Эгнор - Вадим Крабов

— Фигляр. — Лиза помимо воли улыбнулась. — Как думаешь, трущобы будут шерстить?

— А я знаю? Смотря что вы там натворили. Судя по масштабу проверки, могут. Валить вам надо однозначно.

— Вот об этом мы и хотели поговорить, — вступил я. — Меня зовут Егор.

Змей в защитном жесте поднял руки:

— Да по барабану, как зовут, можете не представляться. Поймите меня, господа, меньше знаешь — спокойней живешь. Но вам, исключительно как друзьям моей «боевой подруги», помогу, чем смогу. В графский дворец не полезу — сразу предупреждаю.

Рон хмыкнул и покачал головой. Мол, и так уже все узнал. Я продолжил:

— Знаешь Карбунда?

— А кто ж его не знает? Богатый, жуть! Сама стража его крышует. А что?

— У него есть кузен Гранд. Он два дня как приехал к родственнику и живет, скорее всего, в пансионе «Гвоздика».

— Это который давеча черных поймал? Там и живет. Герой! Что надо?

Мы все переглянулись.

— Узнать, в каких комнатах обитает, когда съезжает и с товаром поедет или нет. Причем если с товаром, то сколько, чего и на скольких повозках. Ну и охрана. И в комнатах и в обозе.

— Завтра. Легко, — не моргнув глазом ответил Змей. — Это все?

— Проездные бумаги на нас четверых, — добавила Ласка.

— Кем в бумагах хотите быть? Предупреждаю, с дворянами проблема.

— Торговцы или крестьяне. Лучше крестьяне, продавшие продукты на рынке.

— Амулеты маскировки надо?

— Не надо. Светятся сильно. Сами справимся.

— Заметано. Теперь все?

Мы синхронно кивнули.

— Хозяйка, скоро уже? Живот сводит! — крикнул Змей.

Вечером после побега, то есть двадцать пятого августа 2009 года, вызванный из дома следователь тайной стражи Терус читал приказ начальника тайной стражи:

«Преследование беглецов немедленно прекратить. Принять все меры для розыска и негласного наблюдения за бароном Егором ор’Кравесом с особой осторожностью и тщательностью. Избежать утечек всех сведений о задержанных помощникам Спасителя. Дезинформировать их подложными документами и предоставить им, если запросят, других задержанных. Беглецами выставить простых заключенных без амулетов блокировки. Провести разъяснительную работу с участвовавшими в деле сотрудниками с целью выработки единой линии поведения.

Начальник тайной стражи графства Шелтон Твердь».

И приписка: «Следователя Теруса Груниса немедленно ко мне, невзирая на время».

Неприятно заныло под ложечкой. Это же надо на старости лет! До выслуги всего год остался. «Нет в случившемся моей вины, — успокаивал себя Терус, — его светлость разберется. Но почему срочность такая!» И волнение никуда не уходило.

— Долго ждать, не подскажешь по опыту? — спросил у секретаря.

— Да нет, этот быстро вылетит. И ты сразу заходи.

Терус тяжело вздохнул. Секретарь был стар и работал с начальником около пятидесяти лет. А самому начальнику тайной стражи было за сотню, но выглядел моложаво, под полтинник. Все знали, что главный безопасник графства и проректор по безопасности графской магической академии магистр Твердь одно и то же лицо. Кроме того, он же приходится родным дедом нынешнему графу Шелтонскому Стилу. Второе лицо в государстве, а злые языки поговаривали, что первое.

Действительно, буквально через несколько минут из кабинета вылетел красный как рак старший следователь Дораф и, не здороваясь, проскочил мимо.

— Заходи быстрее, не в настроении он ждать, — поторопил секретарь.

Терус решительно зашел в кабинет.

— Присаживайся Терус. Испугался? За содержание переживаешь?

— Никак нет, — встал навытяжку следователь.

— Да садись ты. Ты кого обмануть хочешь? Значит, так, знаю я тебя не первый год и ценю. Прочитал все бумажки по этому делу, и возникли вопросы.

На столе хозяина аккуратными тонкими стопочками лежали бумаги, среди которых и протокол допроса и докладная.

— Первый. Твое личное впечатление по тому юноше.

Терус прокашлялся и начал:

— В целом понравился мне мальчик. Черноты в нем я не увидел, но это и неудивительно, он в ошейнике был, но по всему впечатлению на черного никак не тянул, уж я их пересмотрел за свою жизнь. Я же в захвате службу начинал.

— Знаю всю твою биографию, продолжай.

Мандраж сам собой прошел, и следователь продолжил:

— Очнулся он необычно рано, но там жизнюк нанятый мог напортачить, мальчик единственный успел сопротивление оказать. По растянутости ауры — ученик в начале обучения. Вошел обычным испуганным человеком, а после предварительного «внушения» как сталь в нем прорезалась. Врать начал, а амулет молчит. Тогда же я и заподозрил поломку. Эх, надо было ошейник заменить, моя вина.

— Продолжай, об этом потом.

— Говорил он как-то интересно, явно не здешний и с легким южным акцентом. Но главное, построение фраз было другим, необычным. Я такого не встречал. Конечно, я не маг-языковед, если они есть, но беседовал с разным народом и похожего говора не слышал. Сейчас, простите, точно не упомню, но в протоколе максимально подробно старался изложить. Может, — осмелел Терус, — секретаря дежурного оставлять, ваше сиятельство?

— Чтобы он спал в дежурке за наши деньги? Продолжай.

— Так вот, ночью почувствовал выброс силы. Небольшой. Подумал, амулеты задержанных сработали в хранилище, и спустился вниз. Вижу, четверо в ошейниках оттуда вещи вытаскивают, попытался задержать и вот, результат, — показал на чуть припухшую челюсть, — слава богу, живым остался.

— Поподробней об этом.

— Закричал «стоять!» и сразу выпустил ледяную стрелу в ближайшего заключенного. Вспышка из силы Огня.

Мелькнула размытая тень, и передо мной встал тот юноша. Потом искры из глаз, и ничего больше не помню. Наш лекарь сказал, сотрясение мозга после удара кулаком в челюсть. Сразу и вылечил.

— То есть он мог тебя убить, так ведь?

— Мог, ваше сиятельство. Служба у меня такая, ничего не поделаешь.

— В результате побега погибло пятеро стражников, так?

— Ваша светлость, после лекаря меня домой отправили, поэтому я не знаю.

— Теперь знаешь. Они убили только тех, кто реально им мешал или пытался задержать. Ты тоже пытался, почему живой, как думаешь?

— Понятия не имею, — искренне удивился следователь.

— Я тебе объясню. Юноша из благородной семьи и с правильным воспитанием. В меру романтик, потому и пошел в охотники. Он просто не захотел зря проливать ничью кровь.