсе изменения маршрута?

– Да! Он уже догоняет нас.

Седов обернулся. Сквозь пыль увидел очертания сближающегося «Шевроле»:

– Шустрый малый этот Мустафа.

Так как Седов сказал фразу на русском языке, Ашур переспросил:

– Что вы сказали?

– Синхронно работаете, – уже на английском ответил командир отряда.

– А?! Это так, господин Седой!

Ашур довольно улыбался. Он, как и любой восточный человек, любил, когда его хвалят.

Обратный путь занял двадцать минут.

В 14.10 колонна из двух внедорожников въехала на территорию усадьбы Мухаммада Аль Дина.

Помощник полевого командира проводил Седова в кабинет.

– Что дала разведка, господин Седой? – спросил Мухаммад.

– То, что мы и ждали от нее. Сориентировались в доме Харузи, оценили здание, подходы к нему. Да, кстати, у меня к вам вопрос.

– Слушаю.

– Днем в полуразрушенных зданиях, что окружают усадьбу Харузи, я не увидел ни одного человека. Вечером ситуация остается такой же?

– Вы имеете в виду, не укрываются ли в этих зданиях на ночь бездомные?

– Именно!

– Нет! Это у нас не принято. Для людей, по той или иной причине лишившихся крова, разбиты палаточные городки на западе городе. Там бездомным дают пищу, воду, медикаменты. Предоставляют спальные мешки. Зачем лезть в развалины? И потом, с двадцати трех часов в стране действует комендантский час, надо признать, что ограничения контролируются только в крупных городах. Но в Триполи за этим следят формирования Переходного Совета. Нахождение после указанного времени вне жилых домов и лагерей строго карается.

– Однако это не мешает Захире как-то пробираться в дом своего мужчины?

– У нее есть пропуск. Да и живет Захира недалеко, а в районе усадьбы Харузи патрули появляются редко.

– Ясно.

– Одна новость для вас, господин Седой.

Командир отряда взглянул на Аль Дина:

– Плохая или хорошая?

– Не знаю. Но мне сообщили из Эль-Увайната, что Харузи собрался выехать из города раньше обычного. И если не будет никуда заезжать, то его прибытие в Триполи можно ждать уже к тринадцати часам.

– Интересно, почему он принял подобное решение. Может быть, у него до встречи с женщиной запланирован контакт с кем-нибудь из бывших сослуживцев или представителей руководства ПНС?

– Возможно. Я на всякий случай передал своему человеку в Эль-Увайнате приказ организовать сопровождение господина Харузи до города Сабха, где его сменит другой человек. Ну а от Мизды до Триполи, через Гарьян, майора проведут люди из охранения усадьбы.

Седов покачал головой:

– То, что у Харузи может состояться контакт с кем-то кроме Захиры, на операцию не влияет. Если только этот контакт не запланирован в усадьбе Харузи.

– Вы оставили там своего человека?

Седов взглянул на Аль Дина:

– Почему вы так решили?

Полевой командир улыбнулся:

– Потому, уважаемый Седой, что я поступил бы точно так же. Ночью проникнуть бесшумно в дом Харузи, если тот принял бы меры предосторожности, а он их обязательно принял бы, было бы весьма проблематично. Другое дело, когда в здании уже находится свой боец.

– И теперь, если Харузи приведет в дом еще кого-то, этому бойцу придется уходить из здания. Прятаться в соседней усадьбе.

– Он успеет вернуться, когда Харузи выйдет на улицу, как у нас принято, проводить гостя или гостей. Хотя я был бы не прочь узнать, с кем он встречался и о чем вел разговоры.

– У нас есть время поставить недалеко от дома прослушивающее устройство.

– А у Харузи будет время эту прослушку обнаружить. Он проверит дома на предмет контроля за ним…

– Чего опасается Харузи?

– Наверное, не хочет, чтобы кто-то, слишком любопытный, узнал о его любовной связи со вдовой.

– Но он же не нарушает ваши законы?

– Это с какой стороны посмотреть. Но, ладно, в принципе, после вашей встречи с майором, надеюсь удачной, Харузи перестанет интересовать меня.

– Мы не обговорили, где ликвидировать Наджима и куда будем вывозить Владимирова. Рано или поздно на его поиски, а также на поиски начальника тюрьмы будут брошены значительные силы.

– Наджим вам нужен только для того, чтобы вывести с территории войсковой части господина Владимирова. Везти его по Триполи опасно. Вдруг сумеет подать сигнал случайному патрулю? Поэтому его необходимо убрать до въезда на улицы города. Тело сбросить в любую воронку, которых хватает вдоль дороги. Владимирова же везете сюда. Передаете его мне. Ну а я отправлю его на родину.