Ангелы Черчилля - Руби Джексон

– Чарли, ты спишь?

– Попробуй усни при такой какофонии!

– Это еще что, попробовала бы ты уснуть в одной комнате с моей сестрицей Роуз!

– Нет уж, спасибо, если она храпит громче нашей Бейкер! Я борюсь с собой, чтобы не заткнуть ей рот подушкой.

– Да ты опасная! – Дейзи села в кровати.

– Я это так, для красного словца, наивная Дейзи. Лучше ляг и подумай о чем-нибудь хорошем, так легче засыпается.

– В голову лезут одни невеселые мысли.

– А я мечтаю о том, каким счастьем для меня станет завершение курса преодоления препятствий. От предвкушения я готова вскочить и пуститься в пляс! Наверняка у тебя найдется хотя бы одна веселая мысль вроде этой.

Дейзи почувствовала, как ее сердце разбухает, чтобы вместить радость. Конечно, у нее была приятная мысль – самая невероятная и счастливая.

– У меня был урок пилотирования самолета!

– Лгунья! – донеслось с одной из коек. – Рабочих девчонок, вроде тебя, не подпускают к штурвалу. Половина из нас недоумевает, как ты вообще попала в ВААФ. Наверное, разгадка проста: кому-то же надо чистить картошку!

Эта словесная атака была такой неожиданной и злобной, что усталая Дейзи разрыдалась. Уже через несколько секунд в уснувшей, казалось бы, спальне загудели голоса: одни защищали Дейзи, другие присоединялись к брошенным обвинениям. Прошло немало времени, прежде чем Дейзи убедилась, что большинство все же твердо занимают ее сторону.

– Тогда расскажите нам о своем полете, госпожа офицер. На чем летали, на «спитфайре»?

Вместо ответа Дейзи, чувствуя себя униженной и пристыженной, зарылась в одеяло.

– Хватит! – властно прикрикнула на разошедшихся спорщиц Чарли, и те немедленно прикусили языки. – Все мы служим в ВААФ. Война в разгаре, и мы должны сплотиться, иначе победы не видать. Не будем еще больше портить Рождество, довольно одного всплеска зависти.

– Правильно, правильно! – раздались голоса.

Позже, когда стихло бормотанье и шмыганье носами, Чарли слезла с кровати и подкралась к Дейзи. Опустившись рядом с ней на колени, она спросила:

– Не спишь?

– Не сплю.

– Кармили – старая завистница. Как-нибудь, когда будет подходящее настроение, расскажешь мне про тот урок.

– Это правда!

– Знаю. Ты самый правдивый человек из всех, кого я знаю, Дейзи Петри.

– Почему бы тебе не попроситься во Вспомогательную транспортную авиацию, Чарли? Там нужны именно такие женщины, как ты.

– Возможно, но моей матери это оказалось не под силу. Я рада и тому, что попала сюда. Мои мечты осуществишь ты. И все мне расскажешь, хорошо?

– Рассказывать толком нечего, но я все равно обещаю.

По случаю Нового года все предвкушали танцы. Ожидался настоящий оркестр, живые музыканты, а не опостылевшие грампластинки и не попытки поймать подходящую музыку в трескучем эфире. Выяснилось, что Чарли играет на кларнете, еще одна девушка в казарме водила знакомство – причем, как удалось у нее выведать, не шапочное – с его светлостью саксофоном.

– Ну, виртуозкой я себя не назову, – скромничала саксофонистка.

Музыканты обоих полов собрались на репетицию.

– Мы неподражаемы! – хвасталась Чарли перед Дейзи. – Сыграем что угодно: хоть Бенни Гудмена, хоть любой джаз… Надеюсь, в баре на этот раз будут коктейли, а не тоскливое военное пиво и дешевый виски. Мы должны почувствовать себя постояльцами отеля «Ритц»!

Воодушевление испытывали все, кроме Дейзи. Ей не удавалось избавиться от мыслей о Грейс: как она там мыкается после гибели сестры? А главное, в 11.30 31 января Дейзи было приказано явиться в кабинет капитана Дженнер. Она скрыла это от всех, кроме Чарли, и не находила себе места от волнения.

Что-то с Филом? Нет, будь дело в этом, ей сказали бы сразу. Сэм? Она мысленно перебрала всех членов семьи и друзей и пришла к выводу, что все в полном порядке, иначе ее немедленно поставили бы в известность. Она призывала себя к спокойствию, но – безуспешно.

А может, она провинилась, нарушила дисциплину? Но как? У нее были все основания считать, что инструкторы не имеют к ней никаких претензий.

Она тщательно вымыла лицо, расчесывала волосы до тех пор, пока не перестали подниматься руки, гладила, стоя в одном белье, свою форму, пока Чарли не припугнула ее, что при таком рвении недолго прожечь в одежде дыру, – и все равно беспокоилась.

– Ты такая молодчина, что тебя наградят увольнительной на двое суток.

– Держи карман шире!

– Вот увидишь. И меня за компанию с тобой.

Чарли проводила подругу до дверей кабинета Фрау Фюрер. Дейзи постучалась, смутно знакомый голос сказал: «Войдите».

Из-за стола поднялся Эдейр Максвелл в полном парадном обмундировании.

Дейзи охватили странные, неведомые ей раньше чувства. Покалывание в животе было приятное – совсем как в четырнадцать лет, на старте финального забега на сто ярдов. Она знала, что залилась краской, и оттого краснела еще сильнее. До чего же она была рада его видеть!

– Эдейр… – вырвалось у нее. Не отдать ли честь? Он офицер, на нем форма…

– У вас лихой вид, Дейзи Петри!

– А капитан Дженнер?..

– Сочтя это свиданием, она тактично удалилась, но из коридора вот-вот раздастся ее кашель. Вот, слышишь? – И правда, до слуха обоих донеслось деликатное покашливание.

При появлении Фрау Фюрер Дейзи вытянулась по стойке «смирно».

– Благодарю вас, капитан Дженнер, – сказал Эдейр. – Я забираю рядовую авиации ВВС Петри на урок пилотирования. Рад сообщить, что ваше приглашение на танцы с признательностью принято.

– Добро пожаловать, господин майор. Подполковник Анструтер предупреждал, что вы можете почтить нас посещением.

Дейзи не отрывала глаз от истертого бежевого ковра. Она не знала, как реагировать на то, что слышала. Она несколько раз видела подполковника издали, а теперь выяснялось, что Эдейр с ним знаком. Впервые в жизни испытывая нешуточную ревность, она задавалась вопросом, не знаком ли он и с Чарли.

– Вы готовы к уроку?

Это был голос Эдейра, человека, вместе с которым она проработала много часов, того, кто взял ее в первый в ее жизни полет.

– Так точно, сэр! – Она отдала честь капитану Дженнер.

Оба молчали, пока не вышли из административного корпуса.

– Прости, я не мог предупредить тебя заранее, Дейзи. Мы были очень заняты, я сам только вчера узнал, что смогу приехать. – Он остановился. – Как чудесно тебя видеть!