Сунь Укун — Царь обезьян - У Чэнъэнь

– Эй, ты! Мешок с мякиной! Живо выходи на бой!

Оборотень в это время сладко похрапывал. Услышав шум, он в ярости схватил свои вилы и выскочил из пещеры.

– Ну и дурень же ты! – вскричал Сунь Укун. – Думаешь, я твоих вил испугался? Они годятся лишь для того, чтобы работать на поле твоего тестя!

– Знал бы ты, что это за вилы, не говорил бы так, – отвечал оборотень.

– А ты стукни ими по моей голове, – закричал Сунь Укун, – посмотрим, что будет!

Оборотень изо всех сил хватил Сунь Укуна вилами по голове, но у того и царапины не осталось.

– Вот так голова! – в страхе воскликнул оборотень.

И тут Сунь Укун рассказал ему о том, что в Небесном дворце его рубили топорами, мечами и саблями, после того как он учинил там бунт, колотили молотками, напускали на него гром и молнию, но он оставался цел и невредим. После этого святой старец Лаоцзюнь поместил его в свою волшебную печь и поджаривал на священном огне, после чего глаза его стали огненными, голова медной, а руки железными.

– Теперь я вступил на Путь Истины и стал учеником Танского монаха, который идет в Индию за священными книгами, – сказал Сунь Укун.

Тут оборотень отбросил свои вилы, совершил положенные приветствия и воскликнул:

– Веди же меня скорее к своему учителю! Я давно его дожидаюсь. Богиня Гуаньинь велела мне сопровождать в Индию паломника за священными книгами.

– Если хочешь, чтобы я отвел тебя к учителю, сожги свою пещеру и отдай мне твои вилы с девятью зубьями.

Оборотень мигом натаскал хворосту, обложил им со всех сторон пещеру и поджег. Вскоре от жилья оборотня остались одни обгорелые стены. Затем оборотень отдал Сунь Укуну свои вилы с девятью зубьями, а Сунь Укун выдернул у себя клок шерсти, дунул на него, произнес заклинание, и клок тотчас же превратился в длинную веревку. Тогда Сунь Укун завел оборотню руки назад, скрутил их веревкой, и они, оседлав облако и туман, полетели в деревню Гаолаочжуан.

Там Сунь Укун отвел оборотня к учителю, и оборотень рассказал Сюаньцзану о том, что богиня Гуаньинь велела ему вступить на Путь Истины и сопровождать паломника за священными книгами в Индию.

Выслушав оборотня, Сюаньцзан повернулся лицом к югу, возжег благовония и вознес молитву.

После этого Сюаньцзан промолвил:

– Раз уж ты вступил на Путь Истины и будешь сопровождать меня в Индию, надо дать тебе монашеское имя.

– Богиня Гуаньинь уже нарекла меня монашеским именем, – молвил в ответ оборотень, – и прозываюсь я теперь Чжу Унэн. Еще богиня не велела мне есть скоромного. Прошу вас, учитель, снимите с меня этот запрет.

– Запрета я с тебя не сниму, – отвечал Сюаньцзан, – а раз ты не ешь скоромного, я дам тебе еще одно имя: Бацзе.

Старый Гао на радостях, что избавился от зятя-оборотня, устроил в честь гостей пир. На столе чего только не было. К вину Сюаньцзан не притронулся, а ученикам разрешил выпить, но строго предупредил:

– Только смотрите не напивайтесь и не бесчинствуйте!

После пира путники быстро собрали вещи и отправились в путь.

Целый месяц шли они без всяких приключений, но однажды вдруг увидели впереди высокую гору.

– Это гора Футушань, – сказал Чжу Бацзе. – Там живет монах-отшельник по прозвищу Воронье Гнездо, который занимается самоусовершенствованием. Мне с ним как-то приходилось встречаться.

– А что он за человек? – спросил Сюаньцзан.

– Он человек добродетельный, – отвечал Бацзе. – Он и мне предлагал заняться самоусовершенствованием, но я отказался.

Так, беседуя, они незаметно добрались до горы, и перед ними открылся великолепный вид.

Под душистой акацией стояла соломенная хижина. По одну ее сторону разгуливали олени, во рту у них были цветы. По другую – горные обезьяны несли чудесные плоды. Пестрокрылые фениксы распевали песни на верхушках деревьев. Бродили стаями священные журавли и какие-то птицы с золотым оперением.

– А вот и сам отшельник, – сказал Бацзе, указывая на росшее впереди дерево, на дереве сидел человек.

Увидев приближавшихся путников, человек поспешил спрыгнуть на землю, и Сюаньцзан склонился перед ним в почтительном поклоне.

– Простите, что не встретил вас раньше, – промолвил отшельник.

– Примите и мои поклоны, – сказал тут Чжу Бацзе.

– О, кого я вижу! – воскликнул отшельник. – Как же ты очутился здесь вместе со святым монахом?

– Богиня Гуаньинь велела мне встать на Путь Истины и сопровождать Танского монаха в Индию за священными книгами.

– А далеко до храма Раскатов грома? – с поклоном спросил Сюаньцзан.

– Далеко! – отвечал отшельник. – Путь вам предстоит долгий, опасный. На каждом шагу вас будут подстерегать оборотни и дикие звери. Но я дам вам Сутру о духовном очищении. Как только вам встретится оборотень, прочитайте ее, и оборотень не причинит вам никакого вреда.

Монах прочитал сутру, и Сюаньцзан, обладавший удивительной памятью, запомнил все от первой до последней строки с первого раза.

Вдруг отшельник обернулся сверкающим лучом и исчез, а на месте его обиталища в радужном сиянии появились цветы лотоса.

Паломники поглядели отшельнику вслед, потом Сюаньцзан сел на коня, и они продолжали свой путь.

Если хотите узнать, что случилось дальше, прочтите следующую главу.

в которой рассказывается о том, как Танский монах встретил препятствие на горе Желтого ветра и как Чжу Бацзе одержал победу

По сути, рождают

Закон людские желанья,

Желания те же

его в ничто обращают.

Так что ж вызывает

рожденье и гибель Закона?

Пожалуйста, сударь,

вы сами в том разберитесь.

Коль судьбы Закона

от нашего сердца зависят,

Зачем нам потребны

других людей рассужденья?

Нам нужно работать,

трудиться прилежно и тяжко,

Чтоб кровь из железа

наш труд выжимал повседневно;

Свой нос пробуравя,

продеть шерстяную веревку

И вытянуть узел

тщеты-суеты неправдивой;

К неделанья древу

себя привязать-приторочить,

Дабы не поддаться

мирским страстям и порокам,

Разбойника злого

не счесть учителем мудрым,

Иначе невольно

Закон и желанья забудем.

Других не учите

меня обманывать нагло, —

Я первый такого

лжеца изобью кулаками!

Явленье желаний

приводит к утрате желаний.