Выбор из худшего - Алексей Гришин

– Как? В смысле, как он остался жив? Приказ был четкий – убить всех. Чтобы никто не смог подтвердить, что именно галльский флот уничтожил поселок Островной империи. В данном случае было абсолютно неважно, что там пиратская база – фактически это была бы новая война, которую Галлии не потянуть. Мы не могли себе позволить никаких исключений. Сейчас все понимают, что это сделали мы, но доказательств нет. Война не нужна и Островной империи, так что все делают вид, что ничего не знают. Если бы остались свидетели, императору пришлось бы объявлять войну.

Собеседники приложились к бокалам и надолго замолчали, делая вид, что получают удовольствие от вина.

– Он пришел туда, когда наши уже ушли. И он все знает. Да, было необходимо, но от этого не легче. Он человек, а не бездушная скотина, – возобновил разговор д’Оффуа.

– И слава Спасителю. Кажется, на том же Острове говорят, что наше дело слишком грязное, поэтому им должны заниматься по-настоящему благородные люди. Я надеюсь на время, которое лечит. Впрочем, есть еще одна идея. Даст Спаситель, она поможет.

Утром, когда седлали лошадей, де Камбре сказал:

– Друзья, предлагаю проехать через Клиссон.

– Отлично! – весело воскликнул д’Оффуа. – Не был там с самого выпуска! Интересно посмотреть на старые стены без содрогания, что завтра добрые учителя устроят нам очередную пакость вкупе с очередной головомойкой.

А де Сен-Пуан лишь равнодушно пожал плечами. Мол, в Клиссон так в Клиссон, какая разница.

– Кстати, Шарль Сезар, ты ведь никогда не был на могиле своего отца?

Юноша впервые посмотрел заинтересованно.

– Не знаю, что там сейчас осталось, но место я помню совершенно точно. – И, отвечая на незаданный вопрос д’Оффуа, пояснил: – Помнишь Криса? Шарль Сезар его сын.

– Что?! – Д’Оффуа впился взглядом в своего спутника. – А ведь точно, похож!

– Вы тоже знали отца? – Голос юноши дрогнул.

– Недолго. Собственно, и видел-то всего один раз… Но, Жан, ты неправ насчет могилы. Впрочем, лучше все увидеть своими глазами. Вперед! – воскликнул шевалье, посылая своего коня в галоп.

Через пару часов трое путешественников въехали в Клиссон. Де Камбре ехал по до боли знакомым улицам, с которыми было связано столько воспоминаний.

Вот дом, в котором жил, когда сдавал вступительные экзамены. А вот и дом, где схватили этого самого Криса. Напротив все так же стоит таверна «Трезвый сержант», и все тот же косоглазый трактирщик стоит у двери. Вон, даже, кажется, привычно взмахнул рукой, приглашая пропустить по стаканчику. Прости, дружище, не сегодня.

А сейчас над покрытыми разноцветной черепицей крышами показались высокие и надежные стены клиссонского замка. Теперь взять немного правее, выехать из города и через полкилометра вот она, кладбищенская ограда. Внутрь не надо – самоубийцу похоронили снаружи…

Что такое?!

На том самом месте, где почти пять лет назад закопали гроб… обелиск. И два солдата роты охраны стоят навытяжку с обнаженными шпагами, взятыми на караул.

С постовыми разговаривать не положено, но можно спросить кладбищенского сторожа, что прикорнул, сидя на лавочке, неподалеку от ворот.

– Здорово, отец! Не подскажешь, кому такой почет? – Де Камбре указал на обелиск.

– А кто спрашивает? Впрочем, кажется, я вас знаю, ваша милость. – Старик прищурившись взглянул на д’Оффуа. Вы учились здесь года три назад.

– Четыре, – уточнил шевалье. – Но ты не ответил его светлости.

– Ну да, ну да, господа, простите дурня старого. Только кто там похоронен, боюсь, никому не известно. Это прежний ректор академии придумал. Говорил, что врагов надо уважать. А чего их уважать, дохлых-то? Им, покойникам, это без надобности. Ой, простите, молодой господин, заговариваюсь я. Так это он и приказал тут все организовать. С тех пор и пост установили, и обелиск поставили. «Неизвестному врагу» называется, во как. Что? Ой, спасибо, молодой господин! – И, ловко поймав брошенный экю, сторож вновь развалился на лавке поудобнее и заснул.

Ему не было никакого дела до этих странных господ, что интересуются неизвестно чьей могилой. У них свои дела, у него свои. Вон вчера старая карга Рози померла, через час привезут. Вот это – дело. А эти благородные… сами не знают, чего хотят.

Шарль Сезар с обнаженной головой долго стоял у обелиска. Потом подошел к лошади и легко, не касаясь стремян, взлетел в седло.

– Знаешь, Жан, наверное, все было правильно. Как ты говорил: нам приходится выбирать грех и из худших решений? Кажется, я это понял только сейчас, когда дело закончено и корабли перестанут исчезать. Что дальше?

Де Камбре вздохнул с облегчением.

– Не совсем так. Корабли действительно перестанут исчезать. Но для нас ничего не закончено. Мы так и не знаем, почему на Вида напали сразу, как он появился в Кале. Так что работа продолжается.

– И все же, что дальше? – Юноша едва заметно играл поводьями, ожидая ответа.

– Для тебя? Все то же самое. Два дня назад Высокий суд Амьена снял обвинения с беглого преступника Поля Пифо. В Кале этому Пифо делать нечего – все-таки пусть оправданный, но преступник. А вот шевалье де Ренард тебя ждет. Так что езжай к нему, стисни зубы и продолжи изучение торгового дела. И не делай постную физиономию – чувствую, что скучать тебе придется недолго.

Затем мужчины немного отстали, и д’Оффуа негромко сказал приятелю:

– Он далеко пойдет. Думаю, мы еще не раз услышим имя виконта де Сен-Пуана.

– Ошибаешься. Во-первых, потому что о наших коллегах вообще редко говорят. А во-вторых, у его отца есть старший брат. Бездетный. Шарль Сезар недавно объявлен официальным наследником. Так что если мы о ком и услышим, это будет уже не виконт. Это будет граф Рошфор.

Немолодой скромный портовый служащий закончил свою работу. Аккуратно убрал в стол бумаги, окинул взглядом полутемный кабинет, дневной свет в который попадал через узкое зарешеченное окно, облегченно вздохнул, убедившись, что все в порядке, и не торопясь вышел. Запер обитую толстым железом дверь, проверил, что проделанное в ней маленькое окошко надежно заперто изнутри, и также не спеша пошел вон из здания администрации порта.

На улице немного постоял, греясь в лучах заходящего весеннего солнца. И направился к воротам, что разделяли шумный порт и спокойный, мирный город Кале.

Возможно, сегодня он проходил через эти ворота в последний раз. В обед должна была состояться контрольная встреча с резидентом. Никто не пришел. Значит, надо пройти мимо одного неприметного здания, посмотреть на одно из окон и, если в нем не будет видно красного полотенца… Какое, к демонам, полотенце! Окно было разбито. Мелкие осколки, словно маленькие звездочки, сверкали на мощенной булыжником мостовой.

Надо уходить. Срочно. Это провал, но это не страшно. Просто еще раз сменится имя. Не впервой. Вначале, когда молодому графу предложили остаться в Морле преподавателем академии, исчез титул и приставка «де». Затем, когда на ректора и деканов обрушился гнев короля Галлии, исчезла и родовая фамилия.