Демонология Сангомара. Наследие вампиров - Евгения Штольц

Побледнев, Уильям нервно огляделся. Около кровати, где он спал, стоял почти пустой кувшин. Он схватил его и понюхал — что-то очень крепкое и по запаху напоминающее послевкусие от той чарки с кровью ударило в нос.

«Одурманил! — понял он. — А я ему жизнь спас!»

Когда он выбежал из дома, Хемарт кормил живность в клетках и беззаботно насвистывал. Но завидев озлобленного гостя с письмом в руке, шаман понял, что гость тоже грамотный. И тогда он бросил все и заковылял в сторону леса.

Уильям хотел было пуститься за ним, но из леса показались всадники. Увидев едущих ему навстречу, Хемарт остановился. Он развернулся и победоносно рассмеялся, сверкая тремя гнилыми зубами, затем помахал тростью в воздухе.

А верховых становилось все больше.

— Я помог тебе, помог! Жизнь спас! И ты вот как оплатил! — закричал гневно Уильям.

— Жизнюшку ты мне единожды спас, сыночек, а вот мой лорд все дни напролет оберегает меня своими вурдалаками! — отозвался довольно Хемарт.

Тогда Уильям злобно швырнул письмо на землю и побежал за дом шамана. Преодолев изгородь из орешника, он попытался снова скрыться в лесу, откуда недавно вышел, но и оттуда тоже показались всадники. Они взяли дом в кольцо, выставили длинные копья и двинулись сплошной стеной. А за ними с десяток цепных псов рвались в бой с пеной у рта.

Из леса копий вперед выехал мощный мужчина в доспехах, поверх которых был накинут красный плащ. Это был Бартлет.

— Ну привет, рыбачок. Куда это ты так прытко захотел помчаться? Здесь тебе уже не помогут, да?

Уильям чувствовал себя загнанным в угол. Не было рядом ни реки, ни спящего демона, чтобы спасти его. Не знал он, что делать, поэтому замер и затравленно поглядел на коннетабля. Как же он устал от всего этого…

Бартлет криво ухмыльнулся:

— Ну что, будем по-хорошему все делать?

Он проехал мимо шамана, не глядя на него, и небрежно швырнул наземь толстый кошель, набитый даренами. Лепеча благодарности, Хемарт подобрал кошель и прижал его к чахлой груди. Наблюдая за этим, Уильям стоял в растерянности, не зная, что предпринять. Все внутри него оборвалось — он еще в Офурте…

Вдруг ему показалось, что в стене всадников образовалась небольшая брешь. И тогда, не раздумывая, он сорвался к ней. Почему сорвался — не понимал. То ли рассчитывал, что удача вновь улыбнется ему, то ли не мог уже ясно соображать после стольких дней горестей.

— Значит, по-плохому, — снова ухмыльнулся Бартлет и жестом отдал команду.

Всадники рядом с ним вскинули луки.

Уильям бежал к ощерившимся копьям не оборачиваясь. И вдруг почувствовал вспышку боли, с удивлением увидев наконечник стрелы, выросший из его груди. Затем еще один и еще. Лучники били в спину не промахиваясь — расстояние было небольшим. Захрипев, рыбак продолжал мчаться. Кровь в нем шевельнулась, прилила к ранам, и он ощутил, что у него есть силы.

Ряд всадников сомкнулся, закрыв брешь, к которой бежал Уильям. Впереди оскалились острые копья. Но Уилл не растерялся — резко замер и зарычал, раскинув руки. Трюк сработал: кони перед ним встали на дыбы, а он воспользовался создавшейся суматохой, ловко поднырнул под брюхо одного и ринулся к ельнику.

Он почти добрался до опушки леса, когда точно брошенное копье пробило ему живот. Боль полоснула его, и Уилл вскрикнул, споткнувшись. Пролетев вперед, он упал в густую траву, где качались белые цветы, под которыми притаились соцветия помельче, робко-синенькие. Он силился подняться, но с тихим шелестом другое копье пробило ему уже плечо, третье — ногу.

Уильям закричал, крик заглох, став измученным стоном. Из ран захлестала кровь, обагрила траву, белые цветы, и он стал задыхаться. Свет над ним задрожал. Боль разлилась огнем. У самого его горла возникли острия нескольких копий, затем коннетабль в алом плаще спрыгнул с коня рядом с ним и прижал голову Уилла к земле своим большим сапогом. Этот же сапог размахнулся и ударил рыбака, отчего тот дернулся и застонал от боли.

— Лучше было бы по-хорошему, правда? Скольких моих перебил, скотина…

Его били, пока он, измученный, уставший, не погрузился в спасительное забытье.

Чуть погодя коннетабль успокоился и брезгливо отер подошву о траву. А потом воинам отдали приказ извлечь копья, обломать стрелы и подготовить узника для возвращения в Малые Вардцы. На Уильяма надели кандалы, связали его и бесцеремонно закинули на круп перепуганной лошади.

* * *

Спустя два дня

Вернулся из забытья Уильям от пощечины. Били его ладонью в тяжелой латной перчатке.

— Очнись! Очнись же, — его приводили в чувство, посмеиваясь.

Он открыл глаза, видя над собой высокие, стройные сосны. А за ними было небо, затянутое сумерками, преддождливое, и потому воздух был свеж. Уильям глотнул воздуха и тут же закашлялся им из-за боли в груди. А потом над ним встал коннетабль, заслонив мир своим грубым, красным, как его плащ, лицом.

— Очнулся? Негоже тебе въезжать в свой родной город на лошадином крупе. Не торжественно.

— Да иди ты, — прохрипел Уильям. Он давился кровью и едва мог говорить.

На это Бартлет лишь довольно рассмеялся. Его лицо исчезло, и Уильям снова наблюдал сквозь кроны сосен небо. Он устал. Очень устал… До него донеслись приказы, которые он не понимал, а потом он почувствовал, как его руки в кандалах куда-то потянуло. Сначала слабо, но, когда конь коннетабля заспешил, гарцуя, Уилла волоком протащило по земле. Ему содрало со спины кожу, и он, уже не в силах кричать, лишь глухо застонал.

— Ну чего лежишь? Вставай, — ухмыльнулся Бартлет. — Не хочу притащить в город истертый огрызок.

Ехавшие сзади всадники рассмеялись. Для них это было веселым окончанием их тяжкого труда, когда демон пойман и теперь можно не гоняться за ним по лесам. Большие Варды были в паре минут ходьбы. Уильям с трудом поднялся на ноги, хотя те почти не слушались его. Все перед ним поплыло, заплясало, заскакало — и он, делая шаг, второй, пытался следовать за конским машущим хвостом.

— Ну и как тебе дар? Нравится? — насмешливо спросил Бартлет. — Доволен, что взял то, что тебе не принадлежало?

Ответа не последовало. Уильяму приходилось все силы тратить на то, чтобы не свалиться наземь и поспевать за лошадью.

* * *

— Лео, они возвращаются. Они поймали его! — Йева затрясла сонного брата за плечо, и тот бросился к окну таверны.

В сумерках в Большие Варды въезжала вереница всадников. По такому торжественному случаю они гордо везли знамя лорда Офурта. Впереди всех шел конь коннетабля, в то время как сам коннетабль гордо держал в руках веревку, за которую вел пленника.