СМЕРШ в бою - Анатолий Терещенко

3 мая, взяв с собою Фосса, наша группа поехала в Имперскую канцелярию. Адмирал обещал показать несколько запасных выходов из «фюрер-бункера». Мы ехали на небольшой скорости, чтобы представитель флота при Гитлере собственными глазами убедился, до чего довел Германию его фюрер… Когда мы спустились в убежище и продвигались по темному подземелью, освещая его фонариками, Фосс нервничал, рвался вперед… и пытался уйти от нас… мы стали более внимательно следить за ним, так как в первые часы плена Фосс уже пытался перерезать себе вены…

Мы пошли в сад и стали пристально ко всему приглядываться. В центре сада около Голубой столовой находился большой цементный бассейн, но воды в нем не было. На дне бассейна лежало около 40 трупов. Фосс на мгновение остановился и воскликнул: «О! Гитлер!» Действительно, один из мертвецов, лежавший третьим справа, был похож на Гитлера: с такими же, как у него, усиками и челкой набок. На нем был синий бостоновый костюм, но нам бросились в глаза заштопанные носки… Мы переглянулись: могли ли они принадлежать фюреру? В этот момент Фосс воскликнул: «Нет, нет! Это не он!» С учетом наступивших сумерек мы вернулись в штаб.

Утром следующего дня с группой солдат и немцами-опознавателями мы снова были во дворе Имперской канцелярии. Я принял решение внимательно рассмотреть труп с усиками, но его в котловане уже не оказалось. Я укорял себя за свою оплошность, так как этот труп могли выкрасть и профашистски настроенные немцы. Однако все было иначе. Имперскую канцелярию брала другая армия. Начальник отдела контрразведки этой армии полковник Карпенко распорядился «труп Гитлера» перенести в помещение для его опознания. Наряду с другими лицами на опознание «трупа Гитлера» был приглашен и советский дипломат Смирнов, который до войны работал в Германии и не раз встречался с Гитлером.

Когда мы предложили опознавателям осмотреть мертвеца, то один из них заявил, что это и есть Гитлер, а пятеро утверждали обратное… В саду, налево от входа в «фюрер-бункер», чернела воронка от бомбы или снаряда. В ней валялись куски бумаги, щепки, серые одеяла, а на дне лежал фаустпатрон. Солдат Иван Чураков стал опускаться в воронку, но я на него накричал: «Давай вылезай, еще взорвешься». Вылезая из воронки, Чураков увяз сапогами в рыхлую землю, а когда высвободился, то увидел чьи-то голые ноги. Он сразу закричал: «Товарищ подполковник, здесь находятся трупы».

Мертвецов было двое – мужчина и женщина. Я распорядился вытащить их. По обгорелым лицам и обожженным телам нельзя было определить, чьи это были трупы. Из гуманных побуждений мы их завернули в одеяла и вновь зарыли в эту же воронку…

Между тем это были трупы Гитлера и Евы Браун, но такая мысль у нас возникла уже позднее… В этой же воронке группа розыска обнаружила двух мертвых собак – овчарку и щенка. Как потом было установлено, овчарка принадлежала Гитлеру, а щенок – Еве Браун…»

Так как, как уже отмечалось, объект – Имперская канцелярия была в зоне ответственности 301-й стрелковой дивизии 5-й ударной армии, пришлось найденные группой Клименко останки фюрера, его супруги и собак элементарно «воровать у соседей». Они были благополучно перевезены на автомашине в ящиках в зону расположения 3-й ударной армии. Начальник контрразведки 5-й ударной армии полковник Карпенко пожаловался в Управление контрразведки «СМЕРШ» фронта, обвинив Клименко в краже у них Геббельса и Гитлера. Но победителей, как говорится, не судят, хотя и пожурили.

А потом начался трудный процесс идентификации останков, он хорошо освещен в книге «Агония и смерть Адольфа Гитлера». (Москва. «Издательский дом «Звонница» – 2000 г.)

По-разному вели себя задержанные военные преступники. Когда Клименко оформлял процедуру опознания трупа Геббельса, он каждому свидетелю из числа «сидельцев» бункера задавал вопросы. Одни хмурились, не поднимая глаз, другие дрожали от страха, третьи плакали. Потом труп был сожжен.

2 мая были найдены трупы Гитлера и Браун. Вот акт их обнаружения, составленный в штабе фронта:

«2 мая 1945 года в центре города Берлина в здании бомбоубежища германской Рейхсканцелярии в нескольких метрах от входных дверей подполковником Клименко, майорами Быстровым, Хазиным в присутствии жителей города Берлина, немцев Ланге Вильгельма – повара Рейхсканцелярии и Карла Шнайдера – техника гаража Рейхсканцелярии в 17.00 были обнаружены обгоревшие трупы мужчины и женщины, причем труп мужчины низкого роста, ступня правой ноги в полусогнутом состоянии (колченогий), с обгоревшим металлическим протезом, остатки обгоревшего мундира формы партии НСДАП, золотой партийный значок, обгоревший, у обгоревшего трупа женщины обнаружен золотой обгоревший портсигар, на трупе партийный золотой значок члена НСДАП и обгоревшая золотая брошь…»

В результате допросов приближенных Гитлера стала вырисовываться апрельская обстановка в бункере растерянного, физически истощенного и психологически сломленного фюрера. Печальные боевые донесения уже не волновали сидельцев подземелья, – тешил себя фантастическими иллюзиями лишь только полководец без армии. Он надеялся на провидение, которое до этого его не подводило. Искорка надежды возникла, когда двухсоттысячная группировка войск генерала Буссе двинулась, чтобы соединиться с войсками генерала Венка. Но из этой затеи ничего не получилось. И тогда он, канцлер уже практически без государства, нашел последнюю соломинку в спасении – он вызывает в бункер генерал-полковника Риттера фон Грейма. Генерала доставила в бункер его жена летчица Ганна Рейч на легкомоторном самолете «Физилер Шторх» – Fi.156С-2. Этот внешне консервативный подкосный моноплан с развитой механизацией крыла и торчащими длинными стойками шасси наиболее полно решал задачи связного армейского и легкого разведывательного самолета. Он мог приземлиться и взлететь на полосе в 50 метров. Во время полета генерал был ранен. В бункере врачи ему перевязали раны, а Гитлер предложил принять командование… ВВС. Грейм предложение принял. За это фюрер присвоил ему звание фельдмаршала, а Ганну Рейч наградил Железным крестом.

– На вас надежда, фельдмаршал, – заискивающе проскулил Гитлер и попросил поскорее покинуть Берлин, чтобы принять командование Люфтваффе. Но Грейм был обречен, – он уже был командующим без авиации. Именно в это время фюреру доложили, что части противника достигли станции метро «Лейпцигштрассе», соединенной со станцией на Унтер-ден-Линден, расположенной рядом с Рейхсканцелярией. И тогда «вождь нации» отдает приказ, – открыть шлюзы на Шпрее! Вода хлынула на станцию метро, быстро заполнила тоннель. Там находились тысячи людей, прятавшихся от бомбежек: стариков, женщин, детей. На помощь им прийти уже никто не мог.

Сразу же после этого Гитлеру понадобился генерал Фегелейн (кстати, женатый на родной сестре Евы Браун), представитель Гиммлера при ставке фюрера. Его нашли только на вторые сутки у любовницы, переодетым в гражданское платье. Его доставили в бункер и расстреляли.

28 апреля Гитлер затеял свадьбу на Еве Браун. Женитьбу оформлял представитель из Министерства пропаганды гауляйинспектор Вагнер. Жених подписался своим подлинным именем – Шикльгрубер, а невеста – Ева Гитлер. После церемонии был устроен роскошный ужин. Борман, Кребс, Бургдорф и другие упились. Ева сидела в черном платье. В своем завещании по поводу греха – жизни с женщиной вне брака, писал: