Врачебные тайны дома Романовых - Борис Нахапетов

Вообще говоря, российские императоры отличались большой «охотой к перемене мест», практически непрерывно путешествуя по просторам России и зарубежным странам. И всюду их сопровождали врачи. Приведём для примера выписку из формулярного списка лейб-медика И.В. Енохина: «В 1828 г., находясь при особе Его Величества, был при осаде Браилова, при переправе через Дунай, при занятии Базарджика, при осаде Шумлы, при осаде и взятии Варны и во время плавания от Варны в Одессу на фрегате „Флора“ и на корабле „Императрица Мария“. В мае–июне 1830 г. — путешествие Его Величества в Царство Польское на сейм. С мая 1837 г. сопровождал наследника в путешествии по внутренним губерниям России, Западной Сибири до Тобольска, в города Вознесенск, Одессу, Севастополь, Южный берег Крыма, в Землю донских казаков. В мае–июне 1838 г. — Пруссия, Швеция, Дания, Германия, Австрия, Италия, Голландия и Англия. Август–октябрь 1839 г. — Бородино, западные губернии. Март 1840 г. — Пруссия, Саксония, Германия. Июль–сентябрь 1840 г. — Княжий Двор, Гомель, Киев и Варшава. Ноябрь 1843 г. — Великое герцогство Гессенское, Дармштадт. Май 1845 г. — Варшава. Август 1845 г. — осмотр войск в Елисаветграде и Чугуеве, Краков, Прага, Милан, Генуя, Палермо, Неаполь, Рим, Флоренция, Венеция, Вена, Краков. Май 1846 г. — Варшава. Май–октябрь 1847 г. — Германия, Дармшадт, Кессинген, Штутгарт, Винница, Варшава. Июль–август 1849 г. — Ревель, Рига, Вильна, Гродно, Варшава, Вена. Май 1850 г. — Варшава, август–ноябрь — на Кавказе. Август 1852 г. — Берлин, Дармштадт, Вена, на манёврах прусских и австрийских войск. Март 1853 г. — Фридрихсгам, в мае — в округа пахотных солдат Новгородской губернии, в августе–сентябре — Москва, Тула, Орёл, Полтава, Киев, Брест-Литовский, Варшава и Оломюц. Март 1854 г. — в Финляндию. 1855 г. сентябрь–ноябрь — Москва, Николаев, Крым. 1856 г. март — в Финляндию, май — Варшава, Берлин, Лифляндия, Курляндия».

Ежедневное общение со своими высокородными пациентами, а при их болезнях — круглосуточные дежурства требовали от придворных врачей большой затраты не только нравственных, но и физических сил. Об этом можно, например, судить по воспоминаниям почётного лейб-хирурга Д.К. Тарасова. 12 января 1824 г. император Александр I почувствовал сильные признаки лихорадки с жестокой головной болью, вскоре последовали тошнота и рвота. Обнаружилось рожистое воспаление левой ноги. Лечение было поручено Д.К. Тарасову. При перевязках нужно было употребить осторожное усилие и сноровку, чтобы отделить повязку без боли для больного. Тарасов успешно справился с этой задачей, и, как он пишет, «император был очень доволен моим хирургическим искусством». При этом Д.К. Тарасов «ровно 26 дней провёл безотходно во дворце при больном императоре, в первые дни даже не имея почти времени переодеваться и спал, сидя в кресле».

Служба лейб-медиков при царском дворе протекала без выходных дней и отпусков в нынешнем понимании этого слова. Обычно увольнение в отпуск производилось только по каким-нибудь веским причинам, например, по болезни, и всякий раз, конечно, только по высочайшему повелению. Так, в 1838 г. были уволены в отпуск за границу лейб-медики И.Ф. Рюль и П.И. Линдстрем. Лейб-хирург Я.Д. Добберт ездил за границу на четыре месяца в 1857 г. и на три месяца — в 1861 г., в последнем случае — с сохранением содержания и выдачей пособия на путевые издержки — 300 рублей серебром. Лейб-медик Н.Ф. Арендт был уволен в 1840 г. в отпуск за границу для излечения болезни на четыре месяца.

Пользуясь привилегиями своей профессии, лейб-медики становились свидетелями и участниками самых интимных сторон жизни монархов. На их глазах проходила та сторона жизни царской семьи, которая была скрыта от посторонних глаз этикетом. Для врачей не было тайной проявление обыкновенных человеческих переживаний, страданий и болезней, при общении с ними членам царской семьи не было нужды надевать личину светскости, одним словом, это были люди с их радостями и горем, с их достоинствами и недостатками. Этими своими привилегиями придворные врачи пользовались подчас весьма энергично, сурово вмешиваясь даже в личную жизнь августейших супругов. Следует иметь в виду, что в прошедшие времена многие болезненные проявления напрямую связывались с половыми отношениями, не говоря уж об излишествах.

Вот как описывает подобную ситуацию писатель-историк Н. Энгельгардт: «28 января 1798 г. рождение Великого князя Михаила положило начало роковому отчуждению императора (Павла I. — Б.Н.) от державной его супруги. Беременность государыни и разрешение её сопровождались чрезвычайно опасными предуведомлениями. Полагали, что причиной была привычка Марии Фёдоровны затягиваться при интересном положении для сохранения стройности талии. Но корсет будто бы отзывался гибельно на её организме. Хотя течение последней беременности государыни не показывало чего-либо особенного, как во время девяти предыдущих, однако приглашён был акушер из Гёттингена; учёный профессор заявил, что основания его науки и правила его искусства несомнительно его удостоверяют, что при дальнейшем супружеском сожительстве и плодовитости императрицы следующая беременность грозит ей смертью. Император с ужасом выслушал заключение профессора, предъявленное им на латинском языке, и объявил, что жизнь императрицы для него бесконечно драгоценна, долг любви заставляет поэтому внять голосу науки, принимая к тому же во внимание, что Небо послало ему многочисленное потомство и с этой стороны государство обеспечено. (Заметим в скобках, что императору тем легче было сделать это заявление, что у него как раз намечался роман с молоденькой Лопухиной, в замужестве княгиней Гагариной. — Б.Н.). Императрица, преданная супружеским обязанностям, как все добродетельные женщины, проявила отвращение к сему решению и назвала немецкого профессора невеждой и наглецом. Тем не менее профессор возвратился в отечество, осыпанный золотом и подарками, а с этого самого дня император стал почивать в особой спальне».

Подобное решение врачи вынесли и в отношении супруги императора Александра II императрицы Марии Александровны.

Однако далеко не всегда монархи столь безропотно подчинялись врачебным предписаниям. Неохотно исполняли врачебные рекомендации во время болезней Пётр I, Александр I и другие императоры. Ещё большие трудности возникали при необходимости следования гигиеническим и диетическим советам врачей, которые в прежние времена при относительно малой эффективности лекарственных препаратов имели несколько большее, чем сейчас, значение. Помимо объективных причин «сопротивления» врачебным назначениям, состоящих в невозможности сколько-нибудь длительного отвлечения от управления огромной страной, существовали ещё и субъективные, психологические причины. Обладавшие беспредельной властью, не терпевшие никаких возражений своей воле, российские монархи весьма неохотно подчинялись требованиям врачей по ограничению привычного режима дня и диеты, хотя, надо признать, многие из них и были весьма умеренны в своих повседневных потребностях. Конечно, имели место и капризность, и привередливость, которые чаще проявлялись в женской половине царской семьи.

Лейб-медики формально входили в штат придворных медицинских установлений, но фактически подчинялись лично монарху. Например, в указе императрицы Елизаветы Петровны от 6 декабря 1748 г. о назначении первым лейб-медиком и архиатром доктора Г. Каау-Бургава было сказано: «Впрочем, в единственном нашем ведении состоять и прямо от наших повелений зависеть имеет». Однако, находясь в непосредственном подчинении у монархов, придворные врачи не могли вместе с тем игнорировать и требования, исходящие от ближайших к царю сановников и родственников. Особенно большие трудности приходилось испытывать им при составлении бюллетеней о болезнях царственных пациентов, что представляло собой ещё одну особенность придворной медицины, вынужденной вопреки принятой практике сохранения «врачебной тайны» делать достоянием общественности данные о состоянии здоровья первых лиц государства.