Больше, чем это - Патрик Несс

Выход неожиданно нашел папа. Небольшой гуманитарный колледж на сыром и мрачном побережье штата Вашингтон, где он когда-то проработал семестр по обмену, откликнулся на письмо: да, вообще-то у них есть вакансия, и можно приезжать. Зарплата еще меньше, чем в Англии, но преподаватели нужны позарез, так что переезд и аренду жилья они берут на себя.

Мама не колебалась ни секунды, ее не смущала даже захолустность — два часа езды до ближайших больших городов. Вещи она начала паковать еще до того, как папа выслал согласие, и за какой-нибудь несчастный месяц они вчетвером, словно подхваченные ураганом, перенеслись из Англии в Халфмаркет — если и не в вечную полярную ночь, то близко к тому.

Сет качает головой, не желая верить, что все это происходило в виртуале. Мама слишком злилась, папа слишком горевал, Оуэну было слишком плохо, а на Сета всем было слишком наплевать. Если все это понарошку или как-то запрограммировано, неужели нельзя было обойтись с ними помягче? Сделать всех счастливее?

Не стыкуется.

Да, положим, эта версия логичнее остальных, и все же… Мир, может, и ушел в виртуал, пытаясь забыться, но родители-то? Они бы точно не стали. И сам Сет точно не выбрал бы себе такой жизни.

Или выбора все-таки не было?

Он останавливается перед входной дверью.

Может, Водитель на самом деле вовсе не от посягательств извне охраняет людей в гробах? Может, он, наоборот, приставлен следить, чтобы никто не проснулся? У него вид не особенно человеческий, так что он, возможно, не человек. Робот какой-нибудь или пришелец, и они насильно погружают людей…

— Низкопробная фантастика, — бормочет Сет. — Жизнь таких сюжетов не закручивает. Таких, где…

Он снова осекается.

Таких, где на все есть одна общая разгадка — типа, все ушли в виртуал, и вымысел с действительностью поменялись местами. Таких, в которые ты ныряешь на два часа, восхищаешься фантазией автора, а потом живешь дальше обычной жизнью.

Как раз таких, которые с готовностью подсунет собственное сознание, пытаясь объяснить происходящее вокруг.

Он толкает дверь. Не заперто, как всегда. Водитель мог спокойно войти внутрь и перебить их всех, не оставив шанса спастись. Тут и сказочке конец.

А они вот спаслись. Благодаря череде случайностей. Сперва Водитель дождался снаружи, пока Сет выглянет, потом, проломив ему грудную клетку, еще какое-то время раскачивался, прежде чем залезть внутрь… Сет потирает ребра — побаливает, но не так сильно, как могло бы. А потом опять раскачивался, прежде чем погнаться за ними тремя через заросли на заднем дворе.

И все остальное тоже одно к одному. Туристский магазин со всем необходимым снаряжением. Забитый продуктами супермаркет — с голоду не умрешь. Дождь, под которым можно мыться и который начинается как раз вовремя, чтобы (Сет зажигает только что найденный фонарик) остановить пламя еще на подступах к кухне.

Внутри все в сохранности. Только дымом пропахло. Сет перелезает через опрокинутый холодильник и выходит на террасу. Заросли выгорели подчистую, но терраса цела, разве что почернела с краю. Даже горка бинтов на месте, вызывающе поблескивает изнанкой в лунном свете.

Он возвращается внутрь, ополаскивается холодной водой в раковине и одевается потеплее. Потом находит фонарик — все, можно идти.

Но Сет медлит, окидывая напоследок взглядом гостиную, и делает именно то, о чем заливал Томашу.

— Пока, Оуэн, — шепчет он. — Пока, дом.

Выходит, закрывает за собой входную дверь. Неужели он действительно здесь в последний раз? Почему-то грустно.

Настоящий этот дом или нет, он чем-то ему дорог.

И тут Сет вспоминает слова Реджины: «Самое настоящее у меня — это я».

А потом в памяти всплывает еще кое-что.

— Помни, кто ты такой, — и вперед без раздумий, — произносит он вслух.

Пора добраться до тюрьмы.

Потому что, взаправду все или нет, возможно, там прояснится.

Уже изученной дорогой он движется к железке. Луна светит достаточно ярко, можно даже фонарик не включать. Вокруг полная тишина. Ни сверчков, ни сов. Даже ветра нет, хотя после дождя, казалось бы…

Сет настороже, готов дать деру в любую секунду, но до лестницы между зданиями доходит без происшествий. До станции тоже. Он бесшумно огибает поезд, гадая, спят ли кабаны по ночам. Потом спрыгивает с платформы и смотрит на убегающие в сторону тюрьмы рельсы.

Они на удивление чистые. Местами торчат какие-то высокие стебли, но в основном на гравии колосится только чахлая травка Сету по щиколотку. Луна высвечивает две блестящие параллельные нити почти до самого южного горизонта. Наверное, сорняки просто не смогли пробиться через многолетний слой пестицидов.

Справа виднеется кирпичный пандус, наверное, для ремонтных бригад, вполне целый на вид. Сет перебирается туда и выходит по нему со станции. Слева, за невысокими заборами, просматривается пепелище. В темноте почти ничего не разобрать, только силуэты, похожие на надгробия. Пустота, ни звука, ни шороха, и очертания Мейсонова холма на горизонте.

Сет помнит, что железка тянется до самого океана, хотя они ездили туда всего пару раз, и, честно говоря, берег там ничуть не лучше, чем в Халфмаркете. Валуны, утесы, дико холодная вода. Но когда отъезжаешь от станции в сторону моря, поначалу за окном тянутся длинные заборы и стены, сетчатые и кирпичные, а по углам выглядывают из-за деревьев вышки. Архитектура, предназначенная укрываться в складках местности. Тюрьма.

В лунном свете за деревьями уже проступает одна из вышек. До нее, наверное, минут десять, не больше, хотя лучше бы несколько часов.

Десять минут — это слишком просто.

За такое короткое время он не успеет настроиться.

Сет шагает по кирпичному пандусу, сжимая фонарик, словно дубинку. Проверяя, не бежит ли за ним кабан, он видит мостик над путями, с которого он впервые увидел выгоревшие районы и где, как выяснилось, сам попался на глаза Томашу.

Вот они, наверное, всполошились, когда узнали, что тут есть кто-то еще. Даже испугались. Его? Или за него? А когда засекли его под душем? За интимным занятием?.. Сет чувствует, что краснеет, хотя Реджина смутилась не меньше, а Томашу, конечно, все любопытно.

Сет чувствует укол совести за то, что обманул Томаша. Небось сидит сейчас и в радостном нетерпении ждет его с минуты на минуту. А Реджина думает, что ей виднее. Может, ей и правда виднее.

Томаш и Реджина. Странная парочка, перехватившая его на пути к Мейсонову холму и не давшая угодить в какую-то передрягу. Дозированно подкидывающая ответы на все мыслимые и немыслимые вопросы, при этом недоговаривая достаточно, чтобы сохранялась интрига…

— Хватит, — перебивает он сам себя. — Иначе скоро крыша поедет.

Пощечина точно была настоящей. И объятия Томаша, и едва уловимый кисловатый запах двенадцатилетнего мальчишки ощутимо настоящие. Он до сих пор чувствует их кожей и носом.